Весь Кен Фоллетт в одном томе - Кен Фоллетт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ода поколебалась несколько мгновений, а потом посмотрела на Дола, у которого было серьезное и торжественное лицо.
— Мы сегодня уходим из коммуны, — сказал он.
После его слов в кухне повисло удивленное молчание. Пастор был так потрясен, что потерял дар речи. Из его коммуны уходят только тогда, когда он этого хочет. Все ее члены находились под его влиянием. Кроме того, Дол — энолог, без него производство вина невозможно. Они не могут позволить себе лишиться такого специалиста.
И надо же, они выбрали именно сегодняшний день! Если бы Дол слышал новости — как Пастор час назад, сидя в своей машине, — он бы знал, что вся Калифорния охвачена паникой. Аэропорты переполнены, на дорогах пробки, люди бегут из городов, расположенных рядом со сдвигом в Сан-Андреасе. Губернатор Робсон вызвал Национальную гвардию. Вице-президент направляется в самолете в Фелиситас, чтобы собственными глазами посмотреть на разрушения. Все больше и больше людей — сенаторы и члены законодательного собрания, мэры городов, общественные деятели и журналисты — требуют у губернатора согласиться на требования «Молота Эдема». Однако Дол ничего этого не знал.
Следует признать, что новость поразила не только Пастора. Кислица разрыдалась, а вслед за ней заплакала и Ода. Первой от потрясения оправилась Мелани.
— Почему, Дол? — спросила она.
— Ты прекрасно знаешь почему, — ответил он. — Нашу долину скоро затопят.
— И куда вы пойдете?
— Резерфорд. В долине Напа.
— Ты нашел там работу?
— В винодельне, — кивнув, ответил Дол.
Пастора нисколько не удивило, что Дол смог найти работу. Дол обладал бесценным опытом и мог получать за свои знания большие деньги. Его поразило другое — то, что Дол решил вернуться к обычной жизни, уйти из коммуны в мир.
Теперь уже плакали несколько женщин.
— Неужели вы не можете надеяться и ждать, как все мы? — спросила Мелодия.
Ей ответила Ода, которая никак не могла справиться с рыданиями:
— У нас трое детей. Мы не имеем права рисковать их жизнью. И не можем остаться здесь, надеясь на чудо, пока вода не начнет затапливать наш дом.
— Нашу долину не затопят, — впервые за все время проговорил Пастор.
— Ты не можешь знать наверняка, — сказал Дол.
В комнате стало тихо. Пастору было не принято возражать.
— Нашу долину не затопят, — повторил он.
— Мы все знаем, что-то происходит, Пастор, — проговорил Дол. — За последние шесть недель ты отсутствовал чаще, чем бывал дома. Вчера вас четверых не было до самой полуночи, а сегодня утром на парковке появился помятый «кадиллак». Ты не посчитал необходимым рассказать нам, что задумал. Я не могу рисковать будущим своих детей, полагаясь на планы, о которых мне ничего не известно. Ширли со мной согласна.
Пастор вспомнил, что Оду на самом деле зовут Ширли. То, что Дол произнес ее настоящее имя, означало, что он уже расстался с коммуной.
— Я скажу вам, что спасет долину, — заявил Пастор. Почему бы не сообщить им про землетрясения… почему нет? Им следует гордиться нами и радоваться, что мы нашли решение. — Сила молитвы. Нас спасет вера.
— Я буду молиться за тебя, — сказал Дол. — И Ширли тоже. Мы будем молиться за всех вас. Но мы здесь не останемся.
Ода вытерла рукавом рубашки слезы.
— Думаю, мы все сказали. Нам очень жаль, что так все получилось. Вчера вечером мы собрали наши вещи, впрочем, у нас их не особенно много. Надеюсь, Тормоз отвезет нас на автобусную станцию в Силвер-Сити.
Пастор встал и подошел к ним. Он обнял одновременно Дола и Оду, прижал их к себе и проговорил тихим, ласковым голосом:
— Я прекрасно понимаю вашу боль. Давайте все вместе пойдем в храм и помедитируем. После этого вы примете решение, и оно будет правильным.
Дол высвободился из объятий Пастора.
— Нет, — сказал он. — Те дни прошли.
Пастор был потрясен. Он прибег к самому убедительному доводу и постарался произнести слова так, чтобы они не смогли отказаться, но у него ничего не получилось. Внутри у него начала разгораться ярость, опасная и неконтролируемая. Ему хотелось кричать, что Дол глуп и неблагодарен. Он убил бы обоих, если бы мог. Но знал, что не имеет права показывать им, что разозлился. Он должен держать себя в руках и делать вид, что совершенно спокоен.
Однако Пастор не смог заставить себя попрощаться с ними, как полагается прощаться с друзьями. Разрываясь между слепой яростью и необходимостью ее сдерживать, Пастор молча вышел из кухни, стараясь сохранять достоинство и не выдать свои чувства.
Он ушел в свою хижину.
Еще два дня, и все было бы в порядке. Один день!
Он сел на кровать и закурил. Призрак лежал на полу и не сводил с него печального взгляда. Оба молчали, не шевелились, думали. Пастор не сомневался, что через несколько минут Мелани последует за ним.
Но вместо нее пришла Звезда.
Она не сказала ему ни слова с тех пор, как они прошлой ночью с Кедром уехали из Фелиситаса на «тойоте». Пастор знал, что она расстроена и рассержена из-за вчерашнего землетрясения, но у него не было времени с ней поговорить.
— Я иду в полицию, — сказала Звезда.
Пастор был изумлен. Звезда отчаянно ненавидела полицейских. Он не мог себе представить ситуацию, при которой она согласилась бы добровольно отправиться в участок.
— Ты спятила, — сказал он.
— Мы вчера убили людей, — ответила она. — Я слушала радио по дороге назад. Погибло по меньшей мере двенадцать человек, более ста в больницах. Пострадали дети. Многие лишились своих домов, всего, что у них было… самые разные люди, не только богатые. И мы в этом виноваты.
Все разваливается на части — а ведь победа так
