Маськин зимой - Борис Кригер

Гипнотизёр Федя порывался даже прочувственно декламировать сквозь сон бессмертные волнующие строки:

Ах, знал бы я, что так бывает,Когда пускался на дебют,Что иногда актёров в залеВесьма серьёзно даже бьют!

От шуток с этой подоплёкойЯ отказался б наотрез,Ведь стать калекой кособокойКакой мне будет интерес?

Искусство – наркоман, которыйВзамен «стекляшек» и «колёс»,[34]Не дозы требует с актёраИ не полпачки папирос…

Искусство требует отдачиБез сожаленья, без конца,А если бьёт, то бьёт без сдачи,С увечьем в области лица!

Как-то за вечерним чаем корова Пегаска тоже стала делиться своими воспоминаниями о летнем отпуске, который она, как водится, провела на югах. Прошлым летом Пегаска гостила на Кубе, и её поразило плачевное состояние местного коровства. Кубинские коровы были до чрезвычайности худы, и, как известно, это было связано с тем, что бессменный руководитель острова команданте Касторкин вот уже полвека кормил кубинских коров исключительно касторкой, от чего они худели до невозможности.

Маськин, услышав этот рассказ, немедленно засобирался на Кубу, чтобы воочию убедиться в ужасающем положении кубинского коровства и по возможности чем-нибудь помочь, ну, заодно и погреться в лучах тропического солнца, которое в его широтах, хотя всегда и светило ему в соответствии со своим обещанием, однако совсем не грело, а когда Маськин предъявлял к нему претензии в письменном виде, заявляло, что в желании Маськина «пусть всегда будет солнце…», исполненном Жар-птицей, ничего об обогреве не говорилось.

Плюшевый Медведь несколько расстроился от такой неожиданной инициативы, но потом, подумав и осмотрев свою окончательно усосанную лапу, решил, что посещение Кубы сможет отчасти решить проблему его прогрессирующей лапоусосанности, которая в последнее время стала переходить уже в ярко выраженную улизанность. Ведь на Кубе вечное лето, а посему сосать лапу Медведю там, по всей вероятности, не придётся, потому что летом медведи лапу не сосут и не облизывают, за исключением редких случаев, когда на неё налипает что-нибудь совсем уж вкусненькое. Слизывание вкусного с лапы, однако, летом самой лапе никакого урона не приносит, и даже наоборот, обогащает её особо ценными питательными веществами. Чего стесняться? Отложите мою книжку и пойдите на кухню. Откройте, скажем, банку сгущёнки и макните туда хотя бы ваш указательный палец. Теперь медленно, со смаком, слижите белую божественную липучесть… Ну, теперь вы видите, насколько ваша жизнь может быть замечательнее, разнообразнее и вкуснее и насколько обогатился питательными веществами ваш указательный палец? А теперь можете вернуться к моей книге. Не беспокойтесь: если, конечно, банка принадлежала вам и была приобретена на трудовые доходы, а также если ваши действия были произведены без лишних свидетелей и если вы не страдаете сахарным диабетом, то ваш поступок не будет иметь ощутимых отрицательных последствий. Через каких-нибудь десять-двадцать лет вы, возможно, о нём и не вспомните, хотя, конечно же, он навсегда останется в вашем подсознании. Во всяком случае, никакой излишней усосанности вашего указательного пальца в результате рекомендованного мной действия наблюдаться не должно.[35]

Кашатка поддержала Маськина не раздумывая, потому что давно мечтала отправиться в тропические страны, особенно в зимнее время суток, которые у Кашатки наступали сразу, как только она вылезала из-под одеяла, и продолжались вплоть до того, как она залезала под него обратно.

Шушутка тоже по своим шушуточным соображениям согласился ехать, потому что он всегда был за любые путешествия, лишь бы не сидеть дома, а когда путешествие начиналось, он всегда был за скорейшее возвращение – лишь бы поскорее домой.

Корова Пегаска лететь отказалась, потому что, как вы помните, вот-вот должна была отелиться, и, таким образом, лететь ей, как вы сами можете догадаться, было как-то несподручно, точнее несподкрыльно, а ещё вернее – несподкопытно, потому что коровы не имеют крыльев, а летают с помощью мерного помахивания копытами. Вы тоже можете попробовать так полетать, только для этого вам придётся откинуть копыта (да, именно так, вы не ослышались), и, откинув копыта в стороны, начать плавно ими помахивать!

Сначала под копытами понесутся верхушки деревьев, потом, по мере набора высоты, внизу лениво поплывут параллелепипеды полей, потом всё сольётся в однообразную массу, и с высоты коровьего полёта откроется поразительная взаимосвязанность здешних мест с местами удалёнными, как, возможно, путешественнику во времени показалась бы естественной взаимовытекаемость удалённых друг от друга событий. Сначала медленно вспять покатили бы последние десятилетия прошлого века, потом всё быстрее и стремительней замелькали бы прежние века… Путешествовать стоит хотя бы для того, чтобы не забывать эту тесную взаимосвязь местного окружения с краями удалёнными и оттого окутанными дымкой неизвестности. Тем более, что повод для Маськиной самокомандировки был нешуточный, благородный, и я бы даже не побоялся сказать, героический!

Маськины тапки сразу согласились сопровождать Маськина в этой ответственной поездке, которая имела столь деловую направленность, ибо оба Маськиных тапка были чрезвычайно деловыми и серьёзными, особенно в вопросах, касавшихся жизни и благоденствия разных босых народов. Босой народ для тапок – всё равно что символ тапочного освобождения из-под ига настырных ног. Тапки верили, что только в босой стране они могут почувствовать себя действительно свободными.

Остальных домочадцев оставили присматривать за Маськиным хозяйством, которое непомерно разрослось и требовало вдумчивого ухода. За старшего Маськин оставил Маськин Невроз, потому что только на него мог вполне положиться, когда дело касалось хозяйственных вопросов. Что бы мы делали без наших неврозов? Ни обед состряпать, ни в доме прибрать, ни на службу сходить. Ведь всё же делается исключительно на нервах! Кажется, вот ещё денёк протянуть, а там уже будет полегче, или вот ещё недельку, и тогда отпустит… Ан нет! Рождаясь вместе со своими, ещё слепыми, новорождёнными неврозиками, мы обречены во всём полагаться исключительно на них. Ибо человек, полностью лишённый невроза, погружается в нирвану, а в нирване ни супа не сваришь, ни чулок не заштопаешь… Пусть наши неврозы иногда заставляют нас наматывать лишние круги и вытирать пыль с поверхности лунных плоскогорий, однако без них не было бы жизни на Земле. Ну с чего, скажите мне, с какой такой радости первый одноклеточный организм затеял бы деление на два дочерних, если бы у него внутри не было нервических противоречий и ничего не тянуло бы его в разные стороны? Слава неврозам – вечным двигателям жизни! Неврозы водят космические корабли и покоряют полюса. Неврозы в виртуозном темпе стучат по клавишам рояля и смело дёргают струны экономических преобразований! Вы можете положиться на свой невроз как на самого себя, и он вас обязательно доведёт. Можете быть уверены – именно ваш невроз позволит вам дожить до самой вашей смерти!

Выбирая средство передвижения, остановились на подаренном Маськину на Новый год ковре-самолёте. Оставался единственный вопрос – как же найти дорогу на Кубу. Из всех карт в доме Маськина нашлись только игральные, а карточная игра, дорогой мой читатель, как водится, до добра не доводит! Маськин отказался ориентироваться по игральным картам, потому что ему всё время выпадала пиковая дама и своей пикой указывала куда-то в шкаф. Это направление не имело для Маськина никакого географического смысла, и Маськин свои изыскания в картографии решил прекратить.

Тогда друзья спросили совета у Пегаски, но та невразумительно промычала, что, мол, лететь нужно из двора направо, а потом всю дорогу прямо по интуиции. Ведь коровья интуиция стала доказанным научным фактом, и именно она лежит в основе современной воздушной навигации. Если вы в этом сомневаетесь – поговорите с любым пилотом, и он вас уверит в моей правоте. Вообще, что может быть более противоестественным, чем путешествие по воздуху? Особенно такие мысли приходят в голову во время манёвров самолёта, когда он наклоняется настолько, что кажется – пассажиры вот-вот просочатся и вывалятся из маленьких подслеповатых окон. Плюшевый Медведь, например, предпочитал путешествовать на диване. Он брал увлекательные книжки про дальние страны и восторженно их читал, уносясь туда, за горизонты, без всяких взлётов, кренов, воздушных ям, посадок, проверок документов и таможенных сборов.

Однако Маськин настаивал на реальном путешествии во имя спасения кубинских коров, и тогда Шушутка предложил переместиться на Кубу с помощью процесса телепортации, построенного на принципе самотелекинеза. Мне не хотелось бы досаждать моему достопочтенному читателю математическими выкладками, с помощью которых этот чудесный способ перемещения на Кубу становился не только возможным, но и вполне удобным. Однако, зная природную недоверчивость к моей личности, я всё же позволю себе утрудить вас некоторым экскурсом в псевдоматематику высшей степени.