Серебряный лебедь (ЛП) - Джонс Амо

— Я ненавижу тебя, — рычу я.

Он усмехается.

— И я все еще хочу трахнуть тебя, так, что мы что-нибудь придумаем.

Я захлопываю рот, поднимаясь на ноги. Бишоп стоит в дюйме от меня.

— Ни за что на свете ты больше не прикоснешься ко мне. — Я свирепо смотрю на него.

Он делает шаг вперед, прижимая меня к стволу.

— Отлично. Теперь попробуй еще раз, но на этот раз, — его руки прижимаются к дереву, заключая меня в клетку, — скажи это так, как будто ты это серьезно. — Затем наклоняется, втягивая мою нижнюю губу в рот.

Я борюсь со стоном от того, каково это — снова ощущать его рот на себе, и ничего не могу с собой поделать. Я чертовски ненавижу себя за то, что парню так легко, но он не должен знать, насколько хорошо мое тело реагирует на него.

Бишоп ухмыляется мне в рот, медленно отстраняясь, пока моя губа не отрывается от его. Затем неторопливо облизывает мой подбородок.

— Хочешь снова мне солгать?

— Я ненавижу тебя.

— Да, я знаю, но мы так хорошо трахаемся вместе.

— Бишоп! — кричит Кэш позади нас. — Отдай девчонке свою гребаную толстовку, чтобы мы могли вернуться в лагерь.

Бишоп ухмыляется, расстегивая толстовку, обнажая белую майку, которая светится в лунном свете. Он бросает ее мне, и я ловлю ее, просовывая руки в тепло и борясь с желанием понюхать воротник, где его сладкий, древесный одеколон сильнее всего. Между чистым мылом и мужественностью.

Нахмурившись, Нейт подходит к нам и берет меня за руку, но я отхожу от него.

— Пошел на хер. Я никуда за тобой не пойду.

Нейт пожимает плечами.

— Меня это устраивает.

Мудак.

Бишоп хихикает, но я поворачиваюсь, направляясь бог знает куда в лесу.

— О, и мне нужен мой пистолет обратно! — кричу я через плечо.

— Куда ты идешь, Китти? — спрашивает Нейт, когда они все следуют за мной.

— Ну, в лагерь, конечно.

— А откуда ты знаешь, что это в той стороне? — спрашивает Бишоп, его голос, позади меня.

— Потому что я просто знаю.

Мы добираемся до лагеря, и как только в поле зрения появляется костер, я расслабляюсь. Он находится посередине, и по всей территории разбросано около семи палаток, но достаточно далеко друг от друга, чтобы не знать, что происходит в той, что напротив вас.

— Мэди! — кричит Картер с бревна у костра. Он подбегает ко мне, и я вижу, как его взгляд скользит через мое плечо к парням позади меня, без сомнения, сотня вопросов кипит в его разуме. Сотня вопросов, на которые я не обязана ему отвечать. — Эй, у тебя получилось.

Я улыбаюсь.

— Именно.

Бишоп хмыкает у меня за спиной, и Нейт уходит, выхватывая бутылку виски у кого-то, кто уже потерял сознание. Картер оглядывает меня, его глаза стеклянные и ленивые. Очевидно, он пьян, и, очевидно, я ревную. Еще не совсем полночь, а мне нужно выпить.

— Давай я покажу тебе, где твоя палатка.

— Хорошо…

— Я все понял. Спасибо, парень. — Бишоп обнимает меня за талию, ведя к палатке позади, спрятанной немного глубже в лесу.

— Бишоп! Это было чертовски грубо. Он поставил нашу палатку.

— Так он, черт возьми, должен. Это то, что делают бездельники. Сейчас… — Мы входим встык палатки, где две спальни соединяются с двумя другими спальными местами. Он расстегивает молнию с одной стороны, толкая меня в темную комнату. — Переоденься во что-нибудь менее распутное.

— Что? — рявкаю я. Он тоже входит в комнату, но я его не вижу. Могу различить только образ его тела от мерцающего танца огня вечеринки. — Убирайся.

Он подходит ближе.

— Нет.

Я делаю шаг назад.

— Бишоп, я серьезно. Проваливай.

Он парирует мои действия, снова шагнув вперед.

— Нет, — шепчет он в чернильное, но удивительно теплое пространство палатки. Я ударяюсь спиной о слабую стенку и задыхаюсь, закрывая глаза. Черт. Я так сильно облажалась с ним. Чувствую его раньше, чем что-либо вижу: его большой палец танцует по моей нижней губе. — Боишься?

— Чего? — выдыхаю я, все еще не открывая глаз.

Его большой палец скользит по краю моей челюсти, медленно стекая по шее и яремной вене. Его теплые губы мягко скользят по моим.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Меня, — шепчет он.

Я открываю глаза, белизна его маски-скелета светится, а белок глаз становится ярче.

— Да, — честно отвечаю я, потому, что так оно и есть. Я ему не доверяю, но мне понравилось заниматься с ним сексом. Может быть, он прав, может быть, мы можем просто заняться сексом.

— Хорошо.

— Это. — Я жестом указываю между нами. — Что это?

Бишоп издает гортанный смешок.

— Это ничего не значит. Просто секс. Ты, кажется, заставляешь мой член твердеть, так что я с этим согласен.

Проглатывая его слова, я думаю о том, что бы это значило для меня. Я всегда привязывалась к парням, с которыми спала. Это моя вина, и внутренний голос шепчет, что я сумасшедшая девчонка, но я переживаю слишком много эмоций за раз.

— Я никогда не делала этого раньше, — признаюсь я. — Вся эта история с друзьями и привилегиями.

Он смеется, на этот раз откидывая голову назад, и в моей голове пляшут мысли о том, каково было бы в этот самый момент ударить его по голове.

— Детка, мы не друзья, и мы определенно не друзья с привилегиями. Ты мой заклятый враг, которого я всегда оставляю без трусиков. Сейчас же, — бормочет он, хватаясь за перед моего платья и срывая его, — сбрось их.

Отодвинув свои мысли на задний план, выхожу из стрингов, отбрасывая их прочь. Бишоп делает шаг назад, и я вижу, как его голова склоняется в тени.

— Хорошо, — бормочу я. — Но никто не должен знать, и, кроме того, я не очень хороша в этом, потому, что я склон…

— Прекрати, мать твою, болтать. — Его рот врезается в мой. Я тихо стону, наклоняя голову, чтобы дать его языку больше доступа. Бишоп возится со своим ремнем, срывая его и бросая на землю со звоном. Поднеся руку к моему горлу, он грубо сжимает его, прежде чем медленно скользнуть вниз по мне, сжимая один из моих сосков между пальцами.

— Ммм, — стону я ему в рот.

— Чертовски скучал по этому рту, — бормочет Бишоп мне в губы, прежде чем упасть на колени.

Сжимая его волосы в кулак, я поднимаю его голову, чтобы он посмотрел на меня снизу.

— Во-первых, о нас никто не узнает, а во-вторых, ты больше никого не трахнешь. Понятно? — шиплю, мои брови изгибаются, хотя я знаю, что он меня не видит. Я снова дергаю его за волосы. — Если ты не можешь согласиться не спать с кем-то еще, пока мы трахаемся, Бишоп, ты можешь уйти прямо сейчас, и я позабочусь о себе на сегодня, — предупреждаю я.

Его скользкий язык прижимается к внутренней стороне моего бедра.

— Да, детка, уверен, что смогу это сделать, так как я не погружаю свой член в любую щель.

Я откидываю голову назад.

— Ненавижу тебя.

Он облизывает меня до самого соединения бедер, а затем прикусывает нежную плоть.

— То же самое, детка. — Он мягко щелкает мой клитор, и сердце начинает биться в груди, а колени почти подгибаются. — Не двигайся! — приказывает он, отстраняясь от меня. Бишоп возвращается ко мне и обхватывает своими восхитительными губами мой клитор, наклоняясь еще ниже, когда его язык скользит глубоко внутри меня.

— О, черт! — Тяжело дышу, снова хватая его за волосы и пытаясь бороться с желанием упасть на землю. Он проводит языком до моего клитора, снова кружа, прежде чем один из его пальцев скользит внутрь меня, а затем присоединяется другой. — Бишоп, — стону я, когда он ускоряет темп и его палец загибается, чтобы попасть в то место во мне, куда попадал только он.

Обычно я достигаю клиторального оргазма, но с Бишопом я узнала, насколько приятным может быть проникновение и трах с человеком, который знает, что, черт возьми, он делает. Я выгибаю спину, прижимаясь к его рту.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Черт, — хнычу я.

— Да, детка, отпусти, — стонет он, прижимаясь к моему клитору. Его рука касается моих лодыжек, когда он ласкает себя, и с этой мыслью я взрываюсь на его языке, мое тело дрожит, а мой мозг плавает в глубокой, темной, туманной дымке эйфории.