История болезни. В попытках быть счастливой - Ирина Ясина

– А откуда ты знаешь про белые ленточки?

– А я в милиции работаю. Сутки дежурю – трое подрабатываю.

Опа. Можно сказать, прямой контакт с противоположной стороной. Начинаю расспрашивать. Откуда информация про ленточки? Из бесед в автозаках, вестимо. Дальше спрашиваю:

– Миша, неужели тебе нравится, что начальство ворует? Я имею в виду – большое начальство.

Миша горячо поддерживает с криком “воруют все!” Я пытаюсь возражать:

– Миша, вот я не ворую. А ты воруешь?

– Я – нет.

– Ну вот, смотри, нас в машине двое, и из нас двоих никто не ворует, а ты говоришь – все.

Миша смотрит на меня как на наивную дуреху и спрашивает:

– И ты что, надеешься это изменить? Так всегда было, воровали всегда, не нам это менять.

– Миш, а когда у детей-инвалидов воруют, это как?

В ответ Миша молчит.

Телефончик я у него взяла. Не могу сказать, что подружились, но руки на прощание друг другу пожали.

13 мая . Ах, почему мы не гуляли с писателями по Чистопрудному бульвару вчера? Было бы тепло и сухо. Мы легких путей не ищем. Но я все-таки погуляла по Чистым прудам в хорошую погоду. Сразу после встречи в Сахаровском центре с сотней замечательных учительниц я поехала-таки на Чистопрудный. Отметила, что вечером публика иная. Вечером подтягиваются те, кто днем на службе. А в рабочее время – студенты, пенсионеры и журналисты. Но это не мешает классности тусовки. А в Сахаровском центре становится бывать все интереснее и приятнее. Молодец Сережа Лукашевский, который делает из него просто классное тусовочное место. Чего стоит скульптура перед входом в выставочный зал! Очень советую приехать посмотреть.

Ну, до встречи под дождем!

14 мая. Жительница Чистых прудов (не лагеря, а по жизни) Лена Жемкова сегодня сказала мне, что за последнее время ей никогда не было так чисто и тихо жить. Потому как на Чистопрудном обычно слоняется дикое количество пьяных бомжей, которые занимают все лавочки, и музицирует отвязанная молодежь. А сейчас – кайф.

Но это преамбула к тому, что за сегодняшний день отрицательных эмоций не случилось. Ну, кроме потерянной жемчужной сережки белого цвета. Чтоб все бы наши несчастья были такими.

Фотографии известных лиц, принимавших участие в упоительной прогулке, разошлись по интернету. Я скажу, кого я встретила неожиданно для себя и приятно. Это была внучка Н. С. Хрущева Юля, это был правнук Столыпина Николай Случевский, это был замечательный врач Лев Кактурский и еще много-много доброжелательных, чудесных московских лиц. На месте Путина я бы перенесла столицу в Нижний Тагил. Там его любят. Там ему комфортнее. А с нами ему явно жизни не будет.

Погода тоже была за нас. Я уж часом думаю: не специально ли Росгидромет пугал нас дождями и градом? Но дома никто не остался. А кто остался – потерял здоровенный кусок жизненного удовольствия.

На Сретенском бульваре из открытого окна высовывалась женщина, фотографировала нас и приветственно размахивала рукой. Я вспомнила, что жителям домов на пути проезда путинского кортежа к инаугурации к окнам подходить не советовали. Снайперы, однако. И вот мне не верится, что это один и тот же город, моя Москва.

Мне дарили цветы: ландыши и одуванчики. С одуванчиками вышла проблема – они испачкали, как в детстве, мою белую юбку, а она была до пола и символизировала собой большущую белую ленту. А еще подошла красивая женщина, подарила розу и представилась – Виктория Лепко. Я бы ее и так узнала! Это же пани Каролинка из “Кабачка 13 стульев”.

А еще мне было очень лестно слышать похвалу и благодарность от одного пожилого фотографа. Он сказал, что практически ослеп на левый глаз и совсем уже отчаялся, но, прочитав мою повесть, решил не сдаваться. И вот он снова фотографирует. На акции видела еще двух девушек в инвалидных креслах. Обе с белыми ленточками и цветами. Они улыбались.

16 мая. Юрию Марковичу Шмидту исполнилось 75 лет.

Я познакомилась с ним при непростых обстоятельствах. Ходорковский был в тюрьме, мне позвонил Алексей Симонов и спросил, не кажется ли мне, что адвокат Шмидт, отстоявший в свое время капитана Никитина, а еще раньше – целую шеренгу ребят с политическими статьями, был бы Ходорковскому очень нужен. Но у Ходорковского был адвокат Падва. Со всеми вытекающими. В общем, когда Шмидт первый раз приехал в ЮКОС, на вокзале его встречал мой водитель Саша, а ночевал Юрий Маркович у Симонова.

Его отца арестовали в 1937-м, через три месяца после рождения сына. Письмо отец написал только в конце 1955-го. Юрий Маркович с мамой оказались живы, проведя в Ленинграде всю блокаду, и даже жили по довоенному адресу.

Юрий Маркович пытался поступать в театральный, потом в медицинский. Хорошо, что не взяли. А то страна потеряла бы такого удивительного и порядочного адвоката. Впрочем, когда он поступил на юрфак ЛГУ, ему честно сказали, что с его фамилией он может рассчитывать только на статус адвоката. И он тридцать лет оттрубил, защищая обыкновенных людей, кого попало, как он сегодня выразился. А потом решил, что заработал себе право выбирать клиентов. Его просили выступить защитником разных людей Сахаров и Старовойтова. А его последний клиент, как сказал сегодня сам Шмидт, “умудряется вселять в меня надежду, когда совсем опускаются руки”.

Юрий Маркович страшно похудел. А голос звучный, а интонации насмешливые, а улыбка фантастическая. Чествовали его в “Мемориале”. Среди своих.

24 мая. Я давеча была на премьере фильма “Прогон года”. Как честно перед фильмом сказала Вера Кричевская – фильм длинный. Я бы оттуда тоже кое-что выкинула. Но это, может быть, от того, что на многое смотрю изнутри.

Но главное, что я там увидела, это, конечно, мамы. Удивительно трогательные, беззащитные, боящиеся за своих таких талантливых и таких непутевых мальчиков. Такие настоящие мамы. Вот такая, собственно, мама любая, опасающаяся того, что безбашенный сын обязательно влезет в какую-нибудь историю. Будь то Дева Мария, не сочтите это кощунством, будь то обыкновенная женщина, провожающая сына в армию. Страшно за них, за мальчиков. Особенно если они умные, беспокойные и непоседливые. Типа хотят изменить мир.

Вера Кричевская удивительно этих мам показала. Детей советского террора, тем не менее прощающих своих мальчиков за чудовищное напряжение нервов, которое они своим мамам дарят. Так что я смотрела фильм не про Быкова, Ефремова и Васильева, а про их мам. И мне очень понравилось.

А после фильма была замечательная возможность их поцеловать, сказать спасибо, а советовать не волноваться было бесполезно и излишне. Все равно будут.

26 мая. Спокойный день после сумасшедшей недели. Были в ней и Кудрин, и Макфол, и осетинские пироги, и платок Эрме. А также Регина, сапоги-босоножки и картина Маши Сориной с красным котом, решение записать аудиокнигу и пробки. С понедельника Катя начинает рисовать бабочек на стенах моего дома. Не шучу.

28 мая. И поехала я потом на благотворительную ярмарку фонда “Живой”. И было мне счастье и успокоение.

В маленьком, довольно разрушенном дворике в Хохловском переулке, как будто ты не в Москве, а в каком-нибудь уютном провинциальном городке, стоит огромный чан с пловом. Около него хлопочет очаровательная длинноволосая Юля с половником. Плов пахнет так, что хочется съесть весь чан. А внутри дома на самой ярмарке мы с дочкой оставили приличную сумму денег, купив три платка, подушку-овцу, слона в сиреневой кофточке, котозайца, бусы, горчичного цвета кофточку, которая мне офигенно подошла, черепаху из Гагр, микроскопическую статую совы, три кружки… и это, кажется, все. А еще был подарок. Какой-то милый человек по имени Лева, вчера узнав из моего ЖЖ, что я в воскресенье собираюсь на ярмарку, оставил для меня куклу в виде, естественно, кота – в подарок на прошедший день рождения. Спасибо замечательному неизвестному другу. А может быть, он известный, но неопознанный.

В любом случае Татьяна и ее команда опять поразили доброй, созидательной атмосферой и красотой. Хочется им все время помогать в любой доступной форме. Девчонки, вы молодцы! А утащенным домой пловом мы поужинали вчетвером, и все были счастливы.

29 мая. Сложно писать. Меня пригласили сегодня на благотворительный вечер фонда БЭЛА, фонда помощи “детям-бабочкам”. По-научному это называется буллезный эпидермолис. Вечер вела Ксения Раппопорт. Были замечательные мимы. Хорошие актрисы зачитывали истории, рассказываемые мамами. С подробностями, с такими подробностями, от которых у меня кружилась голова, а сидящая рядом Лариса Дмитриевна Попович, один раз уронив голову на руки, больше ее не хотела поднимать.

Это страшнее ада, когда твой ребенок рождается с кожей тонкой, как крыло бабочки. Я не буду продолжать, мне страшно даже вспоминать. А такие дети живут. На Западе довольно долго – и, говорят, даже женятся и заводят детей. У нас взрослых людей с такой болезнью нет. Они быстро умирают в страшных мучениях. Мне казалось, что для впечатлительной меня это невозможно тяжело. Даже слышать. Я не давала себе воли представить визуально хоть что-то. Гнала от себя образы. Хотя, наверное, чтобы пробить наших чиновников, именно такие подробности и нужны.