Казак М.С. Краснов пленник за службу Чили - Жизела Энсина

Но мы должны сообщить и о более тяжких фактах. В материалах ни одного из многочисленных процессов, к которым бригадир привлекался (43 процесса), и по которым был приговорен (в общей сложности 9: пять из них уже в исполнении и четыре пока рассматриваются в различных судебных инстанциях) — НИГДЕ ему не предъявили какое-либо конкретное обвинение, а тем более не доказали его вину. Он был приговорен (дословно) «за квалифицированное похищение человека, основанное на весомых подозрениях». Кроме такого «предположения в участии в неких событиях» суд вдобавок рассматривает подсудимого как частное лицо, произвольно не признавая его как государственного служащего. Любой офицер Вооружённых Сил, так же как и другие правительственные чиновники, при выполнении установленных служебных обязанностей — не являются ли представителями Государства? Это юридическое «тонкое упущение» на практике означает, что дела военных рассматриваются с той же точки зрения, что и дела злостных уголовников, поэтому приговоры по ним отличаются крайней суровостью.

Более того, «подозрение» ни в какой цивилизованной стране не означает автоматическое вынесение приговора. Необходимо доказать наличие состава преступления и это должно быть сделано представителями юстиции, а не самим обвиняемым, от которого усиленно добиваются самооговора.

Не говоря уже о самом термине «постоянное похищение» — оно, что, длится уже более 30-ти лет? Всем известно, что это является ни чем иным, как порочной «юридической фикцией», противоречащей самому элементарному здравому смыслу. Но, несмотря ни на что, она сохраняется в юриспруденции с единственной целью — наказать солдат и офицеров Вооружённых Сил. Все это просто аморально.

Но тема «задержанных — исчезнувших» готовит для нас ещё и другие сюрпризы. В упомянутом выше случае, когда адвокат защиты документально доказал, что в день исчезновения потерпевших Михаил Краснов находился в городе Чиян, существует и другая вопиющая несправедливость. Согласно официальному документу Министерства Иностранных Дел, «исчезнувший» Рикардо Тронкосо Муньос получил политическое убежище в Мексике. Несмотря на это, Верховный Суд приговорил Краснова к 10-ти годам заключения по обвинению в «квалифицированном похищении» этого человека.

Нашего офицера обвиняют в аналогичном преступлении в деле о предполагаемом «исчезновении» Ивана Монти, которого видел живым и здоровым господин Рауль Армандо Херман в январе 1977 года, когда Михаил Краснов уже давно закончил свою служебную миссию в DINA и проходил обучение в Военной Академии ВС. Господин Херман заявил под присягой об этом факте, и соответствующий документ был предоставлен адвокатами защиты в распоряжение суда, но все без какого-либо результата, так как процесс до сих пор продолжается.

Другой невероятный случай имеет место в деле террориста Луиса Грегорио Муньос Родригеса, заключение о естественной смерти которого было выдано по просьбе его семьи. Между тем, для судей этот усопший продолжает считаться «похищенным» лично Михаилом Красновым, над которым теперь висит угроза ещё 10-ти лет заключения, согласно вынесенному в первой инстанции вердикту.

Это означает, что террорист Луис Грегорио Муньос считается умершим для определенных правовых целей, но для других правовых целей он продолжает жить. Что это такое? Коллективная шизофрения?

Теперь поговорим о других проблемах. Например, бригадиру Краснову никогда не была организована очная ставка с генералом Контрерасом, который был его начальником в DINA. Не была ли необходимой эта очная ставка для подтверждения показаний Краснова о специфике его работы в этом учреждении? Конечно была, но назначенных вести процессы судей, кажется, совсем не интересовало установление правды.

В связи с тем же генералом стоит указать, что 2005 году был обнародовал официальный документ, в котором проясняется судьба более чем 500 исчезнувших. И уточнена ответственность сотрудников DINA в каждом из случаев. Этот документ снимал вину с ряда подчиненных Контрераса — среди них и с лейтенанта Краснова по предъявляемым обвинениям и вынесенным ему приговорам. Так вот, спустя более чем два года так и не было назначено ни одного пересмотра дел на основе использования данных, предоставленных лично бывшим директором DINA.

В 2007 году идентичную судьбу имело публичное заявление тогдашнего заместителя директора того же разведывательного учреждения, полковника Педро Эспиносы, который добавил важные новые сведения об организации и функционировании DINA, согласно которым, офицер Краснов полностью оправдывается по всем случаям предъявленных несправедливых обвинений.

Оба этих документа канули в никуда. Никто из представителей закона, кажется, не проявил интереса к использованию этих новых сведений, способствующих установлению истины. Политические лозунги, под влиянием которых находится юстиция, уже заранее заклеймили некоторых лиц, как виновных. Потому даже если и появляются новые сведения, доказывающие невиновность Краснова, то эти документы игнорируются.

Другой неподдающийся разумению факт: 5 приговоров, уже подтвержденных Верховным Судом и по которым бригадир Краснов находится в заключении, имели своё начало в процессах, рассмотренных одним и тем же судьей. Между тем, этот судья никогда лично не допросил обвиняемого! Как и в деле, упомянутом нами выше, он ограничился тем, что включил в досье лишь фотокопии показаний из других, не имеющих отношения к делу процессов. Является ли это обычной процедурой в делах по обвинению в убийстве или, выражаясь политически корректно, — в «постоянном похищении» и «нарушении прав человека»? Может ли персональный допрос быть заменен одной фотокопией? Не должен ли судья лично выслушать обе стороны, прежде чем выносить приговор? Допросы, опознания, поведение на процессе и ответы обвинителей и обвиняемых — не предназначены ли они для того, чтобы судья имел возможность лично познакомиться с непосредственными участниками процесса, оценить их искренность, их добросовестность или недобросовестность?

Да простит меня читатель за эти вопросы. Я знаю, ответы на них очевидны для любого нормального человека. Но задавать их нужно, чтобы осознать, в какой действительности мы живем.

Упомянем ещё одно преступление, в котором был обвинен Михаил Краснов, но которое имело другой поворот. Это дело об исчезновении террориста Альфонсо Шанфру. Этот человек исчез в мае 1974 года (в то время лейтенант Краснов ещё не имел отношения к DINA и был прикомандирован к этому управлению лишь в июне 1974-го). Неважно — не взирая на это, он все равно был обвинен.