Фантастическое путешествие II - Айзек Азимов

Моррисон тяжело вздохнул:

— Другими словами, радио нет.

Баранова попыталась оправдаться:

— Извини, Альберт. Это действительно очень примитивный костюм, предназначенный для выполнения несложных заданий.

Моррисон веско подвел итог:

— Если берешься что-то делать, делай это хорошо.

Дежнев заметил:

— У бюрократов другой принцип: если делаешь что-то, делай дешево.

«Раздражение и обиды принесли определенную пользу», — подумал Моррисон. Его страх полностью исчез.

Он спросил:

— Как вы собираетесь выпустить меня?

— Как раз там, где ты сейчас стоишь, корпус двойной, — ответил Дежнев.

Чтобы рассмотреть, Моррисон резко обернулся и, конечно, тут же взлетел. Он совершенно забыл о невесомости и теперь беспомощно парил под потолком. Дежнев помог ему, немного побарахтавшись в невесомости. «Мы выглядим, как пара клоунов», — подумал Моррисон.

В конце концов, Моррисон нашел нужное положение, уткнувшись носом в участок корпуса, где находился выход. Теперь, когда все его внимание было приковано к этой части потолка, ему казалось, что она менее прозрачна, чем другие. Хотя, возможно, это было просто игрой воображения.

— Помолчи, Альберт, — сказал Дежнев. — Мой отец любил говорить: «Ребенка можно считать мыслящим существом только тогда, когда он научился молчать».

— Твой отец не брал в расчет отсутствие гравитации.

— Вакуумная камера, — продолжал Дежнев, игнорируя замечание Моррисона, — того же типа, что на аппаратах для исследования поверхности Луны, Внутренняя стенка камеры открывается, ты заходишь внутрь, она закрывается за тобой. Воздух в камере откачивается, ты испытываешь, вне сомнения, довольно странные ощущения. Затем откроется внешняя стенка, и ты выйдешь наружу. Все очень просто. А теперь надевай шлем!

— Подожди. А как я вернусь назад?

— Точно так же. В обратном порядке.

Теперь, когда костюм был полностью застегнут, Моррисон испытал приступ клаустрофобии. Снова пришло чувство холодного страха, поборовшее спасительную злость.

Дежнев с помощью Конева, которому удалось повернуться в своем кресле, подталкивали его к вакуумной камере. Женщины остались на своих местах, напряженно следя за происходящим.

Моррисон ни на минуту не почувствовал их взглядов на своем теле, хотя ему хотелось этого. Это было бы вполне по-человечески. Но он был абсолютно уверен, что их интересует одно: как сработает вакуумная камера, как выдержит испытание гидрокостюм, выживет ли он сам после нескольких минут пребывания вне корабля.

Моррисон почувствовал за спиной скользящее движение. Теперь его отделяла от пространства извне только тонкая прозрачная перегородка. Появилось такое ощущение, словно его спеленали. Постепенно оно распространилось на все тело — от макушки до кончиков пальцев.

Материал гидрокостюма уже не прилегал к телу, так как оставшийся внутри воздух противодействовал растущему снаружи вакууму. Открылась внешняя стенка, и Моррисон почувствовал мягкий толчок, от которого, кувыркаясь, вылетел из корабля и окунулся в плазму крови.

Теперь он был совсем один. 

 ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ПУНКТ НАЗНАЧЕНИЯ

«В процессе достижения цели может, быть много приятного, но только в том случае, если этой цели наконец достигнешь».

Моррисон сразу же почувствовал обволакивающее тепло и начал дышать чаще. Как и говорил Конев, температура снаружи была 37 градусов по Цельсию — изнуряющая жара летнего дня, от которой невозможно было скрыться.

Собравшись, он огляделся. Определенно, Баранова миниатюризировала корабль еще больше, пока он неуклюже облачался в костюм. Стенка капилляра сейчас была в отдалении. Он видел только часть ее, так как между ним и стенкой сосуда находился огромный туманный объект. Наверняка, красное кровяное тельце. Потом он увидел, как тромбоцит очень медленно проскользнул между красным кровяным тельцем и стенкой капилляра. Все эти объекты — эритроцит, тромбоцит, он сам, корабль — медленно плыли вперед, подгоняемые слабым током крови в капилляре.

Он подумал: «Почему так мало ощущается броуновское движение?» Он видел, что окружающие объекты слегка подрагивали. Даже клетки, выстилающие внутреннюю поверхность капилляра, казалось, немного смещались, что производило довольно странное впечатление.

Но времени заниматься анализом не было. Он должен был выполнить свой план и вернуться в корабль.

Моррисон находился примерно в метре от корабля. (В метре? Совершенно субъективное суждение. Сколько микрон — миллионных долей метра — отделяли его от корабля в реальном измерении? Он не стал тратить время на попытку найти ответ). Моррисон пошевелил ластами, стараясь приблизиться к кораблю. Плазма явно имела большую плотность, чем морская вода, что вызывало неприятное ощущение. Кроме того, угнетала жара. Так и будет продолжаться, пока жив человек, в теле которого они находятся. Лоб Моррисона стал влажным. «Поехали», — скомандовал он себе и двинулся вперед.

Он протянул руку к стенке корабля и не ощутил прикосновения к твердой поверхности. Впечатление было такое, будто он натолкнулся на пружинящую воздушную подушку, хотя он видел, что между рукой и корпусом корабля не было ничего, в крайнем случае — тонкая пленка жидкости.

После минутного раздумья Моррисон понял, что произошло. Внешняя поверхность костюма имела отрицательный заряд, и та часть корпуса, до которой он дотронулся, — тоже. Одноименные заряды отталкивались.

Пытаясь найти участок, заряженный положительно, Моррисон скользил руками по корпусу корабля, пока не почувствовал пластик. Заряд, однако, не был достаточно сильным, так как руки скользили.

Наконец, он почувствовал, что левая рука словно прилипла к корпусу. Миновав положительно заряженный участок, он попытался освободить руку: сначала несильно, потом довольно резко потянул на себя. Никакого результата: рука словно приклеилась. Может, стоит сначала закрепить правую руку, а затем, отталкиваясь ею, освободить левую? Попытка не дала результата: он был как будто распят на корпусе корабля.

Капли пота ползли со лба и скапливались под мышками. Моррисон закричал, дергая ногами в попытке освободиться.

Из корабля видели его, но какой знак он мог подать, если обе руки прикованы? Эритроцит, сопровождавший корабль с момента его выхода, приблизился и придавил Моррисона к корпусу. К счастью, его грудь не была приткнута, поскольку не попала на участок с положительным зарядом.