Еда и патроны - Артем Мичурин

– Ладно, – наконец выдавил он из себя, едва слыша собственный голос. – Я расскажу.

И удивительное дело, но ему стало легче, даже гул в черепе затих. Словно удавку на шее ослабили, разрешив еще немного подышать. Стас заглянул в добрые, по-отечески мудрые глаза Бурова, и пелена безотчетного доверия окутала мозг, а в душе, где-то глубоко-глубоко, робко затеплился огонек… признательности.

«Какого хуя?! Что тут, блядь, творится?!» – промелькнула первая за несколько минут здравая мысль, но, оказавшись нежизнеспособной на бесплодной почве подавленного сознания, тут же скончалась.

– Вот и отлично, сынок, – похвалил Буров. – Верное решение. Давай, расскажи-ка, откуда разведданные свои почерпнул.

– Я там был, – неуверенно начал Стас. – На базе.

– У рейдеров?

– Да.

– Как попал?

– Случайно. Они меня подобрали. В лесу.

– Подобрали?

– Да. Я без сознания валялся. Меня ранили. Снайпер.

– Снайпер? Интересно. Заказал кто-то?

– Я не знаю.

– Ладно. Подобрали зачем? Что хотели от тебя?

– Продать. Да. – Слова давались Стасу с трудом, как и мысли, они рождались сумбурно, часто невпопад, и приходилось подолгу их выбирать, чтобы сложить в более-менее осмысленное предложение. – Хотели продать меня. Узнать имя заказчика и ему продать.

– Дальше.

Стас уставился на Бурова и впал в ступор, не в состоянии сообразить, о чем же рассказывать дальше.

– Что было после того, как тебя подобрали? – направил глава СС ход мысли допрашиваемого в нужное русло.

– После… После банда напала на обоз. Они взяли живыми двух человек.

– Из обоза?

– Да. Отца и дочь. Девчонку употребили тут же на месте, а отец… У него наган был под рубахой. Плохо обыскали. Так он хотел командира застрелить, а я помешал, не дал ствол направить.

– Зачем?

– Если бы командир погиб, тогда бы нас всех троих в расход пустили.

– Понимаю. Что дальше происходило? Что случилось с отцом?

– Его убили. Револьвер выстрелил, когда мы боролись, и отца тут же положили. А девчонка жива. Была жива, когда я ее в последний раз видел.

– Ладно, это опустим. Как ты выбрался с базы?

– Меня отпустили.

– За то, что командиру жизнь спас?

– Да.

– И ты теперь можешь рассказать, где находится база?

– Могу.

– Хм-м. – Буров поднялся с кресла, подошел к Стасу вплотную, нагнулся и, почти касаясь лбом лба, заглянул ему в глаза, после чего еще раз удовлетворенно хмыкнул и вернулся на место. – Чаю хочешь?

– Что? – Стас вздрогнул и часто заморгал, как будто его разбудили посреди ночи.

– Чаю. У меня из черной рябины, со зверобоем, с сахаром. – Буров достал из серванта стакан в красивом серебряном подстаканнике, бросил на дно щепотку чего-то темного, повернул краник на титане, и струйка кипятка полилась в заварку, пробуждая к жизни сладковато-терпкий аромат, обволакивающий ноздри мягким бархатом. – Будешь?

– Да, буду, – ответил Стас отстраненно и почувствовал, как пересохло в горле.

Буров положил в стакан два кубика сахара, ложку, поставил напиток перед гостем и взялся готовить порцию для себя.

– Слушай, а как же ты с базы-то выбирался, что дорогу запомнить смог? Неужели просто так вот выпустили – иди куда хочешь?

– Нет, – покачал головой Стас, понюхал чай и осторожно отхлебнул. – К тракту меня на телеге везли с мешком на голове, до самой просеки, потом сняли.

– А откуда тогда дорогу знаешь?

– Дорогу я только урывками помню. Когда на базу ехали, успел подметить парочку ориентиров, пока не спал.

– Не понял. – Буров поставил стакан и резко изменился в лице, приняв расстроенно-озабоченный вид.

– У меня карта есть, – пояснил Стас.

– Откуда?

– Человек один хороший нарисовал, конвоир мой.

– С чего это вдруг?

– Жить хотел очень.

– Ты что, обезоружил конвоира? Он один был?

– Нет, конвоиров было трое. Двоих я убил, а третий нарисовал вот эту карту, – Стас достал из кармана фотографию девицы и передал Бурову, – после чего тоже умер.

– Что это? – уставился ГСС на фривольную картинку.

– Переверните.

– А. Да. Как-то здесь не очень разборчиво.

– Где?

– Вот это что такое?

– Упавшая вышка ЛЭП, а вот тут сгнивший грузовик, – без энтузиазма водил Стас пальцем по карте. – Здесь на Муром стрелочка, а это просека.

– Угу, угу, понятно. Только вот с масштабами мне как-то не совсем ясно пока.

– Карандаш есть у вас?

Буров взял со стола остро отточенный карандаш и дал Стасу.

– Спасибо. Значит, так. По моим прикидкам, от съезда на просеку до дороги километров пять-шесть, но здесь и по ориентирам можно определиться на месте. Лесом мы примерно три с половиной часа ехали, следовательно, от просеки до базы километров четырнадцать-шестнадцать, где-то так, – пояснил Стас, делая соответствующие пометки.

– Сколько человек на базе? Чем вооружены?

– Точное число сложно назвать. В рейд ходило не меньше двадцати, но это явно не все. Может, тридцать, а может, и сорок. Я не уверен. Вооружение – кто во что горазд. Винтовки, гладкоствол, но есть и автоматы.

– Как сама база устроена?

– Типа деревни. Два ряда домов, изб тридцать, вдоль прямой улицы. Периметр обнесен частоколом в два с половиной метра высотой, с внутренней стороны имеются мостки на метровых сваях. Ворота я только одни заметил.

– Мины, пулеметы?

– Пулеметов не видел, о минах ничего сказать не могу, мне не докладывали.

– Какой транспорт на базе?

– Только телеги, по-моему. Звук мотора я слышал, но это скорее всего генератор.

– Растяжки, секреты?

– Ну, откуда же я знаю?

– План базы сможешь нарисовать?

– Смогу, – пожал Стас плечами.

Буров выдвинул ящик стола, порылся и выудил большой лист бумаги, сложенный пополам.

– На. Рисуй покрупнее и со всеми подробностями, какие помнишь. Все подписывай. Обязательно укажи, в какой избе главный их обитает. Кстати, ты ведь с ним разговаривал?

– Да, – кивнул Стас, вычерчивая периметр базы.

– Что можешь сказать о нем?

– В смысле? Хотите мое мнение узнать о его личных качествах или что?

– Мне вообще все интересно. Возраст, имя, телосложение, гастрономические предпочтения… Все, короче.

– Ну, что сказать? Мужик он довольно жесткий. На моих глазах чуть не пристрелил одного из своих за то, что тот пленного обыскал хреново. В банде пользуется авторитетом. Лет ему… Даже не знаю, может, под сорок где-то. Странное у него лицо такое, да и с бородой еще, сложно возраст определить. По разговору судя, вроде не дурак. Принципиальный, с понятиями. Поэтому и отпустил меня, наверное. Минут пять сначала втирал, какой я подонок. Сильно не любит он нашего брата, да и вашего тоже не особо жалует. У него в избе на стене СВУ висит, я так понял – трофейная, а под ней… – Стас оторвался от чертежа и злорадно взглянул на Бурова, следя за его реакцией. – Под ней написано: «Рейдерам от муромских гвардейцев. Мертвые и благодарные».

ГСС нахмурился и поджал нижнюю губу, о чем-то задумавшись.

– Продолжай.

– Собственно, не о чем больше рассказывать-то. Хотя… Имя. Да, имя вроде припоминаю. Роман Павлович, кажется.

Буров поднес стакан к губам, но так и не отпил.

– Как?

– Роман Павлович.

– Ты уверен?

– М-м… Думаю, да.

– Неужели Звягинцев? – спросил ГСС самого себя, откинувшись в кресле. – Вот ведь сучий потрох. Ну-ка опиши его, как выглядит.

Стас снова оторвался от рисования и, устремив взгляд в потолок, постарался мысленно восстановить образ командира.

– Примерно моего роста, подтянутый такой, волосы русые, бородка аккуратная.

– Одет во что?

– Кожанка светлая, синие галифе, пилотка такая же, сапоги высокие.

Буров тоже начал разглядывать потолок, силясь, видимо, представить Звягинцева в описанном наряде.

– А оружие? Оружие какое носит?

– ТТ, кажется, и кинжал какой-то странный, в серебряных ножнах.

– Он! – ГСС аж подскочил на месте, хлопнув ладонью по столу. – Точно, сука, он!

– Старый друг? – тактично поинтересовался Стас, но Буров не ответил, ограничившись лишь холодным презрительным взглядом.

– Ты с художествами там закончил?

– Почти. – Стас добавил несколько последних штрихов и, как будто машинально, убрал карандаш в карман куртки. – Готово.

– Ну-ка, посмотрим. – Буров перегнулся через стол, взял листок и принялся изучать. – Хм, а неплохо у тебя выходит. Учился?

– Жизнь научила.

– Ну да, ну да… Вот она, значит, какая, берлога бандитская. – ГСС взял план базы и принялся расхаживать по кабинету, крутя его в руках. – А знаешь, сынок, я тебе, пожалуй, все же заплачу. Потом. Пять золотых. А? Что скажешь?

«Пять золотых» звучало очень хорошо. Стас быстренько помножил их на шестьдесят и довольно ухмыльнулся, представив себе кошель, набитый куда более привычным серебром. Но вот слово «потом» портило всю чудесную картину.

– Почему потом? – вырвалось у него как-то само собой.