Психоделика. Книга для мертвых - Юрий Валерьевич Литвин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Или, допустим, засиделись ребята после работы. Все разошлись, кроме Крашеного, а тот, надо сказать такой злой в этом деле тип, что пока не нажрется в усмерть никогда не успокоится, один раз на пол упал и плыл, как по реке, потом руками по полу сыграл и утонул. Так вот ушел же вроде вместе со всеми, Крашеный наш. Нет, сделал круг по улице и вернулся в раздевалку. Да не один с другом каким-то бомжеватым, хотя рупь за сто дам, что с другом этим, он там же на улице и познакомился пять минут назад. Бутылку взял, у друга денег, конечно же, не было, ну или сказал, так. Стали пить ее, короче, переклинило мужика. Видимо решил, что как раз конец рабочего дня, снова, и надо душ принять, стал раздеваться догола. Короче, когда Петя-дежурный, это который у нас самый здоровый, пришел на ночную смену, а он обычно рано приходит всегда, потому как поездник, то обнаружил в раздевалке странную сцену. Сидит на лавочке незнакомый тип, и молча с испугом, смотрит на абсолютно голого Крашеного, который своим удавом на уровне лица незнакомца размахивает и распинается вовсю, крича при этом:
– Я таких ебал, что тебе и не снилось! Понял? Я кого хошь выебу в момент!
Ну дебил, что с него взять?
Петюня же парень простой, как гаркнет с порога:
– Ах, вы пидорасы ебаные, а ну вон, на хуй, с раздевалки!
Гостя, говорит, как ветром сдуло, правда, вместе с бутылкой, он ее сжимал судорожно, в испуге и смятении не выпустил, истинный ариец оказался.
А Крашеный повел себя странно, в ладоши захлопал и на освободившуюся лавочку упав, мгновенно отрубился.
И такое бывало.
х х х
сон
Мы медленно двинулись в город. Он ослеплял, он подавлял, а может быть, все это было у меня в голове. Я отчетливо понял вдруг, что это тот самый сон во сне. Что так не бывает, даже в сновидениях. Не бывает и все тут. Стражник даже не взял с нас денег за вход, а только загадочно улыбнулся в усы и пропал. Наверное, он куда-то отошел, но мы так были очарованы открывшейся картиной, что нам уже было не до него.
– Где мы? Ты что-нибудь понимаешь? – Гарольд привел меня в чувство этим простым, но вполне закономерным вопросом.
Отвечать не имело смысла. Одно я знал, это не было Францией и Испанией это не было. Я просто двинулся по довольно широкой улице вслед за какими-то пышно украшенными носилками. Германец последовал за мной.
Вдоль улицы тянулись аккуратнейшие домики европейской архитектуры, но что-то в них было не так все равно. Гарольд увидал симпатичный фонтан с маленьким бассейном и дико расхохотавшись бросился к нему и, упав на колени, принялся пить довольно отфыркиваясь. Пить хотелось и мне, но я не спешил. Кто-то дернул меня за рукав. Черноглазая и чернокожая девчушка в белоснежном фартуке тянула меня за рукав и что-то бормотала на непонятном для меня языке. Судя по жестам, которыми она указывала на Гарольда, я понял, что вода в фонтане явно не питьевая. Я пошел вытаскивать германца из фонтана, и когда мне это удалось, она уже поджидала нас с кувшином холодной родниковой воды.
Напившись, я протянул ей медную монетку, она поблагодарила и спрятала монетку в кармашек фартука, потом как-то чересчур внимательно поглядела на меня и, забрав кувшин, вернулась в дом. По-моему она выглядела расстроенной.
– Эй, черноглазая! – крикнул я, она не обернулась. Рядом отфыркивался Гарольд, вода сбегала с его рыжей бороды, одежда была насквозь промокшей, а настроение судя по довольному выражению лица, превосходным. Я швырнул вторую монетку в бассейн, и мы пошли дальше.
– Как тебе? – спросил я.
– Отлично! – откликнулся Гарольд.
Вскоре мы вышли на дворцовую площадь. Именно сюда стекались горожане и гости. По всему было видно, что ждут некоего зрелища. Нам ничего не оставалось, как присоединиться к толпе и ждать. Самое интересное, что все мысли о караване и ожидающем нас Зибанежаде словно смыло морской волной. Это я сейчас уже понимаю, вспоминая те ощущения, в какой-то момент прошло и удивление по поводу нашего более чем странного путешествия, и прочие неясности отступили, и я Гарольд чувствовали себя тем, кто мы есть и в то же время, не тем что ли. Не проходило ощущение того, что все это просто странный красочный сон. Мы спим?
А потом. Трудно подобрать слова к необъяснимому, но все-таки я попытаюсь. В какой-то момент я почувствовал, что внутри меня что-то толкнуло. Это было ни с чем несравнимое ощущение, но я понял, это неспроста. Мягко, но настойчиво мне давали понять, что наша прогулка несколько затянулась.
Ноги сами понесли меня в сторону ворот, назад. Я поглядел на Гарольда, он, молча, шел рядом, но крепко прикусив губу, видимо и с ним происходило нечто подобное.
– Ты понимаешь что-нибудь?
Он отрицательно покачал головой, и чуть позже произнес:
– Я так и эдак пытаюсь повернуть свои чертовы ноги к площади, но ничего не получается.
– Похоже, мы заигрались.
– Это с нами заигрались, – Гарольд потянул из ножен меч, но передумал.
– Давай сэкономим силы и пойдем туда, куда нас приглашают.
Германец наклонился ко мне и шепотом спросил:
– Ты думаешь это они?
– Кто?
– Как кто? Демоны…Те, кто построили все это…
– Все-таки демоны?
– Не знаю, потому нам надо быть готовыми ко всему. Чего мы сюда пошли? Эй! – он выпрямился во весь свой гигантский рост и тронул за плечо какого-то горожанина в одетого в серое.
– Ты кто?
Горожанин приветливо улыбнулся и выскользнув из-под Гарольдовой тяжелой длани ловко ввинтился в толпу.
– И зачем мы сюда полезли…
Я промолчал, продолжая двигаться туда, куда сами собой несли меня ноги.
Незаметно мы добрались до ворот. Все тот же стражник, кусая ус, лукаво спросил:
– Уже назад?
Черт бы меня побрал, но он откровенно насмехался. Я уж было совсем хотел было остановиться и разобраться с этим прощелыгой, и выяснить не из Гаскони ли он, но ноги, которые перестали быть частью меня, вынесли меня из ворот и все исчезло…
х х х
Глава XVII
Cream “White Room”
явь
– Вот, Саша, это здесь. Смотри… Переговоры велись с представителями императора Алексея. Совсем еще молодого на тот момент человека. Решив поднять боевой дух защитников города, Алексей со свитой продефилировал вдоль стен Константинополя на десяти галерах. Ммм…
Однако видом юноши-императора народ вдохновился мало. Своя рубашка считалась ближе к телу во все времена. И уже 5-го июля войска крестоносцев высадились в предместьях Пера,
