Весь Кен Фоллетт в одном томе - Кен Фоллетт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что это за место? — спросил он вполголоса в благоговейном страхе.
— Вокзал Юнион-стейшн, — ответил Пит.
Люк выдохнул с облегчением: происходящее обрело смысл. Теперь он заметил и грязь на стенах, и комок жвачки на мраморном полу, и конфетные обертки и окурки по углам. Ну конечно! Просто вокзал — ранним утром, когда еще нет пассажиров. Он сам нагнал на себя страху, словно ребенок, которому в темной спальне мерещатся чудовища.
Пит двинулся к арке с надписью «Выход», и Люк поспешил за ним.
— Эй! Эй, вы двое! — послышался грубый голос откуда-то сбоку.
— Вот черт! — пробормотал Пит и ускорил шаг.
К ним приближался толстяк, затянутый в железнодорожную форму — и явно кипящий от праведного гнева.
— Вы что здесь делаете, а? Бродяги чертовы!
— Уже уходим, уже уходим! — униженно пролепетал Пит.
Люку стало противно, но он промолчал.
Однако толстяку, как видно, мало было просто их выгнать.
— Вы что, здесь ночевали? — продолжал он, следуя за ними по пятам. — Вы же знаете, это запрещено!
Люк почувствовал, что закипает от гнева. Какого черта посторонний жирдяй распекает его, словно мальчишку? Впрочем, в конце концов он действительно ночевал в этой проклятой уборной.
— Здесь вам не ночлежка, уроды вонючие! — надрывался толстяк. — А ну проваливайте! — И толкнул Люка в плечо.
Люк резко обернулся.
— Не смейте меня трогать! — Он сам поразился холодной угрозе, прозвучавшей в его голосе. Толстяк-железнодорожник застыл, как вкопанный. — Мы уходим. Ничего больше не надо ни говорить, ни делать. Ясно?
Толстяк попятился, глядя на него с нескрываемым страхом.
— Пошли, пошли! — поторопил Пит.
В следующий миг Люку стало стыдно. Пусть этот парень — грубиян, но вокзальный служащий имел полное право выгнать бродяг. Зачем его запугивать?
Вместе с Питом он вышел через величественную арку в темноту. Перед входом в вокзал были припаркованы несколько машин. Стоял колючий холод, и Люк плотнее запахнулся в истрепанное пальто. Зима в Вашингтоне, морозное зимнее утро. Должно быть, январь или февраль.
Интересно, какой сейчас год?
Пит повернул налево; он явно знал, куда идти.
— Куда мы? — спросил Люк.
— На Эйч-стрит есть благотворительная столовка. Споешь гимн-другой — и получишь бесплатный завтрак.
— Я так голоден, что готов и ораторию исполнить!
Пит уверенно шагал по узким извилистым улочкам мимо многоквартирных домов для бедноты. Город еще спал: магазины, закусочные, газетные киоски — все закрыто. Бросив взгляд на окно первого этажа с дешевыми блеклыми занавесками, Люк вообразил себе неведомого хозяина этой квартиры — как он лежит сейчас под теплым одеялом, а под боком у него посапывает жена — и ощутил укол зависти. Что-то подсказывало ему, что его место здесь, в предрассветном сообществе людей, спешащих по своим делам, когда прочие еще спят. Вот рабочий в грубой одежде идет на работу; вот крутит педали велосипедист, закутанный в огромный шарф; вот проезжает мимо автобус, и в ярко освещенном салоне курит единственная пассажирка…
Мучительные вопросы крутились в голове и не давали покоя. Долго ли он пьет? Пробовал ли бросить? Есть ли у него родные, друзья? Как он познакомился с Питом? Где они раздобыли выпивку? Где пили? Но Пит молчал, и Люк сдерживал свое нетерпение: он надеялся, что, перекусив, его спутник станет поразговорчивее.
Впереди показалась церковь; маленькая и непрезентабельная с виду, она втиснулась между кинотеатром и табачной лавкой. Бродяги вошли в боковую дверь, спустились по лестнице в подвал и попали в длинную комнату с низким потолком. С одной стороны — небольшое возвышение и рояль, с другой — плита. Между ними три ряда длинных деревянных столов со скамьями. Здесь уже сидели трое бродяг, каждый за отдельным столом, и терпеливо ждали. У плиты плотная женщина помешивала какое-то варево в кастрюле. Седобородый мужчина в воротничке священника, заметив новоприбывших, поднял взгляд от кофеварки и улыбнулся.
— Заходите, заходите! — приветливо заговорил он. — Идите сюда, в тепло!
Люк бросил на него подозрительный взгляд.
В подвале действительно было тепло, после ветра и мороза на улице — даже жарко. Люк расстегнул заскорузлое от грязи пальто.
— Утро доброе, пастор Лониган! — поздоровался Пит.
— Вы здесь уже бывали? — спросил пастор. — Что-то я вас не припомню.
— Я Пит, а это Люк.
— Надо же — Петр и Лука, как два апостола! — Улыбка и добрый юмор пастора казались вполне искренними. — Завтрак еще не готов, но у нас есть свежий кофе.
Удивительно, подумал Люк. Каждый день встает ни свет ни заря, чтобы накормить завтраком толпу бомжей — и ему еще хватает сил шутить и улыбаться!
Тем временем пастор разлил кофе по толстостенным кружкам.
— Молоко, сахар?
Любит ли он кофе с молоком? С сахаром? Этого Люк не знал.
— Да, спасибо, — ответил он наугад и, приняв кружку, сделал большой глоток.
Кофе показался ему тошнотворно сладким. Значит, «в прошлой жизни» он пил черный без сахара. Впрочем, напиток утолял голод — и Люк быстро прикончил всю кружку.
— Через несколько минут мы вместе помолимся, — проговорил пастор. — А тем временем подоспеет знаменитая овсянка миссис Лониган!
К этому моменту Люк убедился, что его подозрения беспочвенны. Пастор Лониган — приятный человек, которому нравится помогать ближним.
