Живой Журнал. Публикации 2014, январь-июнь - Владимир Сергеевич Березин

Морской волк ещё несколько дней бродил в поисках добычи.

Однако водное пространство оставалось пустым, как чисто вымытый стол.

Наконец, на третий день поиска, папаша Мартин увидел в перископ гигантский лайнер. Судя по всему, он шёл на юг — в колонии.

Капитан подводной лодки всмотрелся в цепочки иллюминаторов — экипаж был беспечен и ничуть не соблюдал маскировки, и несколько горящих окошек делали цель лёгкой.

Папаша Мартин всматривался в силуэт корабля, прежде, чем включилось его особое зрение.

Там, в веренице круглых окошек, Оскар безошибочно угадал человека, о котором говорил старый кантор.

Пассажир в этот момент проснулся. Он совершал своё путешествие кружным путём, в обход войны.

Его давно ждали на берегу тёплой реки, где стоял основанный им госпиталь.

Там он давно начал лечить рахитичных детей и раненых на охоте туземцев.

Одинокого путника считали богом или посланцем бога, что пришёл врачевать их народ, лишённый письменности.

Теперь он мечтал забыть европейское безумие, и после тяжёлого дня, наполненного чужими болезнями, касаться белых и чёрных клавиш.

Но в этот момент пассажир почувствовал, как в недрах фортепиано, что покоилось в трюме, лопнула струна. Он давно научился чувствовать такие звуки — а этому фортепьяно предстояло совершить долгий путь в сердце Африки.

Пассажир сел на койке, бессмысленно озираясь.

Он и сам не знал, что хотел увидеть во мраке каюты.

Пассажир чувствовал мерную дрожь машины где-то там, внизу, в угольном и масляном нутре корабля.

Но он чувствовал, как смерть ходила совсем рядом, кругами.

Он физически ощущал её присутствие.

Пассажир вздохнул, и вдруг вместо молитвы в его голове всплыло старое стихотворение.

Смерть была рядом, и тело его покрылось липким последним потом. Он, было, решил, что это сбоит сердце — всё-таки он был врач. Но нет, смерть была вовне — среди холодной воды.

Он читал это стихотворение, что сочинил в свой первый приезд в Африку. Про то, как заходит солнце над озёрами и звери прячутся в норы. Про то, как умолкают птицы, потому что природа умирает. Но человеку ещё рано умирать, и он надеется на новый восход и рассказывает об этом своей женщине.

Но женщины, привычные к жизни в больших городах, редко верят в африканские пейзажи.

Они просто плачут, чтобы скрыть свою растерянность.

И как только он дочитал последнюю строчку, его отпустило.

Страх ушёл, смерть отступила

Она растворилась в стылой воде Атлантики.

Папаша Мартин курил на палубе после отменённой ночной атаки.

Они были опять одни — поэты, брошенные в море и живущие в чреве железной рыбы-левиафана.

Не было вокруг никого. Только в вышине над ними плыли небесные рыбы, внутри которых ждали своего часа бомбы.

Длинные сигары дирижаблей шли над ними, ощетинившись пулемётами, и несли смертный груз спящим городам.

Райнер манипулировал секстаном, угольки плохого табака из капитанской трубки мешались со звёздами.

— Знаете, Райнер, — сказал вдруг капитан. — Когда кончится война, я оставлю флот.

— Понимаю вас, капитан, — безразлично ответил штурман, — после этой войны мы все переменимся. Не убеждён, кстати, что я сумею писать стихи после этой войны.

— Кто знает. Каждый может написать хотя бы одно стихотворение, даже я. Даже я, — и в этот момент капитан решил, что Бог по-прежнему может рассчитывать на него.

— Написать может каждый, но останутся ли слушатели?

— Наверняка. Не может же смерть придти за всеми сразу.

— Она может придти постепенно, и мир изменится. Он всегда изменяется постепенно, но всегда в рифму.

Про себя Райнер подумал: «Он мог бы стать священником. Да, точно, у него повадки доброго патера. Только это будет странный священник»

Над носом лодки взошла Венера, похожая на гигантскую звезду.

«Об этом тоже можно написать стихотворение. Мы забыты на земле, и только ход небесных тел напоминает нам о… О чём-то он нам напоминает… Впрочем, все стихи напоминают нам о любви», — рассудил штурман. — «Но эту тему лучше оставить кому-то другому».

И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.

Извините, если кого обидел.

03 марта 2014

История про то, что два раза не вставать (2014-03-05)

Хозяин дачи храпел затейливо: посередине ночной тишины он вскрикивал, будто каркала какая-то неизвестная птица, а потом, через паузу, выводил, одна за другой шесть рулад, и вот затихал минут на пять. А потом всё повторялось снова.

Тогда я лёг подальше, у заиндевевшего окна и достал планшет.

По-моему, у нас уже не может быть скуки, когда есть клавиатура и экран. Раньше для этого процесса нужен был ещё источник света, но прогресс шагнул к нам навстречу.

И тут хозяин в тёплой ватной тишине произнёс:

— Говно.

Что за говно, куда? Я подумал, что очень мы разбрасываемся этим словом. Иногда оно заместитель крика "Мама!" или "Спасите!". Иногда человек норовит так обозвать всё то, что не понимает, а иногда это крик отчаянного слесаря, пробившего трубу. В общем, слово "говно" что-то вроде слова "интеллигенция", которое все употребляют, но никто не понимает.

И, чтобы два раза не вставать с дачного лежака, я попытался сформулировать своё отношение к фильму «Трудно быть богом». Вернее, к феномену фильма «Трудно быть богом» — в субботу ночью я лежал на чердаке над чужой бане, и, чтобы отвлечься от хозяйского храпа, думал о том, что все долго ожидаемые вещи опасны. Например, все нынче ожидают того, как напечатают тайного Сэлинжера — там, кажется, несколько книг, в существование которых не все ещё верят.

С фильмом Германа всё не менее интересно — там много всего намешано, и в самом фильме, и в ожиданиях вокруг него. Там какая-то удивительная сшибка ожиданий, готовности принять и готовности разочароваться. Был бы я социологом, так сделал бы карьеру на изучении этого феномена. С «Чёрным квадратом» бы ещё сравнил, блажил бы в телевизоре. Идея о том, как мы воспринимаем искусство, понемногу бы ускользала.

Собственно, подход частного человека к оценке фильма Германа ничем не отличается от механизмов его оценок событий на Украине, генетически-модифицированным продуктам и вообще чему угодно.

А так — ну его.

Так вот что в итоге получилось.

Извините, если кого обидел.

05 марта 2014

История про то, что два раза не вставать (2014-03-06)

Сахар был — колотый, пилёный, быстрорастворимый и постный.

Никакого тростникового, коричневого и прочего не было.

Хотя, казалось бы, Куба — рядом.

Зато