Фантастическое путешествие II - Айзек Азимов

Конев продолжал:

— Согласно вашим исследованиям, имеется восемь подобных точек, по четыре с каждой стороны. Эта самая крупная и наиболее сложная и, следовательно, дает лучшую возможность получить те данные, которые нам нужны. Я прав?

— Думаю, да, — в голосе Моррисона все еще звучало сомнение. — Но не забывайте, что ученые не приняли результаты моих исследований.

— И вы снова начали сомневаться?

— Сомнения — вполне обычный атрибут научных исследований. Моя концепция скептических узловых пунктов имеет смысл только в свете моих исследований, но я никогда не имел возможности проверить ее на практике. Я просто не хочу, чтобы вы потом сказали: он ввел нас в заблуждение.

Дежнев фыркнул:

— Скептические узловые пункты! Нет сомнения, ваши оппоненты просто хотят подстраховаться. Мой отец говорил: «Люди всегда готовы посмеяться над своими ближними, но не стоит строить веселую физиономию, чтобы подыграть им». Почему бы тебе просто не назвать их «мыслительные узлы»? Вот так просто, по-русски. Это звучит гораздо лучше и человечнее.

— Или — мыслительные узловые пункты — просто и по-английски, — попытался утихомирить его Моррисон. Наука — интернациональна, и общепринятым является употребление греческих и латинских слов. По-гречески «мысль» — «skeptis». Прилагательное «скептический» присутствует и в английском, и в русском для обозначения мыслительного процесса. Мы же знаем, дурацкие догмы чаще всего навязываются нам ортодоксами именно для того, чтобы удержать от самостоятельных размышлений.

Повисло неловкое молчание, пока Моррисон (а он не открывал рта достаточно долго чисто из злой мстительности. Он, наконец, мог отплатить им той же монетой за свои обиды и унижения) не сказал:

— Это знают люди всех национальностей.

Атмосфера разрядилась, но Дежнев резюмировал:

— Посмотрим, насколько скептичными нам придется быть, когда мы достигнем этого самого скептического узлового пункта.

— Надеюсь, — заметил Конев, — вы понимаете, что это не повод для шуток. В этой точке мы надеемся поймать излучение мозга Шапирова, а значит, прочитать его мысли. Если не удастся это, весь эксперимент будет безрезультатным.

— Каждому — свое, — ответил Дежнев. — Я доставил вас сюда, умело управляя кораблем. Теперь поработай ты. Поймай излучение, или, если тебе не удастся, пусть Альберт сделает это. Если ты так же хорошо справишься со своей задачей, как я, беспокоиться не о чем. Мой отец говорил...

— Оставь своего отца в покое, — прервал Конев, — не надо выкапывать мертвецов.

— Юрий, — резко сказала Баранова, — ты непростительно груб. Извинись.

— Да бог с ним, — успокоил ее Дежнев. — Мой отец говорил: «Обижаться можно тогда, когда оскорбления, нанесенные в ярости, человек повторит, уже успокоившись». Я не могу сказать, что всегда следовал этому ответу, но на сей раз, в память о моем отце, я сделаю вид, что пропустил мимо ушей идиотское замечание Юрия...

Он, как-то грустно горбясь, склонился над приборами.

Моррисон слушал все вполуха: его мысли снова вернулись к беспечной болтовне Дежнева и предостерегающему жесту Барановой.

Он уселся в кресло, собрался с мыслями и Повернулся к Барановой:

— Наталья, можно вопрос?

— Да, Альберт.

— Минимизированные частицы, попадая в нормальное, неминимизированное пространство...

— Да, Альберт?

— Часть их деминимизируется.

Баранова помедлила:

— Аркадий уже сказал вам, что это так.

— Когда это происходит?

Она пожала плечами:

— Непредсказуемо. Как радиоактивный распад одиночного атома.

— Откуда вы знаете?

— Знаю — и все.

— Я имею в виду, какие эксперименты вы проводили? Ни один объект никогда не минимизировался до нашего размера, следовательно, не имея непосредственных наблюдений, вы не можете с уверенностью сказать, что происходит с частицами, уменьшенными подобным образом.

Баранова возразила:

— Но мы наблюдали другие случаи минимизации, что позволило сделать выводы об общих законах поведения минимизированных частиц. Опытным путем мы выяснили...

— Лабораторные исследования не всегда надежны.

— Согласна.

— Вы сравнили спонтанную деминимизацию с радиоактивным распадом. А существует ли в деминимизации период полураспада? Если вы не можете сказать, когда минимизированная частица обретет нормальный размер, то, может быть, вы знаете, когда это произойдет с половиной определенной величины.

Баранова скривила губы и на минуту задумалась:

— Предполагается, что период полураспада минимизированного объекта находится в обратной зависимости от величины минимизации и от обычной массы объекта.

— То есть, чем больше величина минимизации и чем меньше изначальный размер объекта, тем меньше времени мы пробудем в этом состоянии?

— Абсолютно верно, — сдавленно подтвердила Баранова.

Моррисон мрачно посмотрел на нее:

— Я восхищен вашей честностью, Наталья. Ведь вы не хотели, чтобы я знал все это. Не вводите ли вы меня в заблуждение?

— Я — человек и могу сказать неправду под давлением обстоятельств, или под влиянием чувств, или из-за недостатков характера. Но в то же время я — ученый и не могу позволить себе искажать правду.

— Как определить, какой случай — крайний? Даже корабль, будучи гораздо массивнее, чем ядро гелия, как минимизированный объект имеет период полураспада.

— Очень большой, — быстро вставила Баранова.

— Но степень минимизации, которой мы подверглись, значительно укоротила его.

— Тем не менее, он достаточно велик.

— А как насчет отдельных компонентов корабля? Молекулы воды, которые мы пьем, воздуха, которым мы дышим, атомы, из которых состоит тело каждого, — все они могут, должны иметь, очень короткий...

— Нет! — казалось, Баранова почувствовала облегчение от того, что могла хоть что-то противопоставить рассуждениям Моррисона. — Поле минимизации не прерывается в том случае, если отдельные частицы однородны и расположены близко одна от другой. Обособленное тело, такое, как наш корабль и все, что в нем Находится, является как бы одной большой частицей и имеет соответствующий период полураспада. Здесь законы минимизации и радиоактивности различны.

— Но когда я был снаружи и не имел контакта с кораблем, я являлся отдельной частицей с гораздо меньшей массой, чем корабль, и, следовательно, с меньшим периодом полураспада, чем мы сейчас.

— Я не уверена в этом, — сказала Баранова. — Возможно, расстояние между вами и кораблем не было достаточным, чтобы рассматривать вас как обособленный объект.