За борт! - Ингрид Нолль

— Дневник? — живо заинтересовался Ансгар. — Это, должно быть, очень, очень интересно!

— Если бы я собралась броситься в море, то в любом случае обязательно прихватила с собой дневник, — сказала Амалия.

— Ошибаешься, — возразила ей Валерия. — Большинство самоубийц отнюдь не желает сводить счеты с жизнью, а всего лишь не хочет продолжать жить в невыносимых лично для них условиях. Причем неизлечимо больные занимают среди них особое положение. Суицид почти всегда — это крик о помощи или, если хочешь, обвинение, и поэтому депрессивным людям важно, чтобы окружающие прочли эти обвинения, почувствовали себя виноватыми в их смерти и тем самым были бы наказаны на всю оставшуюся жизнь.

— А как выглядит этот дневник? Она писала карандашом или золотыми чернилами? — спросила Амалия.

— Герд мне прочитал оттуда кое-какие выдержки, сама я его в руках не держала. Внешне он мне немного напомнил девичий дневник Клэрхен: с терракотовой обложкой и крохотным замочком. Ясно только, что она завела дневник специально на время путешествия, поэтому в нем не так много записей.

Амалия зевнула:

— Ну и что мы будем делать дальше?

Валерия не без иронии ответила:

— Ну, если речь о тебе, то к твоим услугам четыре великих S любого туриста: Sightseeing, Shopping, Souvenir, Show![25]

— Первый пункт уже пройден, — недовольно отреагировала Амалия.

— Во всех городах есть улица, похожая на цюрихскую Банхофштрассе, — продолжила Валерия. — В Праге ее называют Шик-Чек-Шок-штрассе: как только у человека загораются глаза при виде шикарной одежды, он достает чековую книжку и испытывает шок, узнав, какую сумму ему придется выложить. Тебе там нужно обязательно побывать!

— Чушь это все и не для меня, — буркнул Ансгар. — Я предпочту устроиться поудобнее и наблюдать за тем, как учителя биологии приводят сюда на экскурсию школьников. Принудительное занятие тоже имеет отношение к рабству.

— Мой муж частенько прогуливал школу, — сказала в оправдание Валерия. — Он хоть и не дал превратить себя в раба, но ценой серьезных пробелов в образовании. И все же у меня не выходит из головы бедняга Герд. Что ему делать в этой ситуации? Не может же он продолжать путешествие как ни в чем не бывало!

Об этом Эллен как-то не подумала. В ее воображении они с любимым рука об руку гуляли по живописным улицам следующего городка.

— Я знаю только, что у Дорнфельдов нет собаки, но есть дети, — задумчиво вставил реплику Ансгар. — Герд наверняка поспешит сообщить им печальное известие лично.

— Нам тоже придется прервать плавание, мама? — спросила Амалия и надулась. — Осталось всего несколько дней, и мне бы хотелось ими насладиться!

— Воистину доброе сердечко пригрела на груди мадам Тункель, — заметил Ансгар Валерии.

Эллен решительно встала, смяла бумажную салфетку и бросила купюру на стол. Подобные подтрунивания малознакомых людей были ей сейчас особенно неприятны.

Встретиться с Гердом удалось только вечером. Он выглядел сильно утомленным. Пришлось выдержать многочасовую беседу с чинами из уголовной полиции, корабельным офицером безопасности и представителем консульства.

— Пойдем поедим, — сказал он. — Только не за нашим столиком в ресторане. Найдем тихий уголок, где нас никто не услышит.

Сначала они опустошили тарелки в салат-баре, а затем нашли столик на двоих под колонной. Где и с кем будет ужинать Амалия, Эллен было все равно. С неприятным удивлением Эллен наблюдала за тем, как Герд в большом количестве поглощал вареную кукурузу.

— Они заказали мне на завтра билет на самолет из Ниццы до Мюнхена, — произнес он с набитым ртом. — Прямо сейчас буду собираться и сойду с корабля, так как они позаботились и о номере в отеле в Монте-Карло на эту ночь. До сына я не дозвонился, он все еще в Штатах, а Франциске сообщу скорбное известие лично.

— На кого учится твоя дочь?

— Экономика и менеджмент. С некоторых пор она живет в общежитии в Мюнхене с двумя сокурсницами.

Разочарованию Эллен не было предела, однако она этого не показала:

— Тебе будет легче, если я тебя провожу?

— Я оценил твой душевный порыв, но смысла в этом не вижу. Франци тебя не знает и вообще не в курсе наших запутанных родственных отношений. В любом случае тебе лучше остаться на судне до конца путешествия, в конце концов, все оплачено. Подумай об Амалии, для нее прекращение отдыха будет как холодный душ. Кальви очарователен, и ты сможешь обойти его весь за один день, в нем всего пять с половиной тысяч жителей.

Герд поглядел на часы: через час корабль должен был продолжить путь на Корсику.

— Могу я еще что-нибудь для тебя сделать? — спросила Эллен.

— На самом деле нет. Мне приходит в голову только одно: не могла бы ты завтра собрать вещи Ортруд, мне их перешлют. Администрация судна ведет себя в высшей степени услужливо и сочувствует моему положению.

Эллен дала обещание. Вскоре после этого разговора Герд поспешил в свою каюту. Карибский салат не утолил голода. Эллен взяла себе еще две бараньи котлеты с баклажанами, картошку и помидоры-гриль и на десерт — двойную порцию блинчиков креп-сюзетт. Поужинав, она устроилась поблизости от трапа, где решила дождаться Герда, чтобы попрощаться.

— Без церемоний, — попросил Герд и обнял Эллен. — Ах, пока не забыл: вот моя бортовая карта, без нее ты не попадешь в мою каюту. Я скоро тебе позвоню!

Филиппинец нес за Гердом оба его чемодана, внизу уже ждал катер. Эллен успела только кивнуть Герду, так как на палубе скопилось много зевак, желающих поглазеть на скорое отправление судна. Герд поднялся на борт катера и в последний раз обернулся. Потом застучал мотор катера, и судно отошло от берега. Город напротив вспыхнул огнями, наступали сумерки.

По дороге в каюту Эллен встретила дочь.

— Где ты пропадала, мама? Опять этот твой Герд, которому пришлось сойти с корабля?

— Он не мой Герд, — резко ответила Эллен. — Ты поужинала?

— Голодная смерть здесь никому не угрожает. В этот раз я добыла местечко в специальном ресторане вместе с фрау Осётром и герром Карпом! Ты что, уже собралась баиньки?

— Мне что-то нездоровится, и я хочу лечь. Прошлой ночью мне было совсем скверно, я первый раз в жизни испытала, что такое морская болезнь.

— Тогда отдохни хорошенько. А я еще посмотрю кино и потом войду на цыпочках и не побеспокою тебя.

— Завтра мне предстоит собрать вещи покойной, — сказала Эллен. — Поэтому для начала — выспаться.

Ну вот наконец Эллен — в постели, а пара таблеток валерьянки привели ее в состояние безмятежного покоя. Последняя мысль перед сном была утешительной: помощь при совершении самоубийства при определенных обстоятельствах не ведет к наказанию.

Посреди ночи Эллен ни с того ни с сего проснулась. Рядом посапывала дочь. Похоже, она давно вернулась. Второй раз за время плавания она почувствовала себя плохо. Эллен ощупью добрела до ванной, и там ее вырвало остатками обильного ужина. Прав был Ансгар, подумала она, когда у человека есть выбор, он блюет в унитаз, а не через борт.

После кофе Амалия предложила помочь упаковать чемоданы. Наверняка здесь сыграло роль любопытство: ей самой было интересно проинспектировать вещи Ортруд. Так или иначе, они вошли в каюту Дорнфельдов вдвоем. Амалия первым делом устремилась в ванную посмотреть косметику, прежде чем все будет уложено в невероятную по размерам сумку для туалетных принадлежностей.

— Все это спокойно можно было бы отправить в мусорное ведро, — сказала она. — Кто захочет пользоваться начатым кремом или шампунем алкоголички…

— Может быть, ты, — ворчливо заметила Эллен. — Не трогай там ничего! А вот мне надо взглянуть…

Женщины сошлись на том, что, несомненно, очень дорогой крем в оригинальной упаковке можно оставить себе. Пока Амалия обдумывала вопрос, не должны ли духи в аэрозольном флаконе повторить участь крема, Эллен в гардеробной принялась вынимать из ящиков белье и раскладывать вещи на постели. Встроенный сейф был открыт и казался пустым. И все-таки она заглянула внутрь и провела рукой по войлочной прокладке, под которой едва нащупывался какой-то предмет. Эта маленькая вещица вызвала у нее немалое удивление и она, недолго думая, спрятала ее в карман брюк. Через пару мгновений она уже была на балконе и рассматривала вещицу на свету. Это была флешка, изящное запоминающее устройство. Если Ортруд держала в компьютере особо тайные записи, то Амалии об этом знать необязательно, решила Эллен и быстро спрятала флешку обратно в карман.

Когда очередь дошла до платьев, дочь была тут как тут.

— Взгляни-ка, мне идет желтый? — спросила Амалия, приложив к себе украшенное вышивкой распашное платье.

В самом деле, почему бы не устроить демонстрацию мод? И они примерили на себе практически все одежду, отобранную Ортруд для отдыха на море. Они играли с одеждой, дурачась и хихикая, как дети, и в конце концов пришли в такое возбуждение, какого Амалия не помнила с детства.