Страсти по Луне. Книга эссе, зарисовок и фантазий - Юрий Безелянский

Сладкие речи, подкрепленные аффектированными жестами и блеском глаз, рассчитаны на успех у представительниц слабого пола. Записать на свой счет еще одну любовную победу – высшая мужская доблесть. Но победы порой оборачиваются поражением, да и кто выходит победителем из опустошительных войн Любви? Вспомните многие итальянские фильмы с первым кинолюбовником страны Марчелло Мастроянни. И все же…

Благословен день, месяц, лето, часИ миг, когда мой взор те очи встретил!Благословен тот край и дом тот светел,Где пленником я стал прекрасных глаз!..

Это – Петрарка. Но времена трепетного поклонения и сердечного волхвования прошли (или проходят), на смену им идут другие, более жесткие и прагматические, навеянные всемирной сексуальной революцией (секс как физическое наслаждение, как разрядка, снятие стресса и т. д.). Если раньше первое, на что обращал внимание средний итальянец, было «личико» (сказывалось эстетическое воспитание на протяжении многих веков), то сегодня это уже красивые попки. Не случайно «певцом» именно этой части прекрасных женщин стал популярный кинорежиссер Тинто Брасс, мастер эротических фильмов.

Личико, «буст», попка – о мамма миа! В итальянце бушуют гены Джакомо Казановы. Он – истинный бандито д’аморо. И как писал Джованни Боккаччо: «Несчетных поцелуев не умели они унять…»

Прежде всего это, конечно, Федерико Феллини. После показа фильма «Город женщин» в Каннах в 1980 году Феллини сказал: «Мне кажется, я всегда создавал фильмы только о женщинах. Я чувствую себя отданным целиком на их милость. Я ощущаю себя хорошо только с ними: они – миф, тайна, неповторимость, очарование… Женщина – это все. И мне представляется, что кино с его чередованием света и тьмы, с его образами, которые то появляются, то исчезают, – тоже женщины. В кино вы как в материнском чреве… Мой фильм – это болтовня после сытного обеда, болтовня мужчины, немного опьяневшего. Это сказка о женщинах, рассказанная мужчиной, который не может не знать их, потому что он сам находится как бы в них…»

Маэстро во всех своих фильмах показывал нам своих любимых женщин: дородных богинь с огромными бюстами и широченными бедрами, воплощение абсо

лютного греха. Он любовно обхаживал их кинокамерой, и они в ответ светились на экране, притягивали и манили, источая аромат сладострастия.

При жизни Федерико Феллини о нем сложилась легенда как о бандито-теоретике любовных услад. У него была одна жена – Джульетта Мазина, и, казалось, маэстро выплескивал на киноэкран лишь свои затаенные сексуальные фантазии. Гром грянул после смерти великого режиссера, когда стало известно о его двойной жизни. Оказывается, помимо Джульетты, была некая Анна Джованнини, красавица аптекарша, с которой Феллини находился в тайной любовной связи в течение 36 лет. И это была «бурная, яростная любовь», по признанию Анны Джованнини. «Милая Пачокка (Пышечка), привет. Как хочется тебя увидеть и проглотить…» – писал ей Феллини в одной из записок. Но проглотить эту Пышечку было непросто: это была дородная блондинка с излюбленным маэстро большим бюстом, широкой спиной и тяжелыми ягодицами. Богиня плодородия. Легко представить себе, как бедный Феллини разрывался между хрупкой Джульеттой и пышнотелой Анной. Соответственно между двумя мирами: духовным и плотским. Но, может быть, именно этот скрытый внутренний разлад в душе художника и помогал ему создавать свои киношедевры?..

Один из любимых актеров Феллини – Марчелло Мастроянни, «белло Марчелло» (прекрасный Марчелло). Долгое время он был символом самого красивого мужчины Италии, а возможно, и Европы. Судя по изображаемым им на экране героям, Мастроянни – Казанова из Казанов. Но этот взгляд ошибочен. Он был женат на Флоре Карабелле и прожил с ней целых феерических 40 лет. Дважды пытался уйти от нее – шумные романы с кинозвездами Фэй Данауэй и Катрин Денёв. Примечательно, что обе женщины – и Фэй, и Катрин – с треском выставили Марчелло за дверь, после чего Мастроянни бросился с жалобами к Феллини, что, мол, его считают Казановой, а какой он Казанова, если его дважды бросали. Этот счет довела до трех Флора, госпожа Мастроянни, она тоже наконец решила расстаться с вечно мятущимся мужем. В итоге на

склоне лет Марчелло Мастроянни оказался в роли одинокого Дон Жуана, но не на экране, а в жизни.

И, наконец, еще одна итальянская знаменитость – Лучано Паваротти, человек, который владеет феерическим верхним «си». И что же он? Тоже потерпел крах на семейно-любовном фронте, решив заменить свою многолетнюю супругу Адуа на собственную секретаршу Николетту Мантовани. Скандал. Масс-медиа смакуют подробности. Кто только не плутал в лабиринтах Амура!.. А скольким еще предстоит плутать…

Лично я питаю оптимизм в отношении будущего итальянского темперамента. Порукой такой уверенности служат увиденные мной многочисленные сцены в Милане, во Флоренции, Риме и других городах Италии. Молодежь активно и весьма усердно целуется на улицах. В Венеции на площади Св. Марка я засек время по часам: ровно 25 минут целовалась парочка юных итальянцев, недавно вышедших из возраста «ла бамби- ны» и «иль рагаццо» (девочки и мальчика). Нет, это не были вульгарные поцелуи взасос, это напоминало некое прихотливое каприччо с оттенком сфумато страсти, если выражаться языком искусствоведов.

Юноша был, конечно, не Казанова. Но по всему чувствовалось, что он прилежный его адепт. А что оставалось делать мне, седому свидетелю любовного музицирования? Написать эти иронические заметки и получить небольшой гонорар за сладкие воспоминания о днях, проведенных в благословенной и божественной Италии.

Глоток моцартианства (Австрия)

Во мраке сегодняшней жизни, в дегте коррупции, в тине и жиже всевозможных разборок от обычного двора до высокого Кремля очень хочется чего-то светлого, нормального, цивилизованного, хотя бы небольшого глотка моцартианства. Перевести немного дух, успокоиться и убедиться, что мир вокруг нас все же прекрасен!..

А потому едем дальше. Дальше – это в Австрию, в Вену, в Зальцбург, к Моцарту. Припадем к истокам моцартианства, которого так не хватает нам в нашей России, где мы задыхаемся от отечественных Сальери и прочих Собакевичей.

Город Вена – прямо хоть куда!Говорят, красивей не бывает.Но Одессу-маму никогда, да!Я на эту Вену не сменяю, –

пел Аркадий Северный.

Наш квасной патриотизм. Когда мы ехали по живописной дороге, где справа высились базальтовые горы, а слева голубел Дунай, кто-то из туристской группы заметил: «А у нас в Бийске лучше!» До этого, при въезде в Вену, кто-то радостно закричал: «Ну прямо наш Харькив!» И уже никакой бельведерский дворец не мог убедить его в обратном: Харькив, и только!..

Очевидно, я скроен иначе. Лично меня Вена покорила сразу: один из красивейших городов Европы – а я был в Брюсселе, Париже, Милане, Кёльне и еще много где. Но Вена в этом ряду не теряется, а даже выделяется: она компактна, изящна и величава. В ней есть простота и величие, хрупкость и сила. Все архитектурные стили – готика, барокко, рококо, модерн и современные фантазийные изыски – гармонично сосуществуют друг с другом.

По уже сложившейся привычке, прежде чем ехать в чужую страну, я начитываю материал о ней. Читать книжки, изданные в советское время, без тошноты

нельзя. Вот одна из них – «Республика в Альпах: свет и тени». Свет – это деятельность коммунистической партии Австрии, тени – все остальное, а особенно монархия Габсбургов.

Кстати, о монархии. Габсбурги правили 636 лет (с 1282 по 1918 годы). Ныне – и это парадокс – в Австрии с теплотой говорят о монархах, особенно со слезой вспоминают «доброе старое время» императора Франца-Иосифа, который правил Австрией в течение 68 лет. 138 членов императорской фамилии покоятся в усыпальнице Габсбургов. Их останки лежат в металлических саркофагах, на крышках которых замерли в печали скульптуры женщин, трубят в трубы ангелы, и мрачно взирают на посетителей гробниц пустые глазницы черепов, увенчанных короной. Тут, в усыпальнице, явственно ощущаешь, что земная слава преходяща. И вообще – «мементо, квиа пульвис эс» (помни, что ты прах).

Сюда, в венский мавзолей, приходят школьники, чтобы послушать урок истории, урок всей истории, а не период отдельно взятого тирана.

И еще вдогонку монархической темы. Когда в 1918 году монархия была низложена, последний Габсбург Карл I безропотно подписал свое отречение, но его супруга, императрица Цита, отказалась это сделать. Много лет спустя, 1 апреля 1989 года, Цита была торжественно погребена в Вене под сводами склепа капуцинов: она дождалась-таки королевских (точнее, кайзеровских) почестей!..

Но не будем зацикливаться на усыпальнице Габсбургов. Габсбурги – тень прошлого, а свет и музыка настоящего – Венская опера, или, как ее называют венцы, «Дом на Ринге» (Ринг – это почти что венское Садовое кольцо). Внешне здание оперы не слишком эффектно, но внутри все впечатляет: золотые ложи, красный бархат, удивительные люстры… У здания оперы гиды обычно рассказывают душещипательную историю о том, как покончил с собой затравленный критиками архитектор интерьера Эдуард ван дер Нюлль, а через два месяца после кончины коллеги скончался от инфаркта другой архитектор Венской оперы Аугуст