Фаза Урана - Кирилл Чистяков

Две юные рыжие дуры громко смеются: сплющенные трупы им кажутся еще смешнее, чем авария «Запорожца» и «Мерседеса». Потом дуры теряются. Я добиваю себя двухтысячной «Оболонью». Мочусь в голубом ельнике, что растет возле девятиэтажки. Плачу за это милиционерам тридцать гривен в «фонд озеленения города». На этом вечер заканчивается…

Не помню, как я добрался домой. Очнулся я утром, даже скорее днем, на полу в ванной с разорванной и разбитой головой. Очнулся и проклял природу. Проклял за то, что она может дать человеку в жизни только один шанс. Только один шанс заснуть и не проснуться…

К сожалению, во всех остальных случаях мы обязаны просыпаться…

Я долго хожу вокруг телефона. Потом все-таки набираю номер Ани:

– Але-але! Это ты? Это ты, Растрепин?

Я вырываю шнур из аппарата, а телефон разбиваю о стену, и он рассыпается пластмассовой шрапнелью. Очень похоже на разлетевшийся оклад иконы.

Я больше не смогу ей позвонить. Никогда. Я опять чувствую себя свободным.

No women no cry.

XXVII. Комар

Уже ночью, укладываясь спать, я прихлопнул сидящего на стене комара. Сдохнув, насекомое оставило на стене кровавый след, похожий на жирный восклицательный знак. Я до сих пор не знаю, чья засохшая кровь украшает мою комнату словно фреска…

Фаза #3

I. Покой

Я опять смотрю диафильмы. Все по-прежнему. Сейчас мой любимый диафильм – про Простоквашино. Дядя Федор, Матроскин и Шарик покупают Трактор. Трактор всегда голоден и не хочет работать: прямо как я. Тогда кот Матроскин привязывает на удочку сосиску. Благодаря этому Матроскин может управлять Трактором. Трактор все время едет за сосиской, привязанной к удочке, но так и не может догнать ее…

А еще я смотрю «Сказку о потерянном времени». Злые волшебники превращают детей в стариков. И теперь состарившиеся дети должны найти волшебников, чтобы все вернуть назад, как было. Почему-то, эта сказка меня расстраивает. Может быть, из-за названия. За это я поджигаю пленку окурком, после того как просматриваю ее на балконе, а потом, вдруг спохватившись, быстро ее тушу. Смотрю «Сказку о потерянном времени» еще раз. Теперь, в моем диафильме, дети так навсегда и остаются стариками, и никто никого не находит. И мне становится стыдно за то, что я сделал с ними».

Утром я вижу трех детей из многоэтажных домов, и все они мальчики. Они потешаются над моей соседкой. Это – сидящая на скамейке слепая старуха. Самый смелый мальчик, а может, и самый трусливый – в таких ситуациях не поймешь, снимает трусы и болтает перед незрячими глазами соседки своими маленькими лысыми гениталиями. Дети хохочут, будто увидели диснеевский мультик, а старуха молчит, не замечает. Я выхожу во двор, и, наверное, вид у меня агрессивный. Дети, завидев меня, начинают убегать, но я их все равно догоняю у трансформаторной будки, а затем убедительно объясняю, что поступать так, как они, со старшими нельзя – нет на них пионерской организации…

А потом я, почему-то, думаю, что среди этих мальчишек, мог быть брат девочки, которая искала сдохнувшую крысу Дашу…

Как у нее, у девочки, дела?

В среду, наконец-то, пошел ливень. Вот такой:

////////////////////////////////////////////////

////////////////////////////////////////////////

////////////////////////////////////////////////

////////////////////////////////////////////////

////////////////////////////////////////////////

////////////////////////////////////////////////

И лужи после дождя стали рыжими, словно волосы девушек.

После дождя я позвонил маме из автомата:

– Здравствуй, мама. Я звоню из Ялты.

– Как у тебя дела, сынок?

– Хорошо. Много работы.

– По телевизору передавали – в Крыму дожди, сель. Два туриста в горах сорвались со скалы. В Ялте пять человек утонуло. Я очень волнуюсь.

– Со мной все в порядке, ма. Много работы. Я на пляже был только три раза.

– Сынок, не купайся в шторм.

– Хорошо, мам. Не буду.

– Папа делает ремонт на кухне. Мы купили новые обои. Когда ты вернешься?

– Не знаю. Очень много работы. Думаю, не раньше конца сентября.

– Звони почаще, сынок. Мы с папой волнуемся.

– Хорошо, мам.

Больше нам сказать друг другу нечего. Разговор длится не больше пары минут. Со всеми остальными людьми моя мама обычно говорит не меньше получаса. Все-таки, я ее сын – особенный.

…Ангел и черт, что живут у меня за плечами, продолжают свой спор по ночам…

На выходных я решил, что брошу пить до конца лета, даже пиво пить не буду. И курить я тоже брошу, но только не сейчас, а когда-нибудь после. Для начала я убрался в квартире, а потом постирал вещи и вывесил их на балконе, но сохли они плохо, потому что влажность была высока.

А еще я собрал все пустые бутылки и снес их к мусорному контейнеру. Их набралось слишком много, и ходить мне пришлось два раза. Бутылки, оказывается, я выкинул не зря – благодаря этому я из окна мог наблюдать, как из-за них дерутся бездомные, clochards – бесплатный реслинг, как-никак.

Ну а затем, когда уже я не смог выдумать, чем бы мне еще заняться, я отправился в провайдер, и провайдер назывался «Крыса». Там я увидел подростков, которые, щелкая клавиатурой, по сети, на мониторах убивали своих близнецов – копии своего виртуального Suber-Ich, a, может быть, и Sein. Кто их там разберет (ехе)?

В провайдере я получил почту. Пришел спам. Мне предлагали похудеть за декаду, купить кукурузную муку, заработать миллион долларов просто так, а еще трахнуть какую-то Сьюзи на чьем-то порно-сайте. Среди мыльного хлама, неожиданно, обнаружилось письмо от Ф.

Я нетерпеливо кликнул мышкой, открывая файл. К моей досаде, в письме не обнаружилось ответов на мои вопросы, как будто я ни о чем и не спрашивал. Зато Ф. переслал мне «Двадцать причин, почему пиво лучше, чем девушки» (doc). Странно, но на свете существуют люди, которые находят подобные тексты забавными.

Пребывая в душевных смутах, на обратном пути, я зашел в детский сад «Петушок», хотел то ли расслабиться, то ли сосредоточиться. Я долго стучал в дверь, кидал щебенку в окно, но паренек-сторож, похожий на бурундука в спячке, так и не вышел. Может, он и в правду спал, а может, его и не было вовсе. Не существовало никогда.

В последнее время я сдружился с Варварой Архиповной из четвертой квартиры. На выходных она пекла торт или пирог по какой-то немецкой книге рецептов и приглашала меня пить чай. Для ее снеди я придумывал русские названия. Как-то Варвара Архиповна приготовила торт из печенья и мармелада, и я его окрестил «Печень Мармеладова», и долго смеялся, потому что знал – мои шутки не для КВН. Моя соседка из четвертой квартиры брезгливо скривилась, а мне мое название понравилось даже больше, чем торт: я ведь, на самом деле, не люблю сладкого…

Однажды, неожиданно, меня пригласили на День рождения в квартиру номер два. Безногой старухе с первого этажа исполнилось триста лет и три года. Кроме меня присутствовали все остальные соседи Дома, кроме старика из пятой, а еще была дочка именинницы. По-моему, именно она торговала газетами, плакатами и календарями на троллейбусной остановке неподалеку, а может, я и ошибаюсь, ведь все реализаторы похожи между собой, как лаосские летчики.

Квартира номер два была заставлена древней ветхой мебелью, будто в грузовой фуре перевозили антикварный магазин. Толстые увесистые шторы плотно закрывали окна и не пропускали свет улицы. Я разрезал торт «Наполеон» на равновеликие секторы, наполнял фужеры яблочной шипучкой – суррогатом шампанского для бедных, сам давился лимонадом «Колокольчик». Потом мы играли в копеечный преферанс, и мне очень везло – я заработал триста вистов и не постеснялся забрать выигрыш. Слепая соседка в это время смотрела по черно-белому телевизору диковинный для лета фильм «Ирония Судьбы» – чтобы смотреть такие фильмы, по-моему, глаза не нужны никому.

В квартире номер два, кажется, не существовало ни времени суток, ни времени года, ни времени дня. Здесь было только законсервированное время. И это время, пусть и отдавало заплесневевшим душком беспомощной старости, все равно было временем моего детства. И оттого оно мне нравилось, и находиться в нем было приятно. Я был, как Коля Герасимов, который вернулся назад в прошлое с пустыми бутылками кефира в авоське, но с мелофоном, способным читать чужие мысли и подглядывать в прикуп.

Всем гостям я нравился, и мне говорили, что я не похож на сегодняшнюю молодежь: безыдейную (?), безнравственную (??), циничную (???). Неужели это все не про меня? А еще старухи сказали, что я очень похож на лейтенанта Лешу Андреевского, который жил в Доме когда-то давно. Вот только Леша умел играть на аккордеоне, а я нет. Потом, оказывается, Леша погиб в Панкизском ущелье. Тогда он уже не жил в Доме и был не лейтенантом, а был майором…

Я приобретаю продукты в супермаркете. К парковке, как поросята к свиноматке, жмутся машины. В кондиционированном торговом зале я толкаю свою потребительскую корзину между рядами набитых брендами полок. Нормальной тачки мне не хватило, потому что покупателей много. Мне досталась тележка, которая предназначается для мам с детьми: сверху проволочный ящик, а под ним кабинка с педалями и рулем, как в автомобиле: в ней, согласно замыслу, по супермаркету нужно перевозить ребенка, чтобы тот не орал и не просился домой. И мне очень жаль, что я одновременно не могу толкать тачку и ехать в кабинке с педалями и рулем. Мир полон несправедливости.