Ранняя история нацизма. Борьба за власть - Лев Гинцберг

Но если между организациями фашистского толка и ранее не было единства, то в сложившихся условиях, когда приходилось преодолевать определенные трудности, распри и взаимная борьба разгорелись с невиданной до того силой. Образовалось несколько центров притяжения, с остервенением оспаривавших друг у друга руководящую роль и наперебой доказывавших, что именно данная группа наиболее привержена «идеалам» фашизма.

Руководство подпольной работой нацистов находилось первое время в руках Розенберга, который получил соответствующее письменное поручение от Гитлера (в данном случае тот мог не бояться конкуренции). Он организовал так называемое «Великогерманское народное сообщество», для отвода глаз возглавлявшееся подставными лицами; на этом основании мюнхенская полиция решила, что новая организация якобы не является заменой нацистской партии. Весной 1924 г. появились двое других приспешников Гитлера — Штрейхер и Эссер, оттеснившие Розенберга на второй план. Но объединить под своим руководством всех сторонников фашизма в Баварии им не удалось; методы и неразборчивость Штрейхера и Эссера в средствах даже многим фашистам казались чрезмерными. Последние основали «Блок фёлькише», которым руководил патриарх нацистской партии Дрекслер. Эта группа вошла в состав «Партии свободы», штаб-квартира которой находилась в Берлине.

Во главе этой организации стояли генерал Людендорф, фон Грэфе и Г. Штрассер, перебравшийся после путча и недолгого заключения из Баварии на север страны. Руководители «Партии свободы» сразу же высказались за участие в предстоявших весной парламентских выборах. Данный вопрос, однако, оказался камнем преткновения, ибо многие фашисты были настроены резко антипарламентски и считали, что вхождение в парламент — предательство. На северо-западе страны в связи с этим образовалась фактически самостоятельная фашистская организация, центр которой находился в Гамбурге, а руководство принадлежало «директории» из трех лиц во главе с А. Фольком. Его сторонники выдавали себя за единственных истинных приверженцев нацистской доктрины в противовес берлинцам, «погрязшим в парламентаризме». Эти претензии по существу были безосновательны, ибо «Партия свободы» тоже была сугубо фашистской организацией. Вместе с тем между ними имелись тактические разногласия. И не вопрос о вхождении в парламенты был главным, хотя он и казался таковым в то время; позднее, однако, он сам собой отпал, ибо и Гитлер высказался за участие в выборах. Вспоминая об этом уже после разгрома фашистской Германии, Розенберг отмечал, что Гитлер просто санкционировал участие в выборах, но представил это как тактику, якобы придуманную им самим.

Это явилось одним из элементов тактической переориентации фашистского движения в новых условиях, созданных провалом мюнхенского путча и значительным изменением обстановки в стране; перспективы успеха новых попыток вооруженного переворота были практически сведены к нулю. Фашисты взяли курс на «легальное» взятие власти. «Остатки национал-социалистического движения, — уже в январе 1924 г. отмечал журнал «Хроника фашизма», — все более преобразуются в избирательную партию... Цель их безусловно заключается в том, чтобы уничтожить парламентаризм, но — при помощи самого же парламента». При этом цитировалась программа возникшей в конце 1923 г. в Нюрнберге фашистской организации, где, в частности, говорилось: «Необходимо бить врага его же оружием... Смерть парламентаризму при посредстве парламента... [Партия] отвергает насильственные средства, поэтому можно не опасаться запрета».

Первостепенную задачу фашисты еще более, чем до того, усматривали наряду с повседневным террором против революционных, демократических сил в непрерывной пропаганде среди различных слоев населения, прежде всего среди рабочих. Здесь-то и находился важнейший пункт разногласий: если для нацистов завоевание рабочих являлось основной предпосылкой «уничтожения марксизма» и прекращения классовой борьбы, то приверженцы Грэфе, будучи во многом единомышленниками мюнхенских фашистов, возражали против «превращения рабочих в определяющий фактор движения фелькише».

Хотя Гитлер и ряд его приспешников находились в тюрьме, а в Баварии фашистская партия была запрещена, на выборах в ландтаги ряда земель (тюрингский, мекленбургский, особенно баварский), состоявшихся в первые месяцы 1924 г., организации крайней реакции, принявшие участие в выборах, добились значительного успеха. Это объяснялось тем, что еще не успело в полной мере сказаться общее улучшение экономического положения после прекращения инфляции, а также настроениями баварской мелкой буржуазии, видевшей в нацистах своего рода мучеников, чья «мирная» демонстрация 9 ноября 1923 г. была расстреляна. «Мюнхенский путч, — говорилось в связи с итогами выборов в Баварии в «Хронике фашизма», — не помешал фёлькише. Он не помешал им потому, прежде всего, что другие политические партии не сумели использовать позорное поражение и жалкую трусость национал-социалистов 9 ноября, во-вторых, потому, что в Священной римской империи германской нации вообще нельзя себя политически скомпрометировать». Пресса сообщала, что избирательная пропаганда фашистов была столь же интенсивна, как пропаганда всех остальных партий вместе взятых; они располагали большим количеством автомашин и велосипедов, которые использовались не только в агитационных целях, но и как средство доставки в избирательные участки недостаточно активных или больных сторонников фёлькише.

На состоявшихся в мае 1924 г. выборах в рейхстаг фашисты также торжествовали победу, собрав около 2 млн голосов и проведя 32 депутата (в числе которых были Людендорф, а также Фрик и Рем, только что осужденные за государственную измену). Но уже ближайшее будущее показало, что обольщаться этими успехами нельзя было; на новых, внеочередных, выборах в рейхстаг в декабре того же года фашистская «Партия свободы» потеряла большую часть голосов и в новом составе парламента была представлена только 14 депутатами. Это был отрадный факт. Вместе с тем поражение фашистов на выборах породило в самых различных кругах представление, что с нацистами и их северогерманскими союзниками покончено как с серьезной политической силой. Много стараний, чтобы убедить в этом своих сторонников, приложили социал-демократические лидеры. Настроения такого рода имелись и в КПГ, причем они сказались уже после первых выборов в рейхстаг, из результатов которых газета «Роте фане» (от 6 мая 1924 г.) сделала вывод об упадке фашизма. «Этот взгляд мы считаем опасным, — писал П. Фрелих, выступая в советской партийной печати. — У нас нет оснований так легко относиться к народничеству (не слишком удачный перевод термина фёлькише. — Л.Г.), т.е. к фашизму... Есть основания ожидать раскола в фашистском движении. Но он может принести нам пользу лишь в том случае, если мы ни на минуту не ослабим своего внимания по отношению к фашизму и усилим направленную против него деятельность».

С недооценкой потенциальной опасности фашизма после провала мюнхенского путча полемизировал К. Франк в статье, озаглавленной «Выборы в германский рейхстаг — фиаско фёлькише?». Он отмечал, что не следует придавать преувеличенное значение тем или иным результатам выборов, когда речь идет об организации, чья деятельность носит преимущественно внепарламентский характер. «После переоценки — никакой недооценки,— подчеркивал автор. —...Мы все еще слишком мало боролись против фёлькише, недостаточно внимательно изучали их маскировку, их нынешнюю группировку, их возможности». Такое же мнение высказал А. Абуш, характеризуя результаты выборов в Тюрингии и отмечая, что фашисты использовали в ходе избирательной кампании огромные средства и под их влияние подпала и часть рабочих.

Несмотря на избирательные успехи, в течение первого полугодия 1924 г. разброд в фашистском лагере нарастал, хотя внешне это не всегда было заметно; так, в рейхстаге представители всех течений фёлькише состояли в единой фракции (в которой национал-социалисты составляли меньшинство). Каковы были намерения последних, видно из секретной переписки, которую опубликовала в те дни демократическая печать. «Партия свободы, — говорилось в одном из писем, которыми обменивались функционеры бывшей НСДАП, — не может существовать без нас... Необходим не компромисс, который лишит нас свободы действий на севере, а соглашение, которое выдаст нам эту партию на милость». Того же хотели союзники нацистов, которые находились в более выгодной позиции, будучи уже легализованными, в то время как национал-социалисты вынуждены были довольствоваться эрзацами, а деятельность НСДАП была формально разрешена лишь в Тюрингии (здесь в итоге выборов к власти пришло правобуржуазное правительство, которое держалось в ландтаге лишь благодаря поддержке нацистов и в котором пост министра внутренних дел занимал член «Стального шлема»). Именно в Веймаре в конце июля собралась конференция фашистских организаций, созванная с целью их сплочения, но на деле превратившаяся в арену ожесточенной борьбы. Ее созыв был в немалой степени связан с персоной Гитлера. Только часть крайне правых продолжала видеть в последнем главаря. Его уже не рассматривали как общепризнанного лидера. Это относилось не только к приверженцам «Партии свободы», которые рассматривали Гитлера только как «барабанщика», способного лишь пробудить массы. Даже в рядах самой НСДАП стали раздаваться подобные голоса. Так, один из активных нацистов, в будущем гауляйтер Померании В. фон Корсвант-Кунцов, писал в начале 1925 г., имея в виду Гитлера: «Теперь станет ясно, вдохновляет ли его Бог, или нет. Если это так, то он добьется своего, хотя ныне почти все высказываются против него. Если же это не так, что ж, значит, я ошибся и буду ждать, когда голос Бога прозвучит из уст кого-нибудь другого». В этом письме сообщалось, что Людендорф, живший после мюнхенского путча и судебного процесса в Берлине, отправился в Мюнхен, чтобы убедить Гитлера не восстанавливать НСДАП. Некоторые стремились использовать вынужденную изоляцию, в которой оказался фюрер, для его оттеснения от руководства.