Казак М.С. Краснов пленник за службу Чили - Жизела Энсина

Михаил пересек ворота тюрьмы «Кордильера» в 8 часов утра 28 января 2005-го года, вместе с другими офицерами, большинство из которых имели очень высокие звания в тот период, когда наш герой был всего лишь лейтенантом Вооружённых Сил. Отягчающим обстоятельством являлось ещё и то, что сроки наказания, к которым он был приговорен, были аналогичны вынесенным в отношении начальников DINA, что повторилось в последующих приговорах. Какова вообще может быть логика в том, что одинаковую ответственность несут и генерал и лейтенант, соответственно, получая аналогичные сроки? Это просто абсурд. Разве все вышестоящие начальники лейтенанта Краснова того времени уже не высказались в защиту Краснова, зная о его полной невиновности по обвинениям, предъявленным ему и его подчиненным? И почему ни один из судей не принял во внимание этот факт?

До сегодняшнего дня эти вопросы не имеют ответа. Перед тем, как отправиться в тюрьму, Михаил Краснов зачитал журналистам текст, озаглавленный «Открытое письмо моим согражданам», на котором нам стоит задержаться.

Вот его начало:

«Через несколько часов я стану заключённым, расплачиваясь за преступления, которые не совершал. Я неизменно заявлял о своей невиновности перед лицом обвинений, которые несправедливо на меня возведены. И я повторяю это сейчас, в момент лишения меня свободы на 10 лет по причине этой несправедливости».

«Я никогда не был знаком с господином Сандовалем. Не арестовывал его. Не допрашивал его. Не подвергал его пыткам. Никогда его не похищал и не лишал его жизни.

Не существует ни одного законного доказательства, способного продемонстрировать обратное.

Сегодняшние власти отправляют меня не в тюрьму, а в настоящий лагерь для политических пленников. Там унизительно заперто некоторое число солдат, многие из которых на момент деяний, в которых их обвиняют, были лейтенантами и младшими лейтенантами — самая нижняя ступень в длинной и сложной цепочке командования».

В продолжении бригадир Краснов детально излагает неоспоримую истину. Всем известно, что, начиная с шестидесятых годов, когда терроризм стал международной угрозой, «государство подготовило военнослужащих для противостояния этой угрозе. Организация, инструкции, вооружение и методы были ориентированы национальной властью в этом направлении. Столкнувшись с реальной угрозой кровопролития и очевидной опасностью, которая могла поглотить нашу Родину, чилийское государство в лице своего национального правительства, демократических институтов и политических сил самых разнообразных направлений одобрило подготовку своих солдат для операций, предотвращающих нерегулярную и партизанскую войну. На протяжении длительного времени сотни лучших офицеров, сержантов и курсантов наших Вооруженных Сил, как в самой стране, так и за рубежом, обучались, тренировались и готовились за счёт средств и ресурсов государства для решения таких задач.

Имея в виду всё предыдущее, задействованные в 1973 и в последующие годы, солдаты выполняли поставленные им задачи с искренней верой, что использование государственной силы против развернутых врагом акций нерегулярной войны, является их неуклонным долгом и обязанностью».

Как можно не признавать столь очевидных фактов? Как можно не признавать в этом офицере человека, который был подготовлен самим государством Чили для борьбы с опасностью, угрожавшей нашей Родине. Но эти факты (хотят ли их признавать или нет) лежат в основе уверенности нашего героя, что он не совершал ничего другого, кроме выполнения своего долга.

Продолжим эту тему. Мы узнали на этих страницах о воспитании в детстве нашего офицера, основанном на высоких моральных принципах. Человек, который в свой жизни руководствовался этими ценностями, не может путать военную подготовку с лицензией на убийство. Потому, в заключение, бригадир Краснов указывает: «В этой части хочу быть очень точным. Не подвергаю сомнению факты, по которым определенные лица признались в совершении незаконных действий, что, в свою очередь, было соответственно воспринято властями. Но лично мне ни один из этих фактов не был известен во время моей службы в Национальном Разведывательном Управлении — с середины 1974 и до конца 1976 года. Ни я лично, ни мои подчиненные того времени понятия не имели о существовании какого-либо «исчезнувшего» при выполнении наших специфических задач. Тем более не принимали участия в деяниях такого рода».

Делая эти заявления, бригадир Краснов по своему горькому опыту знал, что многие люди ему не поверят. Но это письмо не адресовано лицам такого типа. Оно адресовано тем, кто сегодня, или в будущем, будет иметь желание беспристрастно узнать правду. Для этих людей он представляет конкретное доказательство своей невиновности: после 25-ти лет странствий по различным судам, его приговорили на основании «весомых подозрений в постоянном похищении». Здесь имеет место неопровержимый факт — если судьи после четверти века расследования жизни Михаила Краснова не нашли ничего большего, кроме подозрений о воображаемом похищении — совершенно очевидно отсутствие доказательств, предполагающих совершение им какого-либо преступления и способных подкрепить обвинение хоть сколько-нибудь реальными фактами.

Это письмо, в котором наш приговоренный и лишённый свободы офицер Вооружённых Сил излагает свои мысли, достойно внимательного прочтения. В нем содержится горький и трезвый анализ исторических обстоятельств, обусловивших его действия, и обосновывается несправедливость их оценки.

Однако на этом сделаем остановку, так как наши комментарии станут более весомы, если будут проанализированы события за прошедшее с тех пор время.

Скоро исполнится три года (Прим. ред. — на момент выхода первого русского издания Михаил Семёнович находится в заключении почти 6 лет), с тех пор как наш герой приступил к отбытию наказания в тюрьме «Кордильера». С того момента над ним нависли новые обвинения, каждое из которых основано на «подозрениях» — это значит, что все они необоснованны с точки зрения уголовного кодекса, но, тем не менее, как и раньше, легко могут быть использованы для продления творящегося над ним и над другими нашими офицерами беззакония.

Кстати сказать, это были очень тяжелые годы. С того времени как он пересек тюремные ворота, Михаил заметно похудел — явный признак внутреннего напряжения, которое он старается не демонстрировать, так как сохраняет строгий контроль над своими чувствами и эмоциями. Между тем, на нем отразился старый закон духовного роста вызванного согласием жить в мире с Богом.