Хазарский словарь (женская версия) - Милорад Павич

Поужинав говяжьими или козьими ушами, он уходил в редко отпиравшиеся комнаты отцовского дома и там до глубокой ночи перелистывал горы английских и французских газет, издававшихся в Александрии в конце XIX века. Сидя на корточках и чувствуя, как в его тело проникает сытный мрак мяса, он читал эти газеты с жадным интересом, потому что с ним они не могли иметь никакой связи. Этому условию как нельзя более отвечали объявления.

Из вечера в вечер он листал объявления давно умерших людей, предложения, которые не имели больше смысла и блестели пылью более старой, чем он. На этих желтых страницах предлагалась французская настойка против ревматизма и вода для мужских и женских ртов, August Zigler из Австрии объявлял, что в его специализированном магазине по продаже оборудования для больниц, врачей и повитух есть средства против расстройства желудка, чулки для больных с расширением вен и надувные резиновые стельки. Потомок какого-то халифа XVI века предлагал для продажи фамильный дворец с полутора тысячами комнат, расположенный в красивейшем месте тунисского побережья Средиземного моря, всего лишь в двадцати метрах под поверхностью воды. Смотреть можно в любой день, когда хорошая погода и дует южный ветер «тарам». Пожелавшая остаться неизвестной старая дама предлагала будильник, который будит запахом розы или коровьего навоза; рекламировались стеклянные волосы или браслеты, которые заглатывают руку, стоит их только надеть. Христианская аптека «Святая Троица» сообщала о жидкости доктора Лемана против веснушек и лишаев, чистотеле, зверобое и порошке для верблюдов, лошадей и овец, который повышает аппетит и предотвращает болезни молодняка, чесотку и водоизнурение при водопое. Какой-то анонимный покупатель искал в рассрочку еврейскую душу, причем самого низшего сословия, которая называется нефеш. Известный архитектор заявлял о себе предложением построить по проекту заказчика, очень дешево, роскошную виллу на небе, в парадизе, причем ключи владелец мог получить еще при жизни, сразу после уплаты по счету, выписанному, однако же, не строителю, а каирской голытьбе. Рекомендовались средства против облысения во время медового месяца, предлагалось продать волшебное слово, которое по желанию могло быть превращено в ящерицу или лунную розу, продавалась, и очень дешево, пядь земли, с которой можно наблюдать лунную радугу всегда, когда наступает третья джума месяца раби-аль-ахир. Каждая женщина может стать красавицей, очистившись, как от насекомых, от прыщиков, веснушек и родинок, с помощью белил английской фирмы Rony and Son. Фарфоровый сервиз для зеленого чая в форме персидской курицы с цыплятами мог быть приобретен вместе с миской, под которой некоторое время находилась душа седьмого имама…

Бесчисленное множество имен, адреса уже давно переставших существовать фирм и продавцов, магазинов, которые давно не работают, пестрели на старых страницах газет, и д-р Муавия погружался в этот исчезнувший мир как в некое новое спасительное общество, равнодушное к его бедам и заботам. Как-то вечером 1971 года, когда он чувствовал каждый свой зуб как отдельную букву, д-р Муавия сел и написал по одному объявлению от 1896 года. Он аккуратно вывел на конверте имя и адрес, которые, может быть, давно уже не существовали в Александрии, и послал запрос по почте. С тех пор он каждый вечер обращался по одному из адресов конца XIX века. Груды его писем направлялись в неизвестность, но однажды утром пришел первый ответ. Незнакомец писал, что хотя у него больше нет для продажи указанного в объявлении патента Турул из Франции, которым пользуются в домашнем хозяйстве и о котором пишет в своем письме д-р Муавия, однако он может предложить кое-что другое. И действительно, на следующее утро в доме Муавии в связи с этим объявлением появились девушка и попугай, они дуэтом спели ему песню о сандалиях на деревянной подошве. Потом попугай пел один на каком-то незнакомом Муавии языке. Когда Муавия спросил у девушки, кто из них продается, она ответила, что он может выбирать. Д-р Муавия засмотрелся на девушку — у нее были красивые глаза и груди, как два крутых яйца. Он очнулся от летаргии, приказал Аслану освободить одну из больших комнат в мансарде, установил там стеклянный обруч и купил попугая. Потом постепенно, по мере того как приходили ответы на его письма от кто знает каких далеких наследников давних авторов объявлений, он начал эту комнату заполнять. Здесь собралось много мебели странного вида и непонятного назначения: огромное седло для верблюда, женское платье с колокольчиками вместо пуговиц, железная клетка, в которой людей держат подвешенными под потолком, два зеркала, одно из которых несколько запаздывало в передаче движений, а другое было разбито, старая рукопись со стихотворением, написанным на неизвестном ему языке и неизвестными буквами.

Стихотворение выглядело так:

Zaludu fcigliefcmi farchalo od freccheKadeu gniemu ti obrazani ueccheUmifto tuoyogha, ca ifkah ya fretoObras moi ftobiegha od glietana glietoUarcchiamti darouoy, ereni fnami niOkade obraz tuoi za moife zamini.

Год спустя комната в мансарде была забита вещами, и однажды утром, войдя в нее, д-р Муавия был ошеломлен, поняв, что все им приобретенное начинает складываться в нечто имеющее смысл. Бросалось в глаза, что часть этих вещей представляет собой оборудование для чего-то походившего на больницу. Но на больницу необычную, возможно древнюю, в которой лечили не так, как лечат сейчас. В больнице д-ра Муавии были сиденья со странными прорезями, скамьи с кольцами для того, чтобы привязывать сидящих, деревянные шлемы с отверстиями только для левого или для правого глаза или же с дыркой для третьего глаза на темени. Муавия поместил эти вещи в отдельную комнату, позвал своего коллегу с медицинского факультета и показал их ему. Это была его первая после войны 1967 года встреча с одним из бывших университетских друзей. Медик осмотрел вещи и сказал: это древнейшее оборудование для лечения снов, точнее, для лечения зрения, которым пользуются во сне. Потому что во сне, по некоторым верованиям, мы видим совсем не тем зрением, которым видим наяву.

Водяной знак из собрания д-ра Абу Кабира Муавии

Д-р Муавия усмехнулся такому выводу и занялся остальными вещами. Они по-прежнему находились в первой большой комнате с попугаем, однако установить связь между ними было труднее, чем между теми, что представляли собой средства для лечения зрения, которым видят сны. Долго пытался он найти общий знаменатель для всего этого старья и наконец решился прибегнуть к методу, которым пользовался раньше — в своей предыдущей жизни ученого. Он решил искать помощь у компьютера. Позвонил по телефону одному из своих бывших сотрудников в Каире, специалисту по теории вероятности, и попросил его ввести в компьютер названия всех предметов, которые перечислит ему в письме. Три дня спустя компьютер выдал результат, и д-р Муавия получил из Каира ответ. Что касается стихотворения, о нем машина знала только то, что оно написано на каком-то славянском языке, на бумаге 1660 года с водяным знаком, изображавшим ягненка под знаменем с трехлистным клевером. Остальные же предметы — такие как попугай, седло для верблюда с колокольчиками, засохший плод, похожий одновременно на рыбу и шишку, клетка для людей и другие — объединяло только одно. А именно — из скудных данных, которыми компьютер располагал главным образом на основе исследований самого д-ра Муавии, вытекало, что все эти вещи упоминались в утраченном в настоящее время «Хазарском словаре».

Так д-р Муавия снова оказался там, где он был накануне войны. Он отправился в «Корчму у суки», раскурил трубку, огляделся вокруг, погасил ее и вернулся в Каир, к прежней работе в университете. На столе его ожидала гора писем и приглашений на встречи и симпозиумы, из которых он выбрал одно и начал готовиться к докладу на научной конференции в октябре 1982 года в Царьграде на тему «Культура Черноморского побережья в средние века». Он снова прочитал Иуду Халеви, его сочинение о хазарах, написал доклад и поехал в Царьград, надеясь, что там, быть может, встретится с кем-нибудь, кто больше его знает о хазарских делах. Тот, кто убил д-ра Муавию в Царьграде, сказал, направив на него револьвер:

— Открой пошире рот, чтобы я не испортил тебе зубы!

Д-р Муавия разинул рот и получил в него пулю. Причем так удачно, что все зубы остались целы.

МУСТАЙ-БЕГ САБЛЯК (XVII век) — один из турецких военачальников в Требинье. Современники говорят, что в Мустай-беге Сабляке еда не держалась, и он, как горлица, и ел и гадил одновременно. В военные походы он брал с собой кормилиц, которые кормили его грудью. С женщинами, как, впрочем, и с мужчинами, дела не имел, лечь мог только со смертником, так что в шатер ему приносили купленных, вымытых и разукрашенных женщин, мужчин и детей, которые были при смерти. Только с такими он мог провести ночь, как будто боялся оставить свое семя в ком-то, кто еще будет жить. Он и сам говорил, что делает детей для того света, а не для этого.