Тайна Тамплиеров - Серж Арденн

Лаоль покачал головой.

– Вряд ли я сумею удивить вас, сообщив о том, что господина д’Эстерне, которому вы нанесли удар шпагой в Шампани, после чего сочли возможным взять его имя, поставили на ноги и привезли в Париж, а вас разыскивают все, начиная от ищеек Ришелье и заканчивая болванами из Шатле, людьми парижского прево. Не берусь судить, можно ли это считать дурными новостями в сравнении с тем, что вам сообщили в аббатстве Сен-Антуан, но могу с уверенность заявить, что под именем барона д’Эстерне, вам более оставаться невозможно.

– У вас есть иные предложения?

Лаоль поправил, грубой мужицкой ладонью, прядь белокурых волос, стянутых шелковой лентой на затылке и самодовольно, промолвил:

– Есть, господин д’Анж… После приезда Поликена из Гренобля, можно сказать, что есть такое предложение.

Уголки рта, Лаоля приподнялись в улыбке, когда он взглянул на изумленного дворянина. Чтобы не томить ожиданием хозяина, барриец пояснил:

– Вы вполне можете именоваться бароном д’Анжем из Дофине, где в горах под Аллемоном, в родовом замке, до сей поры, беззаботно и проживали, пока, на днях, не прибыли в Париж.

– Что ж д’Анж так д’Анж, мне не привыкать. (Так отныне мы будем вынуждены называть месье д’Эстерне, или, вернее сказать, человека с которым познакомились под именем шампанского барона, так и не дознавшись его настоящего титула и имени).

Задумчиво вымолвил барон. Дав возможность новоиспеченному господину д,Анжу примириться с новым именем, Лаоль продолжил:

– А ещё, хозяин «Зеленого лиса», к слову наш верный человек, сообщил, что вчера поздним вечером, когда вы, с вашим спутником уже изволили опочивать, какой-то господин пытался выведать у конюха о двух приезжих монахах августинцах, остановившихся в сем глухом трактире.

Барон заметно встревожился, окинув собеседника беспокойным взглядом.

– Как он выглядел?

– Ничего примечательного. Высокий, худощавый…да, на пальце левой руки слуга разглядел перстень с монограммой из литер «C» и «N». Если это способно, хоть что-нибудь прояснить.

В прищуре глаз, молодого дворянина сверкнула искра неистовства.

– Чертов Лавальер, выследил! Не ожидал такой прыти от этой проспиртованной «мумии»! Что ж…

Он взглянул на край свернутого вчетверо листа бумаги, торчащего из-под полы камзола, и с призрением прошипел:

– …месье шевалье, быть может вам и самому невдомёк, как вовремя вы появились.

Его внимание отвлек трактирщик, который принес блюдо с горячими закусками и кувшин вина. Лаоль взглянув на статного хозяина харчевни, обратился к д’Анжу.

– Это Сюрто, верный человек, можете во всём на него положиться.

Хмурый, немногословный Сюрто безучастно кивнул, и неторопливо заспешил в сторону стола, где требовала завтрака и выпивки шумная компания молодых школяров явившихся с Университетской стороны.

– Что ж Лаоль, теперь послушайте меня: Ленуарель мне передал послание, в котором сообщается о приезде важного гостя, которого мне, в скором времени, непременно придется встретить в Гавре. И всё, быть может было бы не так плохо, если бы не чертов шевалье де Лавальер. Хотя у меня появилась, на его счет, одна преинтересная мысль, как мне кажется.

Не скрывая непонимания, но, не понаслышке зная умение барона выстраивать многоходовые и головокружительные каверзы, Лаоль, скрестив на груди руки, уставился на хозяина. Удостоверившись в том, что их никто не слышит, д'Анж продолжил:

– Хорошо, обо всём по порядку. Я нашел этот дьявольский амулет, в виде крошечного меча, в Труамбере, как и указывала карта. Кроме креста мне досталось странное послание с того света, где говориться о ещё одном медальоне.

– Но, насколько я понимаю, это, несомненно, удача!

Дворянин безрадостно ухмыльнулся.

– Несомненно, если бы мне не требовалось покинуть Париж, и если бы я, хоть слово понимал в том, что написал этот сумасшедший тамплиер. Вот, прочтите.

Барон достал небольшой футляр, змеиной кожи, что вытащил из тайника под плитой в полу «Безглавой» башни Труамбера, и извлек из него лоскут старого пергамента, который протянул Лаолю.

ПИСЬМО: «Четыре ангела смерти сомкнули свои черные крылья, над рыцарским братством обратив его в прах. Жажда золота затуманила их разум и заставила обагрить нашей кровью когтистые длани. Я проклинаю их, и, укрывая в землю свою часть плана, играю последнюю, злую шутку, над алчущими чудовищами. Мой кулон зарыт в землю в ста сорока четырех шагах на север от «Храма смерти», возведенного одним из злодеев. Ищите у последнего пристанища изверга, под фундаментом каменного креста»

– Но ведь здесь…ничего не понять.

В недоумении протянул Готье. Осушив кружку, д’Анж уныло кивнул.

– А теперь Лаоль, послушайте, что мне в связи со всем этим пришло в голову.

Налив вина себе и барону, берриец приготовился слушать, с любопытством глядя на дворянина.

– Как я уже сообщил, мне в скором времени предстоит ехать в Нормандию. Следовательно, я не смогу продолжить поиски амулета, к тому же, я понятия не имею, как расшифровать, это чертово письмо.

Не отрывая глаз от хозяина, Лаоль кивнул.

– Со мной, в Париж, прибыл священник, падре Локрэ, который ненавидит и боится меня. Он ничего не знает о сокровище, но отчасти посвящен в тайну амулетов, поэтому неудобен и опасен. Так же, по моим следам идет некий господин де Лавальер со своим слугой, равнодушным и изощренным убийцей, Урбеном, который возможно так же, что-то знает об этом кладе. Лавальер опытный и матерый враг, от него будет нелегко избавиться.

На лице беррийца, старавшегося не упустить ни единого слова, слетавшего с уст коварного барона, не дрогнул не один мускул.

– Пока я жив и храню найденные кулон и письмо, я подвергаюсь смертельной опасности, как со стороны Лавальера, так и со стороны Локрэ. Да-да, поверьте, этот святоша знатный отравитель. Но стоит мне отойти в мир иной, они завладеют всем этим скарбом и объединят свои силы в поиске медальона.

Лоб Лаоля покрылся крупными каплями пота. Он вопрошающе глядел на хозяина.

– И я предоставлю им такую возможность. Поверьте Лаоль, порой единственный способ остаться в живых, это умереть. Вот только для этого, мне понадобиться помощь ваша и этого милого трактирщика.

– Я готов, но как…?

– Об этом позже.

Властно прервал барон, переводя разговор в иное русло.

– Теперь вот что, вы нашли аптекаря?

– Да, мой господин. Он живет на улице Белых мантий, под чужим именем. Но вот только…

– Что ещё?!

Теряя самообладание, взревел д’Анж.

– Днём раньше его нашли люди Черного графа.

– Что-о?!

– Увы, но это так мессир. Они наблюдают за домом, явно чего-то выжидая.

Тревожные раздумья омрачили чело молодого дворянина.

– Я оставил там Месафьеля и Поликена.

Оправдываясь, пояснил Лаоль. Барон поднял глаза. Его тяжелый взгляд впился в Готье.

– Они хотят выследить, кто приходит к аптекарю. Немедленно ведите меня туда.

1 Сполето – город в итальянской провинции Перуджа, где в 1208 году Святым Франциском Ассизским, с целью проповеди в народе апостольской бедности, аскетизма и любви к ближнему, был основан орден «миноритов» (лат. Ordo Fratrum Minorum), члены которого так же известны как «францисканцы».

ГЛАВА 24 (53) «Знакомство с прекрасным Парижем»

ФРАНЦИЯ. ПРЕДМЕСТЬЕ ПАРИЖА.

Добравшись до места, откуда взгляд способен был коснуться окраины Парижа, сердце де Ро переполнило волнение и необъяснимая тревога, заставившие анжуйца забыть о перипетиях и беспокойствах занимавших его в пути. Миновав старинный рыцарский замок Бисетер, Луи, наконец, въехал в предместье Сен-Марсель. Он пустил коня шагом, глубоко с придыханием вздохнул, приготовившись к встрече с прекраснейшим и величественнейшим, на его взгляд, городом мира. Шевалье вертел головой, вдыхая зловонный воздух, с каждым шагом гнедого, всё отчетливее осознавая, что представшая перед ним клоака, мало напоминает те прелестные картинки, которые он многократно рисовал в своём воображении предвкушая встречу с королевской столицей. Его юношеские грезы и устремленные в сторону старинных стен Парижа вожделения, растаяли и разбились о ряды покосившихся лачуг, смрадные выгребные ямы и одиноко торчащие на вершинах холмов «гобеленовые» мельницы, заскучавшие в ожидании ветра.

Здесь, вероятно, стоило бы отметить, что сие безрадостное предместье, выдавленное за ограду возведенную Карлом Пятым, и обращенное в сторону Блуа и Орлеана, действительно являлось далеко не лучшей частью города, и едва ли могло сравниться с крошечными деревеньками Турени и Анжу, даже последняя из которых была приятнее на вид, чем похабный Сен-Марсель.

Оставив за плечами улицу Сен-Марсо, Луи через ворота Борделль въехал в Сен-Медарское предместье, которое в отличие от вышеупомянутого, находилось за крепостной стеной. Поднявшись на холм Святой Женевьевы, самую высокую точку левобережной части города, где новая церковь Сент-Этьен частично заслонила своим великолепным порталом старое аббатство, перед ним раскинулся потрясающий вид.