Хазарский словарь (женская версия) - Милорад Павич

— Открой пошире рот, чтобы я не испортил тебе зубы!

Д-р Муавия разинул рот и получил в него пулю. Причем так удачно, что все зубы остались целы.

МУСТАЙ-БЕГ САБЛЯК (XVII век) — один из турецких военачальников в Требинье. Современники говорят, что в Мустай-беге Сабляке еда не держалась, и он, как горлица, и ел и гадил одновременно. В военные походы он брал с собой кормилиц, которые кормили его грудью. С женщинами, как, впрочем, и с мужчинами, дела не имел, лечь мог только со смертником, так что в шатер ему приносили купленных, вымытых и разукрашенных женщин, мужчин и детей, которые были при смерти. Только с такими он мог провести ночь, как будто боялся оставить свое семя в ком-то, кто еще будет жить. Он и сам говорил, что делает детей для того света, а не для этого.

— Никогда не знаешь, — жаловался он, — в какой рай они попадут и в какой ад. Может, отправятся к еврейским ангелам или к христианским чертенятам, и я никогда не увижу их на том свете, попав в дженет…

Одному дервишу он очень просто объяснил свои странные наклонности: «Когда смерть и любовь, тот и этот свет оказываются так близко друг от друга, можно многое узнать и об одном, и о другом. Это как с теми обезьянами, которые время от времени навещают тот свет. Когда они возвращаются обратно, каждый их укус — это мудрость в чистом виде. Что же удивительного, что некоторые люди дают им укусить себя за руку и потом из укуса извлекают истину. Я в таких укусах не нуждаюсь…»

Так, кроме коней, которых он любил, но не ездил на них, Мустай-бег Сабляк покупал смертников, которых не любил, но на них ездил. Недалеко от берега моря у бега было великолепное кладбище для лошадей, с надгробьями из мрамора, за которым смотрел один еврей из Дубровника, некий Самуэль Коэн. Этот еврей оставил после себя запись о том, что произошло в лагере Сабляк-паши во время похода во Валахию:

«Один воин из отряда паши попал под подозрение, однако неопровержимых доказательств его вины не нашлось. Он единственный остался в живых после столкновения с врагом на берегу Дуная отряда, в котором он служил. Как утверждал военачальник, он просто бежал и таким образом спас себе жизнь. Однако воин говорил, что на них напали ночью, что все нападавшие были совершенно голыми и он был единственным, кто защищался до конца, а выжил именно потому, что не поддался страху. Теперь его привели к Сабляку, чтобы тот решил — виновен он или нет. Воину оторвали рукав и подвели его к паше, который за все время суда не произнес ни слова, так же, правда, как и другие участники этого немого расследования. Паша как зверь бросился на юношу, вцепился зубами в его руку и вырвал из нее кусок мяса, а потом равнодушно отвернулся от несчастного, которого тут же вывели из шатра. Паша его даже толком не рассмотрел, не обменялся с ним ни одним словом, однако кусок его мяса он жевал очень внимательно и вдумчиво, с напряженным выражением лица, как у человека, который пытается вспомнить вкус какого-то забытого им блюда или оценить достоинство напитка. Потом он выплюнул мясо, и сразу после этого юношу, находившегося перед шатром, зарубили саблями, потому что теперь его вина считалась доказанной.

Так как я нахожусь на службе у паши недавно, закончил свою запись Коэн, я еще не видел других судов, однако знаю, что в том случае, если паша проглотит откушенный кусок мяса подозреваемого, обвинение снимается и его тут же отпускают на свободу, так как считается, что он невиновен».

У Сабляк-паши было крупное, неправильно сложенное тело, как будто одежду он носит под кожей, а между волосами и черепом у него чалма.

ПЕРСТОРЯД — слово, которое в музыке означает наиболее удобное расположение и последовательность употребления пальцев при исполнении определенных мелодий. Среди лютнистов Малой Азии в XVII веке особенно ценились персторяды Юсуфа Масуди. «Персторяд шайтана» — выражение, означающее, что это очень трудное место. Существует испанская версия «Персторяда шайтана», ею пользовались мавры. Она сохранилась лишь в переработанном виде для гитары, и из нее можно увидеть, что кроме десяти пальцев использовался и одиннадцатый, — легенда говорит, что здесь шайтан прибегал к помощи хвоста.

«Персторяд шайтана» («мавританская», XVIII века, версия — в переложении для гитары)

Относительно «Персторяда шайтана» некоторые считают, что первоначально это выражение означало нечто совсем другое — определенную последовательность действий при изготовлении золота, а может быть, порядок, в котором следует засадить сад, чтобы с весны и до осени всегда иметь свежие плоды. Позже, когда его попробовали использовать и в музыке, он превратился в собственно персторяд, так что одна мудрость в нем похоронила и заслонила другие, более древние мудрости. Таким образом, его тайна может быть переведена с одного на другие языки человеческих чувств, не теряя при этом ничего от своей эффективности.

СТРОИТЕЛЬ МУЗЫКИ — у хазар были особые строители, которые обтесывали огромные глыбы соли и устанавливали их на путях ветров. На трассе каждого из сорока хазарских ветров (половина из них были солеными, а половина сладкими) стояли груды соленых кусков мрамора, и каждый год, когда наступало время обновления ветров, в таких местах собирались люди и слушали, кто из строителей сумел создать самую лучшую песню. Дело в том, что ветры, соприкасаясь с соляными громадами, протискиваясь между ними, гладя их по макушкам, исполняли всегда новую песню, и так до тех пор, пока эти сооружения не исчезали навсегда вместе со строителями, смытые дождями, иссеченные взглядами проходящих и проезжающих, слизанные языками баранов и быков.

Один из таких строителей музыки, араб, пошел однажды с евреем и хазаром послушать, как будут весной играть и петь его камни. Неподалеку от одного храма, где можно было группами смотреть общие сны, еврей и хазар поссорились и, когда дело дошло до драки, убили друг друга. В это время араб спал в храме, но именно его обвинили в убийстве еврея, так как все знали, что они были соседями и враждовали друг с другом. Поэтому евреи потребовали его смерти. Араб подумал: кто виноват с трех сторон, и с четвертой не найдет спасения. Потому что в хазарском государстве греков защищает христианский закон, евреев — еврейский, арабов — ислам, так что законы более всеобъемлющи, чем хазарское государство… Поэтому араб защищался таким образом, что утверждал… [в этом месте текст поврежден]. И вместо смертной казни он был осужден на галеры и еще успел послушать музыку мраморных глыб, прежде чем они распались в твердой тишине, о которую разбиваются лбы.

ФРАГМЕНТ ИЗ БАСРЫ — под этим названием сохранился переписанный в XVIII веке арабский текст. Предполагается, что это часть лексикографического издания Иоаннеса Даубманнуса. Это издание, называвшееся «Хазарский словарь», было опубликовано в Пруссии в 1691 году и сразу же уничтожено, так что упомянутое выше предположение проверить невозможно, тем более что точно неизвестно и место, которое мог занимать этот отрывок в словаре. Содержание отрывка таково:

Так же как ваша душа на дне держит тело, так и Адам Рухани, третий ангел, на дне своей души держит вселенную. Сейчас, в 1689 году от Исы, Адам Рухани находится на нисходящей орбите и приближается к пересечению орбит Луны и Солнца, к аду Ахримана, поэтому мы не преследуем вас, ловцы снов и толкователи фантазий, сопровождающие его и пытающиеся сложить и составить его тело в виде книги. Однако, когда он окажется в конце XX века от Исы на восходящей орбите своего блуждания, его государство сна приблизится к Творцу, и тогда нам придется уничтожать вас, распознающих и собирающих по частям в человеческих снах части Адама для того, чтобы создать на Земле книгу его тела. Потому что мы не можем позволить, чтобы книга его тела была воплощена на земле. Однако не думайте, что только мы, несколько второстепенных шайтанов, занимаемся Адамом Рухани. Вы сможете в лучшем случае сложить кончик его пальца или родинку на бедре. А наша задача предотвратить появление этого кончика пальца или родинки на бедре. Остальные же шайтаны занимаются другими людьми, которые складывают другие его члены. Но не заблуждайтесь. Никто из вас, людей, никогда даже не прикоснулся к большей части его необъятного тела. Работа по составлению Адама Рухани только началась. Книга, которая должна воплотить его тело на земле, все еще содержится в людских снах. И определенная ее часть — в снах умерших людей, откуда, как из пересохших колодцев, нельзя извлечь ничего.

ХАЗАРСКАЯ ПОЛЕМИКА — Димаски отмечает, что во время полемики, от которой зависело, какое вероисповедание примут хазары, в стране царило большое беспокойство. Все население пришло в движение, пока в роскошном дворце хазарского кагана велись переговоры. Все перемешалось. Никого нельзя было дважды встретить в одном и том же месте. Один свидетель видел толпу людей, которые несли огромные камни и спрашивали: где их положить? Это были пограничные знаки хазарского государства, которыми отмечалась их граница. Дело в том, что принцесса Атех приказала поднять их с места и носить до тех пор, пока не будет принято решение о вере хазар. В каком году это происходило, установить не удалось, однако аль-Бекри отмечает, что хазары прежде другой веры приняли ислам, а именно в 737 году от Исы. Происходили ли полемика и принятие ислама в одно время, это уже другой вопрос. Очевидно, что на него следует ответить отрицательно. Так что год полемики неизвестен. Однако сущность ее ясна. Каган с трех сторон подвергался сильному давлению, от него добивались, чтобы он принял одно из вероисповеданий — ислам, христианство или иудаизм, — и он потребовал пригласить к нему ученых людей — еврея, из тех, что были изгнаны из Халифата, греческого богослова из Царьградского университета и арабского толкователя Корана. Этого третьего звали Фараби Ибн Кора, и в полемику он включился последним, потому что по пути в хазарскую столицу ему чинились препятствия, так что первыми ученый спор начали представители христианства и иудаизма. Грек все больше и больше склонял кагана на свою сторону. Глаза у него были цвета жидкого супа, а волосы пегие, и, сидя за обеденным столом, он говорил: