Берсерк - Вячеслав Кумин

— Что думаешь, Ник? — спросил лейтенант своего сержанта Борисова.

— Не знаю, Крэг. Слишком легко. То годами от него ни слуху ни духу, и вот на тебе — Первый где-то рядом. Подозрительно это.

— Вот и я о том же… — Лейтенант недовольно сплюнул и носком ботинка втоптал плевок в землю, присыпав сверху.

— Что будем делать?

— А что нам остается? Искать.

С того разговора прошла неделя. Группа разделилась на три для более тщательного поиска и вот спустя неделю по приказу лейтенанта собралась вновь. .

— Везет вам, лейтенант, — сказал сержант, присаживаясь рядом с командиром. Его группа из трех человек пришла позже всех.

— Я командир, мне должно везти.

— Вы нашли Первого?

— Еще нет. Но я нашел одну базу бородачей. Нутром чую, что он там.

— А если поподробнее?

— Не знаю, просто чувствую, и все тут. Сержант не настаивал. За долгие годы службы он научился доверять интуиции, как своей, так и чужой. Поскольку пережил многих «атеистов», чтобы просто так отмахиваться от чувств.

— Где эта база?

Лейтенант расстелил на своем колене небольшую карту и показал.

— На той стороне перевала. Отлично замаскирована; я ее, можно сказать, по чистой случайности нашел. Какой-то неряха оставил на тропе окурок. База может укрывать до двухсот человек. Сейчас там около ста пятидесяти, есть женщины и дети.

Ник кивнул. Бородачей иногда сопровождали их боевые подруги, хотя понять этого никак не мог.

— Завтра, — подытожил лейтенант Джереми, — идем их наблюдать. Так что отдыхайте, потому что, возможно, придется их брать; точнее, одного брать, остальных отправлять к праотцам.

— Ясно.

Подошел радист, и лейтенант жестом задержал Ника. Радист по кличке Ухо был солдатом необщительным и просто так, «за сигаретами», не приходил, у него на все была веская причина.

— Что у тебя, Ухо?

— Атаковали центральную базу. — В качестве подтверждения радист протянул наушник, из которого через треск помех доносились истошные просьбы о помощи, потом взрыв — и все затихло.

Радист покрутил настройки рации, работающей в пассивном режиме приема, чтобы специалисты бородачей их не засекли, и динамики снова ожили. Только теперь из них лилась гортанная незнакомая речь. Впрочем, перевод не требовался, в голосе явственно чувствовались командирские нотки и не менее бодрые в докладах об исполнении приказов, сквозь все тот же треск автоматов.

Каждый «берсерк» с грехом пополам мог допросить пленного, и некоторые слова были даже знакомы, и ничего хорошего они не означали.

— Спасибо, Ухо, — поблагодарил лейтенант и, после того как радист ушел, сказал: — Отдых отменяется, все немедленно сюда.

Лейтенант ткнул пальцем в неубранную карту, в то же место, куда он показывал всего пару минут назад.

— Потом отдохнем.

— Что ж, нам не привыкать, — согласился сержант и, легко поднявшись, приказал: — Отделение, готовсь к марш-броску. Время на сборы — минута.

Солдаты быстро собрались, не оставив ничего, что напоминало бы о пребывании здесь человека. Все следы, что еще остались, исчезнут через час, природа позаботится об этом. Примятая трава встанет, а нечаянно сломанные веточки продолжат свой рост. Одно слово — джунгли.

Группа перебралась через перевал и оказалась в каком-то километре от базы сепаратистов. Та жила своей жизнью. Только на следующий день в размеренный распорядок вошло некоторое оживление: как в стане боевиков, так и в лесу.

Сержант приник к стволу дерева, слившись с ним. Рядом, буквально в двадцати шагах, шел патруль бородачей. Они шли тихо, не переговариваясь, внимательно вглядываясь в окружающий лес, но сержанта Борисова так и не заметили. Ник спокойно мог разделаться с этим патрулем, но делать этого не стал. Просто осознание того, что мог, согрело его изнутри.

Когда дозор отошел достаточно далеко, Ник подполз к лейтенанту.

— Что-то они зашевелились, второй патруль за час.

— Первый близко, вот и проверяют.

— Похоже на правду.

Слова лейтенанта приобрели еще больший вес, когда в лагерь прибыли два десятка боевиков. Они двигались иначе, чем обычные сепаратисты, и действия их были донельзя странными. Вновь прибывшие словно обыскивали базу. Видимо, все находилось под контролем, поскольку под вечер пришла еще одна группа, такая же многочисленная, и все ее члены оберегали одного-единственного человека.

— Первый! — свистящим шепотом произнес лейтенант Джереми.

— Похож, — подтвердил Ник. — Будем брать?

— Пока нет. Подождем немного. Посмотрим. Сержант знал, чего добивался лейтенант. Он ждал, пока боевики успокоятся, обвыкнут и перестанут видеть за каждым кустом врага.

Снова пришел радист и доложил, что на одну из колонн, проводящих зачистку, совершено нападение. Потери составили восемьдесят процентов.

«Одной колонной больше, одной меньше, — рассеянно подумал лейтенант. — Какая разница?» Он не чувствовал жалости к убитым солдатам. Смерть была повсюду, сегодня здесь, завтра там. «Они знали, на что шли, подписывая контракт, — снова подумал Крэг. — А если не знали, то это их проблемы».

Прошел еще один день. Сержант не понимал, почему командир медлит и не отдает приказ о штурме. Несмотря на такое количество боевиков на базе, они могли это сделать. Но сержант с вопросами не лез. В конце концов, он был только сержантом и вперед батьки в пекло лезть не собирался.

Еще через день привели пленных.

— Солдаты из разбитой колонны, — сказал сержант. — Не повезло ребятам.

— Скорее всего.

Наблюдения продолжились. Одному солдату удалось выпросить телефон.

— Ухо, ко мне! Прибежал позванный радист.

— Что он говорит? — спросил Крэг. Ему вдруг стало интересно, куда и зачем звонит солдат.

— Сейчас узнаем, — сказал радист и принялся настраивать свою рацию. — Матери звонит.

— Ну-ка, дай… — Лейтенант взял наушник. — Действительно. «Укус барракуды»… никогда о таких сигарах не слышал, нужно будет попробовать. А почему мы не слышим его мать?

— Не знаю, линия закрыта. Мы можем слышать только его. Но если постараться, я могу сделать, так что мы будем слышать и ее.

— Нет, не нужно. Можешь идти.

— Есть, сэр.

— Что теперь? — спросил Ник.

— Ждем дальше.

— О, кажется, солдата на казнь повели.

— Это не наше дело. Захват Первого будем проводить ночью.

— Есть, сэр, — облегченно выдохнул сержант Борисов. Эта тягомотина его порядком достала, а теперь все наконец встало на свои места.

53

Не прошло и трех минут после телефонного разговора, как рядом с ямой послышались чьи-то тяжелые шаги. С края вниз на пленников посыпался песок и мелкие камешки.

— Ну что, неверный, отпрыгался? — скорее утвердительно, нежели вопросительно произнес какой-то боевик и засмеялся. — Вылезай!

«Вот суки! Не могли еще немного подождать!» — ругнулся про себя Миха Кемпл.

— Лестницу давай, я тебе не таракан, чтобы по отвесным стенам ползать.

— Ха! — Бородач засмеялся: похоже, это сравнение его рассмешило. — Пускай тебе твои товарищи помогут. Они ведь тебе товарищи? Давай быстрее! — уже раздраженно выкрикнул боевик.

Миха оглянулся. Медведь медленно поднялся на немой призыв.

— Давай подсажу.

Миха выбрался при помощи своего приятеля. Бородач толкнул Кемпла в пыль.

— Живее давай!

— Что ты так торопишься? В сортир надо?

Вместо ответа Кемпл получил прикладом в спину и снова чуть не упал. Он всячески тормозил движение, дурацкими вопросами выводя из себя боевика. В итоге, пока Миха добирался до места казни, падал раз десять и тяжело поднимался, таким вот нехитрым способом растягивая время. «Ну когда же будет обстрел?! — уже с отчаянием думал Миха. — Или, быть может, он струсил в последний момент?»

— А вот и наш герой! — весело выкрикнул один из боевиков.

Кемпла привязали к столбу на небольшом возвышении. Вязал тот бородач, что вел пленника, а потому делал это особенно грубо. За то, что Миха вспомнил всех его родственников до седьмого колена не в самых лучших выражениях. За что, собственно, поплатился легким сотрясением мозга и отбитой почкой. Отчего штаны его находились не в лучшем виде.

— Только что наш герой описался? — продолжал измываться боевик. — Страшно стало? Это правильно, сейчас тебе будет по-настоящему страшно, никакой мочи не хватит!

Все засмеялись. Все, кроме боевиков, сидевших напротив Кемпла с серьезными лицами. Миха заметил, что в центре тот самый бородач, что приходил к яме смотреть на него. Первый небрежно махнул рукой, и боевик, отпускавший пошлые шутки, мгновенно заткнулся, как и все присутствующие.

— Ты знаешь, кто я? — спросил Первый.