Кремль 2222. Ладога - Андрей Посняков

Войдя, Наг хитро прищурил око и, помотав глазными щупальцами, опустил на лавку заплечный мешок. Оглядев всех, ухмыльнулся, развязал завязки, вытащив из котомки… защитного цвета шлем с пластиковым прозрачным забралом.

– Надень, – протянув шлем Киру, попросил шам.

Пожав плечами, сотник водрузил шлем на голову, опустил забрало… Хороший оказался шлем! Как раз впору. И слышно в нем было все, даже куда лучше – видимо, какой-то хитрый прибор усиливал звуки. И приближал изображение, и…

– Наверное, в нем и ночью можно видеть?

– Инфракрасный датчик там есть, – хмыкнув, уверил шам. – Но вовсе не это главное. Я не слышу твоих мыслей, Кир!

– Что-что? Не слышишь мыслей?

– Ладожский узурпатор тоже не услышит их, какой бы он ни был телепат! Это защитный шлем шамов, друг мой. Я случайно нашел его… и теперь дарю тебе!

Юр проспал всю ночь и еще более того – почти до обеда. Проснулся от вкусного дыма разложенных во дворе костров – на них готовили пищу. Варили похлебку из остатков найденной на лесопилке муки, жарили на углях добытую охотниками дичь и выловленную в реке рыбу.

Пленников и бывших рабов отпустили на все четыре стороны, хотя кое-кто предлагал всех их убить. Просто так, на всякий случай, – и это предложение казалось вполне оправданным. Кир наверняка так бы и поступил, если б вырос в какой-нибудь шайке, а не в таком более-менее цивилизованном месте, каким не без оснований считался Кронштадт.

Если можно не убивать, значит, убивать и не нужно – таким правилом руководствовался сотник и почти все близкие к нему люди. Ну, какую такую опасность могут представлять бывшие охранники? Что, они останутся в лесу на зиму глядя, организуют партизанский отряд, знакомый Киру по древним книгам, и, как в старину, будут мстить за павших товарищей и уничтоженного боевого робота? Бред! На хрен им это все надо? Здесь, в дальних лесах, закон простой – самим бы выжить. Выжили ведь – вот и славно. Теперь еще и отпускают…

Да, все они могли стать источниками сведений о пришельцах. Но в свои планы пленников и освобожденных рабов никто из кронштадтцев не посвящал, что же касается количества воинов и вооружения, то об этом своему хозяину во всех подробностях давно доложили крыланы. Или те же лесовеки, болотники и прочая лесная сволочь, коей тут было полным-полно.

Пришельцы отпустили всех. Чтоб не кормить, чтоб не мешались под ногами. Поправили частокол, наладили стражу, занимались для прокорма промыслами – все той же рыбалкою и охотой. Вообще-то, долго задерживаться в этой глухомани кронштадтцы вовсе не собирались. Овладеть вражеской крепостью лихим наскоком, освободить Алексию – и рвать на всех парах домой! Лишь наиболее дальновидные – Кир, Спайдер и еще парочка человек – понимали, что, может быть, здесь, на берегах Комариной реки, придется коротать зиму. Что, в общем-то, не пугало: дичи в окрестных лесах хватало, как и рыбы в озерах и реках, а с врагами сотник надеялся расправиться еще до первого снега.

Сейчас Кирилл просто ждал. Да все ждали. Ведь не могло быть так, что могущественный властелин Ладожской крепости не нападет на незваных гостей, тем более – на таких упертых и наглых! Нападет обязательно. Не сам, так пошлет воинов, и уже очень и очень скоро. Все чаще, все ниже над крепостью летали крыланы, все ближе подбирались из лесу лесовеки, шарились у баржи и катера болотники. Ничего не делали, не вредили – просто наблюдали, выглядывали.

Хитрый и умный Кир каждый день менял схему расположения постов. Программу для смены разрабатывал Спайдер, малость заскучавший после долгого и опасного перехода. Правда, на командирском совете все же решились использовать баржу во время штурма вражеской крепости. Именно из-за огневых возможностей Спайдера. Тем более что глубина реки Волхова вполне позволяла подойти чуть ли не под самые стены. Сотник, тем не менее, осторожничал, говоря о том, что под самые стены – не надо. Вполне достаточно – на расстояние прицельных выстрелов из спайдеровских пулеметов, патроны к которым, кстати, заканчивались, как и взятые с собой боеприпасы вообще. Винтовочных патронов осталось всего-то несколько ящиков, как и снаряженных для древних пулеметов «Максим» лент. Впрочем, для быстрого штурма должно было хватить и этого.

– Привет, болванка! – поднимаясь на борт катера, заступивший на вахту младший сигнальщик Юр помахал рукой вздымавшейся на корме баржи башне. – Опять хэви метал будешь всю ночь крутить?

– Привет. Маленький. Дурачок, – скрипуче-ласково поздоровался робот. – Ночью. Не буду. Вечером.

– Ну, вечером так вечером, – рассмеялся подросток. – Ты какой-нибудь старинный марш, что ли, врубил бы…

– Сам ты. Марш! – Спайдер обиженно повращал башней, делая вид, что целится в мальчишку из пулеметов.

Юр ничуть не испугался, знал – робот так шутит. Чувство юмора у него такое, у болванки железной! Со Спайдером сигнальщик, можно сказать, подружился и, коротая вахту, трепался за жизнь, благо катер и баржа стояли на реке борт о борт.

– Здоров, Юрик! – выглянув из рубки, махнул рукой верзила Костян. – Что, опять на вахту?

– Не опять, а снова.

– Залетчик ты, видно, – помощник боцмана обидно расхохотался, подмигнув Спайдеру. – Только у залетчиков – через день на ремень.

– Сам ты залетчик. Просто у нас катер маленький, народу мало.

Поджав губы, подросток удалился на другой борт, слушая, как хохотали Костян со Спайдером. Да-да, робот тоже умел смеяться, врубая в динамиках какой-то жуткий скрипучий хохот. Понятно, над кем сейчас прикалывались. Друзья, называется… блин…

Обиженно шмыгнув носом, Юр оперся на металлический поручень-леер и, искоса поглядывая на искрящуюся дорожку заходящего солнца, подумал о той самой девчонке, что ему недавно привиделась в Красном поле. Хорошее было видение! Еще бы разок повторить, ага…

Блин! Снова – блин.

Сигнальщик насторожился. Ну, точно: кто-то кидал с берега отскакивающие от поверхности воды камешки – «пускал блины». Один, два, три… девять! Нормально так – девять. Интересно, кому это совсем делать нечего? Лучше бы рыбу половил, чучело. Все – польза.

– Эй, ты там!

«Блины» прекратились. Резко, как и не было. Так, может, и не «блины» это вовсе были? Не камешки кидали, а кто-то, скрываясь под водой, плыл? Какой-нибудь омерзительный водяной уродец – болотник. Прятался в воде, подслушивал, подглядывал, а затем вот – ушел. Сейчас вот выберется на тот берег… Вот бы его и снять! Одним метким выстрелом.

Сдернув с плеча винтовку, Юр тут же опустил ствол. Целиться на тот берег? Не попадешь ни за что, как бы ни старался. Хотя бы оптический прицел был, а так… Да и не велено командирами палить почем зря, в белый свет как в копеечку. Наоборот, приказано каждый патрон беречь как зеницу ока. В караул всего три патрона давалось, с наказом лишь в самом крайнем случае применять. В случае нападения на часового или при непосредственной угрозе жизни. Или подать сигнал. В остальных ж случаях приказано было справляться штыком. Тем более, у винтовки Мосина он очень даже убойный. Как, впрочем, и приклад. Да к такому орудию и вообще патронов не надобно! Хочешь, как копьем действуй, а хочешь – как дубиною. Так в последнее время и тренировались, в Кронштадте еще, дома… где та девчонка осталась… Чу!

Сигнальщику вдруг показалось, что именно здесь, на этом берегу Комариной реки, где были пришвартованы катер и баржа, что-то шевельнулось. Ну, да – шевельнулось, а ветра, между прочим, не наблюдалось. Полный штиль! Стих к вечеру ветер, будто спать лег.

Ветра нет, а ветки у вербы – шевелятся! Или не у вербы, у ивы. Но тем не менее. Чудеса, да и только. Хотя, может, и птица какая? Иной, может быть, так и подумал бы, да только не Юр. Вот уж не зря его – такого младого – в столь важный поход взяли. Когда надо, умел мальчишка и здраво рассуждать, и так же здраво действовать. За что и ценили.

Вот и сейчас прислушался Юр, затаил дыхание. Увидел, как снова ветки качнулись. Уже гораздо ближе к реке – словно бы подбирался кто к кораблям. Подбирался нехорошо, незаметно, крадучись! Зачем? Ежу ясно – с намерениями самими недобрыми. Подкрадется вражина поближе, метнет гранату – вот и нет у кронштадтцев катера! И его, Юра, нет.

Вот уж хрен тебе, кто б ты ни был! Шалишь! Кого-кого, а моряков-мореманов вот так просто-запросто не возьмешь.

Юр действовал решительно, быстро и смело. Присел, отложил винтовочку в сторону – в кустах с ней намаешься, снял с пожарного щитка выкрашенный в красный цвет топорик. Все делал четко, как по команде «пожар на посту». Как в Уставе прописано, как на многочисленных тренировках вросло с кровавыми мозолями, с потом.

Не подходя к сходням – а вдруг тот, в кустах, наблюдает за каждым его шагом? – сигнальщик снял бушлатик, сбросил берцы и, в тельнике и камуфляжных штанах, босиком скользнул с борта в воду. Благо, темнело уже, или, лучше сказать, – смеркалось. А осень! Темнота наступала быстро. Сейчас вот как раз стояла полутьма, но еще не сумерки. Еще не темно. Еще небо светлым-светло. Еще солнышко закатными красками играет.