Миссия"Крест Иоанна Грозного" - Андрей Онищенко

Прогулка по ярмарочным рядам порядком поднадоела Илье, ни чего конкретно он не искал и уже был готов повернуть назад, но любовь к оружию и воинское любопытство в этом вопросе, заставили его задержаться у оружейных рядов. Илья остановился у палатки с огнестрельным оружием. Торговец нахваливал свой товар, показывая ему стрелковые образцы. Пистолеты, мушкеты, большие и малые пищали богато украшенные позолотой и лазурью радовали глаз. Хитрый купец показывал отличительные качества английских пороховых замков, но не принижал достоинств и наших тульских оружейников. Выбрав небольшую пищаль-ручницу, в подарок Василию, и договорившись о цене, Илья уже хотел расплатиться, как сквозь ярмарочный шум отчетливо услышал окрик за спиной:

– Илюша, неужели ты?

Голос был знакомым, Илья повернулся и попал в объятия Захара Петровича Кучина. Троекратно обнявшись и расцеловавшись по русскому обычаю, Кучин, держа Илью за плечи на вытянутых руках, обратился к нему.

– Бог дал – свиделись. Я часто вспоминал тебя Илья, не знаю почему, но ты запал мне в душу.

Хозяин оружейной лавки, боясь, как бы созревший клиент не передумал, выскочил из-за прилавка и вместе с приглянувшейся Илье ручницей подошел к ним. Увидев, Захар Петровича и признав его, купец покраснел, изменился в лице, снял соболью шапку, начал раскланиваться и, заискивающим голосом стал желать здоровья и долгих лет Кучину. Захар Петрович перевел взгляд с Ильи на купца и обратился к нему.

– Афиноген, ты ли это? Ах ты, пес шелудивый, ты, почему до сих пор долг мне не вернул?

И действительно, под высокой собольей шапкой купца проглядывалась сверкающая плешь. Редкие нити волосяного покрова спускались от ушей, срастаясь с бакенбардами и ниже, перерастали в пышную ухоженную бороду. Захар Петрович перехватил его бороду рукой по середине и с силой притянул купца к себе.

– Сколько ты мне должен, Афиноген?

– Сущую малость, Захар Петрович, почитай тридцать рубликов с гаком.

– Почему не принес, как договорились?

– Так тебя же, Захар, не было в Москве!

– А оставить на подворье у моего счетовода ты не мог?

– Так я же хотел лично засвидетельствовать свое почтение, ты же знаешь, мое слово кремень.

– Кремень говоришь,- Захар Петрович рассмеялся, – твой кремень почитай уже истерся, скоро год как за тобой должок.

– Верну, все верну, до последней деньги и с барышом. Ты извини меня Петрович, что задержал.

– Ладно, извиняю. А что это у тебя в руках, дай-ка взгляну?

Кучин отпустил бороду оружейника и взял огнестрельную ручницу в руки.

– Так ее уже вот этот витязь собрался купить.

– Собрался, говоришь, – Захар Петрович хитро улыбнулся и подмигнул Илье, – вот мое последние слово, долг жду сегодня вечером и ни каких отговорок, да вот еще что, ручницу эту принесешь ко мне вместе с деньгами и не дай Бог, Афиноген, опять обманешь.

Захар Петрович вернул ручницу купцу и, взяв Илью под руку, повел его далее по рядам, оставив оружейника одного размышлять, как вернуть долг.

– Ну что, Илюша, как служба?

– Да хвалиться вроде нечем, Захар Петрович, так, тянем лямку помаленьку, на хлеб насущий хватает.

– Ясное дело хватает, так к хлебушку нужно еще и маслице, как ты думаешь Илья? – Кучин лукаво улыбнулся. – Нынче время такое смутное, чудит наш царь-батюшка, чудит. Совсем позабыл стыд Государь, не чтит старые обычаи, балуется грешными яствами, жрет со своими друзьями безбожниками телятину, не моется в бане. А иезуиты эти совсем обнаглели, шастают везде, храмы православные своим присутствием оскверняют, совсем стыд потеряли, открыто справляют свои латинские обедни, когда же такое было видано на Руси.

Кучин сплюнул и перекрестился.

– А ты, Илья как относишься к чудачеству нового Государя?

Илья пожал плечами, и немного собравшись с мыслями, ответил:

– Вспыльчив сильно Государь, не держит своего достоинства, на днях боярина Собакина побил палками за то, что тот отказался сесть обедать не с молитвой как полагается, а с музыкой, и это только один из множества примеров. Низость в Государе, Захар Петрович, для народа противнее самой жестокости.

– Вижу я Илюша, не изменился ты, что, думаешь, то и говоришь. Рад я слышать от тебя прямые речи. Сегодня к вечеру у меня соберутся люди знатные и родовитые. Ни чего серьезного, хотим посидеть да поговорить о том, о сем. Люди не слепы, видят, что вокруг творится, и скажу тебе Илюша по секрету, многие не довольны таким положением дел в России. Время нынче тяжелое, если мы, истинные русские мужи не сплотимся, так поляки нас на аркане к латинской вере приведут, и даже пикнуть не успеем, а верой своей православной я горжусь, она нам от отцов наших дана, которые гибли под татарскими стрелами, защищая ее, сохранили и передали нам. Неужто мы, потомки, в чью-то злую угоду предадим память отцов и дедов наших. Лучше уж умереть, чем жить всю оставшуюся жизнь с таким позором.

Илья слушал Захар Петровича и молча кивал головой. В речах Кучина сквозила горькая правда.

– В общем, так Илюша, жду тебя к вечеру у себя на подворье, да и ручницу свою заберешь, на что она мне, а сейчас извини, дела торговые, много нужно еще успеть, за всем нужен глаз да глаз.

Захар Петрович по дружески хлопнул Илью раскрытой ладонью по плечу и отправился по своим делам.

Не много побродив по ярмарке и не найдя ни чего интересного, Илья направился к "веселому стрельцу", где по ранее договоренности его должны были поджидать Алексей и Василий. Зал был на две трети пуст и Илья без труда нашел товарищей, которые были уже на веселее и коротали время за третьим кувшином хмельного меда. Хозяйка, завидя Илью, рассыпалась хвалебными комплементами, пожелав ей хорошей торговли, Илья отделался от нее, и устало сел на скамью рядом с Василием.

– Пришел наш Ромео, пьяно усмехнулся Алексей.

– А кто такой Ромео, непонимающе переспросил Василий.

Алексей громко захохотал.

– Чего это он, – обиженно спросил Василий у Ильи, – он что, надомной смеется?

– Нет, Василий. Ромео это такой заморский дворянин, как бы тебе лучше объяснить…, – Илья пытался найти нужные слова.

– Да что ему объяснять – темнота! – произнес Алексей сквозь смех.

– Это я то темнота, – Василий обиженно привстал из-за стола.

Илья положил ему руку на плечо, и легонько придавил вниз.

– Не обращай на него внимания Василий, ты же видишь, он пьян.

– Может быть я и пьян, но я покрайней мере не занимаюсь ерундой и не шляюсь целыми днями возле дома князя Мосальского.

Илья покраснел и удивленно уставился на Алексея.

– С чего ты это взял Леха?

– Дворня князя только и болтает об этом, пришлось проучить кнутом. Мосальский увеличил стражу. Двое поляков вмешались, пришлось, побеседовать с ними за Москвой-рекой. В итоге Василий своего убил, а я ранил другого.

– Это плохо, – выдавил из себя Илья, – поляки нынче в чести у Государя, несомненно, они пожалуются ему на вас. Так что нужно ждать неприятностей.

– Я послал Волчонка проследить за подворьем Мосальского. Час назад Ксению перевели в царский дворец, – Алексей разлил из кувшина по чаркам, придвигая одну к Илье.

Илья выпил залпом и, задумавшись, уставился в дно пустой чарки.

– Я вот одного не понимаю, – прервал затянувшуюся паузу Василий, – ну подрались мы с поляками, ну проучили их, а из-за чего весь сыр бор?

Алексей рассмеялся.

– Святая простота. Ну, ты даешь Василий, ты разве до сих пор не понял, влюблен безответно наш Ильюха не много не мало в царевну Ксению Годунову. Он после встречи с ней в Тайницком саду ходит, словно во сне, сам не свой. Что молчишь Илья, ответь нам – это правда?

Василий от удивления потерял дар речи и сидел с открытым ртом. Илья налил из кувшина полную чарку, выпил и промолчал. Между тем Алексей продолжал:

– Очнись, Илья, не по тебе этот фрукт. Кто ты для нее, она видела тебя всего один раз и ты не можешь рассчитывать на ответные чувства. Мало того, она царская дочь. Ее не оставят в покое. Ей дорога либо в монастырь, либо в могилу. Царь Дмитрий не дурак и наверняка понимает, что она лакомый кусочек в борьбе за власть для претендентов на трон, даже если ты ее похитишь, ее будут искать, и я думаю, что в России навряд ли найдется место, где бы вас не нашли. Ты погибнешь, погибнем и мы, и на нашей миссии можно будет поставить жирный крест. Хорошо подумай Илья над моими словами.

– Это мое личное дело, Леха, и я сам разберусь в своих чувствах. Сегодня вечером я поговорю с нужными людьми, и думаю, что дуэль с поляками сойдет нам с рук. В Москве зреет заговор против Самозванца, и кто знает, куда кривая выведет. Василий, наливай еще по одной, да я пойду наверх, нужно еще перед встречей привести себя в порядок.

Василий наконец-то закрыл рот и, разливая из кувшина остатки меда, прицыкивал языком:

– Ну, ты даешь Ильюха! Вот это да!

– За вас Друзья! – произнес Илья.

– За нашу дружбу и за удачу! – поправил Леха.