Первая леди - Blayne Cooper

Она попыталась не вздрогнуть, Лаура подняла руку… чтобы опустить ее снова.

– Иисус, папа, что ты хочешь, чтобы я сказала? Что мне жаль, что я уехала тогда в Вашингтон? Так вот, мне не жаль! Дэвлин нуждалась во мне, и я не могла ничего сделать, чтобы помочь маме. Никогда не могла. – Она взорвалась, когда Говард открыл рот. – И не смей говорить, что это не так!

– Нет, нет, – подавлено пробормотал он. – Она была в больнице.

– Как и Дэвлин, – ответила Лаура.

Говард ударил рукой по столу, заставив его задрожать.

– Эта женщина – НЕ твоя семья. Независимо от того, что ты к ней чувствуешь, это не то же самое, что и родная кровь.

– Да, – медленно согласилась она, – полагаю, что так. Но даже тогда я была ближе к Дэвлин, чем когда-либо была к маме. Она нуждалась во мне. И, папа, – она сделала паузу и посмотрела ему в глаза, – она – моя семья теперь.

– Это значит, что она получит то же отношение, что и мы? – Говард бросил эти слова ей в лицо. – Мы нуждались в тебе, Лаура.

Чувствуя себя больной, Лаура опустила глаза и прошептала:

– Мне жаль, что пришлось выбирать.

Говард хмыкнул.

– И если бы тебе пришлось выбирать снова?

Лаура подняла глаза, и взгляд ее был самым жестким, который Говард когда-либо видел.

– Я поступила бы точно также.

Мужчина застонал. Его голос стал тихим, и Лаура была потрясена, увидев туман в его глазах.

– Как могло получиться, что ты хочешь женщину таким образом? – Спросил он с замешательством смущенного ребенка. – Кто-то касался тебя, когда ты была маленькой? – Он отчаянно придумывал объяснение, пока Лаура в шоке смотрела на него, открыв рот. – Делал…

– Нет, – прошипела она. Лаура подняла взгляд к небу, ожидая божественное вмешательство, которое, как она знала, не последует. – Боже, ничего подобного, папа. Ничего не случилось со мной за исключением того, что я влюбилась. Это – замечательная вещь, а не трагедия.

Говард посмотрел на нее так, будто она была сумасшедшей. Лаура почувствовала, как у нее сердце упало.

– Но Джудд…

– Был хорошим парнем, который должен был остаться моим другом, а не становиться мужем.

Говард скрестил руки на груди.

– Вы были счастливы.

Лаура покачала головой.

– Я была счастлива с моей РАБОТОЙ и моей собакой, – твердо исправила она. Это неправильное представление зашло слишком далеко. – Я никогда не была счастлива в браке. – Она прикусила губу. – Папа, как я могу объяснить, что мы двигались в противоположных направлениях, и нас это не волновало? Мы хотели разных вещей друг от друга. Вещей, которые ни один из нас дать не мог. Это было ошибкой с самого начала.

– Он – хороший человек.

– Ты меня не слушаешь! Разве ты никогда не задавался вопросом, прочему я проводила большую часть семейной жизни за границей?

– Это было не мое дело, – грубо ответил он, доставая из кармана рубашки сигареты.

Лаура слегка кивнула.

– Детали моей жизни не твое дело. Но мое счастье.

– И, – он взмахнул руками в воздухе, – чем бы вы там не занимались, она делает тебя счастливой?

Ни малейшего колебания.

– Больше, чем ты можешь себе представить.

Говард зажег сигареты и выдохнул дым в сторону.

– Это неправильно, – сказал он спокойно.

– Что в этом неправильного. Мы никому не причиняем боль.

– Христос, как же я устал отвечать на глупые вопросы, Лаура. – Он встал. – Ничего не изменилось. Каждый вечер в проклятых вечерних новостях я вижу вас двоих вместе, и КАЖДЫЙ ВЕЧЕР мне напоминают, что ты выбрала ее, и жизнь без каких-либо чувств к твоей собственной матери.

– Мы женимся, – внезапно сказала Лаура.

– Я слышал, – сухо ответил Говард. – Миллион раз.

Лаура облизнула губы.

– Я знаю, ты это не одобряешь. Но, возможно, со временем, ты изменишь свое мнение. И мы…

– То, что ты делаешь – НЕ женитьба, – резко взорвался он. – То, что было у нас с твоей матерью, называется брак. А не какая-то шутка, подготовленная либералами из Сан-Франциско или другого повернутого места, полного извращенцев и наркоманов.

Лаура ощетинилась.

– То, что было у вас с мамой? К ЭТОМУ я, как предполагается, должна стремиться? Жизнь, полная отрицанием и виной? Нет, спасибо!

Голос Говарда стал низким.

– Ты НИЧЕГО не знаешь о том, что у нас было, маленькая девчонка. – Он начал дрожать. – Было нечто большее в твоей маме, чем просто болезнь.

– И есть нечто большее в моих отношениях с Дэвлин, чем то, что мы обе женщины. Пожалуйста, папа. Пожалуйста, – отрывисто прошептала она, когда гнев сменился болью. – Мы можем, по крайней мере, попробовать.

– Попробовать что? – Безучастно спросил он.

Лаура несколько раз моргнула, не будучи уверенной, был ли это сарказм или он серьезно. "Давай, папа. Пожалуйста".

– Все не должно быть таким трудным. Не должно. Мы могли бы попытаться стать настоящей семьей, – сказала она с намеком на уступку в голосе. Она видела, что это не сработало. Стена стояла между ними, и каждый раз, как Лаура поднималась на вершину, он скидывал ее вниз.

Похоже, настоящие отношения даже с одним из родителей для нее недосягаемы.

– Мы могли бы, по крайней мере, узнать, если не понять друг друга, так ведь? – Если честно, она сама уже не была уверена в этом.

– Но, разве ты не видишь, дорогая? Это трудно. Сейчас, когда мамы с нами нет, не осталось ничего, что скрепило бы нас. Ты никогда особенно не волновалась обо мне, и я, если быть честным, никогда не имел ни малейшего понятия о том, что происходит в твоей симпатичной головке. – Он дернул плечом и сглотнул перед тем, как признать. – Мы – незнакомцы, которые когда-то жили в одном доме, и у которых, так уж получилось, одинаковый цвет глаз.

Лаура дернулась при тихом звуке этих лов, будто ее ударили в грудь.

– Я знаю тебя не больше, чем ты знаешь меня, и понять тебя – это выше того, с чем мужчина может справиться, – оцепенело пробормотал он, пытаясь не думать о том, что чувствовала его дочь от этих слов. Он знал, что это было обидно, но действительно считал, что так будет лучше для них обоих.

– О, Боже, папа…

– Нет, – твердо сказал он. – Я дал тебе договорить. Теперь позволь сказать мне.

Лаура закрыла рот.

– Я не буду притворяться, что одобряю то безумие, которое ты называешь жизнью. Я пытался, клянусь, но это неправильно, и я не могу убедить себя в обратном. – Его взгляд стал тверже. – Мне больно знать, сколь плачевна оказалась моя попытка научиться тебя отличать неправильное, что ты даже не понимаешь, почему я расстроен сейчас. – Слезы, мерцающие в его глазах некоторое время, были пролиты. – Хватит стегать мертвую лошадь, Лаури. – Он громко вздохнул, чувствуя себя ужасно уставшим. Говард бросил сигарету на землю и затоптал ее.

Мужчина фыркнул, сердясь на себя за проявленные эмоции перед этой самоуверенной женщиной, в которой была только тень той девочки, что он вырастил. Или, возможно, она всегда была такой. Так или иначе, он это упустил. Водянистая улыбка появилась на его губах, когда мужчина внезапно вспомнил маленькую девочку, которая потребовала, чтобы ей разрешили играть в бейсбол с мальчишками через улицу, даже после того, как они прогоняли ее дольше, чем он мог рассчитывать. Она приставала к мальчишкам в течение трех лет, пока они не согласились.

– Ты всегда была слишком упряма.

К удивлению Лауры, он шагнул вперед и поцеловал ее в щеку. Она почувствовала его щетину, и тепло сильных рук, охвативших ее предплечья, прежде чем мужчина отошел назад.

– На этот раз, послушай своего отца. – Говард грустным побежденным взглядом посмотрел на Лауру, отчего у нее скрутило живот. В этом взгляде не было гнева, только решимость. – Оставь это, – он обвел рукой двор, – в прошлом, которому оно принадлежит. Ты не найдешь здесь того, что ищешь. Иди домой.

Лаура все еще не могла сказать ни слова, наблюдая, как ее отец развернулся и пошел к дому. Она собиралась последовать за ним, но была остановлена эхом его слов в голове. "Ты не найдешь здесь того, что ищешь".

Дверь за Говардом захлопнулась и Лаура закрыла глаза. "Боже".

"До свидания, папа".

* * *

Дэв сидела за столом в гостиничном номере, пытаясь сконцентрироваться на груде документов перед ней. Как предполагалось, она должна была изучать результаты глобального потепления и эмиссии ископаемого топлива, но все, о чем она могла думать – это о Лауре. Ее возлюбленная настояла на том, чтобы ехать в штат Теннеси в одиночестве, говоря, что ее отношения с отцом, точнее их отсутствие, это то, с чем она должна иметь дело самостоятельно, а Дэвлин должна остаться и сконцентрироваться на работе.

Однако после того как Лаура уехала, Дэвлин поняла, что сделала серьезную ошибку. Она ДОЛЖНА БЫЛА предложить своему партнеру эмоциональную поддержку, в которой та действительно нуждалась. По ее мнению, в этом как раз и заключалась суть партнерства. А действительности мир Дэв иногда был большой старой мерзкой сукой. Слишком часто она просто не могла быть там, где в ней нуждались. Сегодня, после уничтоженных в последнюю минуту планов и большого количества воплей, Дэв собиралась быть той женщиной, которая будет рядом с партнером, когда и если та нуждается в ней. Так что она проводила время в гостинице аэропорта, симулируя активную деятельность, чтобы скрыть волнение.