Сочинения - Уильям Теккерей

Пока бой еще длился, разразилась гроза; и мистер Уорингтон с благодарностью принял приглашение милорда Марча поехать в его карете, на козлы же его собственного экипажа сел грум. Благородное зрелище, которое он наблюдал, привело Гарри в неистовый восторг: он объявил, что ничего лучше он в Англии еще не видел, и, как обычно, почувствовав сожаление, что не может разделить такое удовольствие с любимым товарищем своих детских игр, начал со вздохом:

– Как бы я хотел… – Но тут же умолк и докончил: – Нет, этого бы я не хотел.

– Чего вы хотели бы и не хотели бы? – осведомился лорд Марч.

– Я вспомнил своего старшего брата, милорд, и жалел, что его нет со мной. Видите ли, мы собирались приехать на родину вместе и много раз говорили об этом. «Но такая грубая забава ему не понравилась бы – он не любил подобных вещей, хотя нельзя было найти человека храбрее его.

– О! Храбрее его нельзя было найти человека? – повторил милорд, откидываясь на подушку сиденья и поглядывая на своего виргинского друга с некоторым любопытством.

– Видели бы вы его, когда он поссорился с одним доблестным офицером, нашим другом, – ссора была нелепой, но Джордж не дал бы ему пощады. Богом клянусь, я не видел, чтобы человек мог быть так хладнокровен, так полон ярости и решимости. Для чести Виргинии было бы куда лучше, если бы он мог приехать сюда вместо меня и показать вам, что такое настоящий виргинский джентльмен!

– Право, сударь, для этого вполне годитесь и вы. Поговаривают, что вы в милости у леди Ярмут, не так ли?

– Да, конечно, я не хуже других. Я умею ездить верхом и, пожалуй, стреляю лучше Джорджа, но зато у моего брата была голова на плечах, сударь, голова! – заявил Гарри, постукивая по собственному лбу. – Даю вам слово, милорд, что он прочел чуть ли не все книги, какие только есть на свете, а еще он умел играть и на скрипке, и на клавесине и сочинял стихи и проповеди, самые изящные. А я – что я умею? Ездить верхом, да играть в карты, да пить бургундское. – И кающийся грешник уныло поник головой. – Но зато уж в этом я с кем угодно потягаюсь. По правде говоря, милорд, тут я поставлю на себя без всяких опасений, – докончил он, к немалому удовольствию своего собеседника.

Лорд Марч смаковал naivete [346] молодого виргинца, как пресыщенный чревоугодник, который до конца своих дней будет смаковать сочную баранью отбивную.

– Черт побери, мистер Уорингтон, – сказал он, – вас следовало бы повезти на Эксетерскую ярмарку и показывать в балагане.

– С какой это стати?

– Как джентльмена из Виргинии, который лишился старшего брата и искренне его оплакивает. У нас тут эта порода не водится. Честью и совестью клянусь, я верю, что вы обрадовались бы, если бы он воскрес.

– Верите! – воскликнул виргинец, и лицо его побагровело.

– То есть, вы верите, что обрадовались бы этому. Но не сомневайтесь: никакой радости вы не почувствовали бы. Это противно человеческой натуре как я ее понимаю, во всяком случае. А сейчас вы увидите несколько недурных домов. Вон тот на углу принадлежит сэру Ричарду Литлтону, а этот большой особняк – лорду Бингли. Как жаль, что с этим пустырем, с Кавендиш-сквер, еще ничего не сделали и только обнесли его безобразным забором. Черт побери! Во что превращается Лондон! Из Монтегью-Хаус устроили дурацкую кунсткамеру на манер музея дона Сальтеро, набили его книгами, а также чучелами птиц и всяких носорогов. Проложили дурацкую новую улицу через сады Бедфорд-Хауса и нарушили покой герцога, хотя, полагаю, возмещение его утешит. Право, не знаю, что еще придумают городские власти! Как мы поедем? По Тайберн-роуд и через парк или по Своллоу-стрит прямо в кварталы, где обитают приличные люди? Мы можем пообедать на Пэл-Мэл или, если вы предпочтете, у вас; и вечер проведем так, как вам будет угодно, – с дамой пик или…

– С дамой пик, ваше сиятельство, – перебил мистер Уорингтон, розовея.

Засим карета покатила к его гостинице в Ковент-Гардене, хозяин выбежал ему навстречу с обычным подобострастием, а узнав милорда Марча и Раглена, поспешил смиренно приветствовать его сиятельство, склонив кудри парика к самым башмакам графа. Кем вы предпочли бы стать – богатым и молодым английским пэром в царствование Георга II или богатым патрицием в царствование Августа? Вот прекрасный вопрос, который могли бы обсудить нынешние молодые джентльмены на заседании какого-нибудь своего дискуссионного клуба.

Разумеется, молодому виргинцу и его благородному другу был подан наилучший английский обед. За обедом в обильном количестве последовало вино, настолько недурное, что эпикуреец-граф остался доволен. За вином они обсуждали, отправиться ли им в Воксхолл посмотреть на фейерверк или сесть за карты. Гарри, который никогда в жизни не видел фейерверка, если не считать десятка шутих, запущенных в Уильямсберге 5 ноября (зрелище, показавшееся ему великолепным), предпочел бы Воксхолл, по уступил желанию своего гостя, выбравшего пикет, и вскоре они уже были поглощены этой игрой;

Вначале Гарри, по обыкновению, выигрывал, но через полчаса удача ему изменила и улыбнулась лорду Марчу, который уже давно сердито хмурился. Тут в комнату с поклонами вошел мистер Дрейпер, поверенный мистера Уорингтона, и принял приглашение Гарри присесть и выпить вина. Мистер Уорингтон всегда приглашал всякого гостя присесть и выпить вина и потчевал его лучшим, что у него было. Имей он одну черствую корку, он делился бы ею, имей он оленью ногу, он угощал бы олениной, имей он графин воды, он пил бы ее с удовольствием, имей он бутылку бургундского, он весело распил бы ее с другом, томимым жаждой. И не воображайте, будто гостеприимство и хлебосольство – такая уж обычная добродетель. Вы прочитали о ней в книгах, мой дорогой сэр, и считаете себя хлебосолом, потому что даете шесть обедов в год на двадцать кувертов, отплачивая своим знакомым любезностью за любезность, но где радушие, где дружеский дух и доброе сердце? Поверьте мне, они в нашем эгоистическом мире – большая редкость. Возможно, мы в юности привозим их с собой из деревни, но перемена почвы обычно идет им во вред, и они чахнут и погибают в душном лондонском воздухе.

Дрейпер не слишком любил вино, зато общество графа было для него неотразимой приманкой. Он рассыпался в уверениях, что для него нет наслаждения выше, чем следить, как играют в пикет два искуснейших знатока, да еще принадлежащих к большому свету. И, придвинув стул поближе, стряпчий погрузился в созерцание игры, нисколько не смущаясь хмурыми взглядами, которые бросал на него искоса лорд Марч. Гарри не мог быть серьезным противником для опытного игрока, завсегдатая лондонских клубов. И к тому же в этот вечер лорду Марчу шла хорошая карта, помогавшая его искусству.

Ставки, по которым они играли, мистера Дрейпера не касались: молодые люди сказали, что будут играть на шиллинги, а потом подсчитали свои выигрыши и проигрыши без лишних слов и вполголоса. Обмен поклонами, церемонная вежливость с обеих сторон, и игра продолжалась.

Однако ей суждено было прерваться еще раз, и с уст лорда Марча сорвалось проклятие. Сперва за дверью послышалась какая-то возня, потом шепот, потом женские рыдания, и, наконец, в комнату ворвалась какая-то женщина, чье появление и заставило лорда Марча употребить слова, которые употреблять не полагается.

– Я предпочел бы, чтобы ваши бабы выбирали для своих визитов другое время, черт бы их побрал! – сказал милорд, сердито бросая на стол свои карты.

– Как – Бетти? – воскликнул мистер Уорингтон.

И действительно, это была Бетти, камеристка леди Марии, а позади нее стоял Гамбо, и его прекрасное лицо было вымазано слезами.

– Что случилось? – спросил мистер Уорингтон с немалой тревогой. Баронесса здорова?

– Помогите, сударь, ваша честь, помогите! – выкрикивает Бетти и падает на колени.

– Кому?

Слышится вопль Гамбо.

– Гамбо, негодяй! Между Бетти и тобой что-нибудь произошло? спрашивает его хозяин.

Мистер Гамбо величественно отступает на шаг, кладет руку на сердце и говорит:

– Нет, сэр, между мной и этой леди ничего не произошло.

– Беда случилась с моей хозяйкой, сударь, – восклицает Бетти. Помогите, помогите! Вот письмо, которое она вам написала, сударь! Они ее схватили!

– Весь шум только из-за старушки Молли Эсмонд? Она в долгу, как в шелку, это всем известно! Осушите свои слезы в соседней комнате, Бетти, и не мешайте нам играть, – объявил милорд, беря свои карты.

– Помогите, помогите ей! – вновь вопиет Бетти. – Ах, мистер Гарри! Не станете же вы играть в ваши карты, когда моя госпожа призывает вас на помощь! Ваша честь не мешкали, когда миледи посылала меня за вами в Каслвуде!

– Черт тебя возьми! Замолчишь ты или нет? – говорит милорд, добавляя несколько изысканных проклятий.

Но Бетти не унималась, и лорду Марчу в этот вечер не пришлось более выигрывать. Мистер Уорингтон встал из-за стола и направился к сонетке со словами: