Кузина - Галанина Юлия Евгеньевна

Кто там укрыт под глухим шлемом, глаза какого цвета смотрят на мир сквозь узкую щель? Какая разница…

– Бесстрашный освободитель мой, позвольте вручить вам сей приз и подтвердить, что с этим поясом я, Айя Аль-Нилам, отдаю победителю свою руку и сердце.

Рыцарь подъехал поближе к стене, которую наискось пересекала лестница, чтобы принять приз. Воздух вокруг него словно иголочками кололся – он окружил себя глухой магической защитой. Тоже не доверял нам.

– Я безмерно счастлив, что смогу назвать прекрасную деву Аль-Нилама своей госпожой, – глухо прозвучал из-под шлема безликий голос. – Все сокровища миров можно отдать за её благосклонность.

Ага-ага, все сокровища миров можно отдать за замок в солнечном сплетении Ориона. Благосклонность девушек стоит значительно дешевле.

– Надеюсь увидеть вас, мой господин, сегодня вечером на пиршестве, – напомнила я всё те же правила. – Дабы сделать с вами круг танца, коим победитель одаривает деву.

«Откуда, интересно знать, наши раздобыли для волшебного леса такого роскошного тура? Отыскали где-нибудь в мирах или преобразовали из обычного быка?» – подобные совершенно несвоевременные мысли лезли в голову во время обмена любезностями с заклятым врагом Ориона.

– Счастье танцевать с девой Аль-Нилама само по себе уже является даром, – никак не хотел уступить в поединке любезностей Скорпионид.

Он взял свой приз (спасибо, что не попытался натянуть его на меня тут же при всём честном народе, в полном упоении глазевшем с трибун на то, как Орион прошляпил мой замок и теперь делает вид, что именно этого он изо всех сил и добивался), повернул коня и поехал прочь из волшебной крепости, не прихватив спасённой девы, как полагалось бы по канону.

Да и не усидеть Скорпиониду и Ориониду в одном седле…

Победитель скрылся в неизвестном направлении. Зрители покидали трибуны.

Мы так и стояли на середине лестницы. Лично я не очень представляла, что делать дальше.

– Надо спускаться, – подсказал мне в спину Роб Беллатрикс, один из членов опекунского совета. – Крепость сейчас разрушится. Турнир завершён.

Мы спустились во двор. Вышли из ворот и остановились у рыцарских шатров.

Ни Койры, ни раненного Сердара здесь уже не было – скорее всего, они уже были на подъезде к Саифу. А может быть, Койра уже довезла находящегося в беспамятстве мужа до дома и теперь, не подпуская к нему никого, врачует его раны.

Ангоя двинулась на поиски Кирона. Я за ней.

Нашли мы его в зелёном шатре. Кирон лежал с отбитой при падении спиной. Рядом суетились лекари.

– Ты простишь меня? – только и сказал он, глядя в полотняный потолок.

– Я не обиделась. Не ты придумал правила этой игры, да и подготовились они на славу, – отозвалась я.

И подумала при этом, что можно обидеться, когда на что-то рассчитываешь, а тебя обманывают. Здесь же я с самого начала знала, чем всё кончится, так что же мне прощать? Не надо иметь пророческого дара, чтобы предсказать, чем рано или поздно завершатся игрища вокруг Аль-Нилама. Боялись продешевить – вот и получили дорого, очень дорого гостя.

Игрушечная крепость, темница для девиц, дам и вдов, стала рушиться на глазах, начиная с верхних ярусов. Наконец-то объяснилось, зачем там мерцали огоньки в ясный солнечный день: заключённый в морионовый куб огонь вдруг невыносимо ярко вспыхивал – и черно-прозрачный кусочек стены исчезал.

Стал таять и волшебный лес, развоплощаться на глазах, клочками грязного тумана уносил его остатки ветерок.

Освобождая небо над Краеугольным Камнем, исчезали трибуны с реющими флагами, с красочными вычурными вымпелами. Зрителей на них уже не было: они торопились, тавлейцы по домам, приехавшие поглазеть на столицу – по гостиницам. Им ещё нужно было принарядиться к вечеру, к турнирному гулянию.

Ведь для большинства присутствующих интрига не была исчерпана: таинственный рыцарь победил и уехал, не открыв лица, не назвав своего имени. Вечером же он обязан появиться, уже не укрытый доспехами, со своим настоящим гербом, чтобы герольды прилюдно объявили, кому достался Аль-Нилам.

Трибуны исчезли – и стал виден храм Посвящения, принадлежавший Ордену Дракона. Мне в моём жизнерадостном настроении он напомнил гробницу. Что происходит за его чёрными стенами? Одно Всеблагое Солнце знает.

Ехидно скалились из стенных ниш храма химеры и горгульи, словно говоря без слов: «О себе лучше подумай!»

Они были правы, грядущий вечер всё равно был полон загадок. Ну, например, наденет на меня всё-таки победитель пояс верности или не наденет? Прилюдно или укромно? До танца или после?

«Не хочу, чтобы он меня трогал…» – поняла я и удивилась.

Странно, с чего бы это такая неуместная брезгливость? Пусть трогает, что это меняет? Ничего. Победитель своим яблоком распоряжается, как хочет, его право.

Последними с турнирного поля исчезло дерево с щитами на опушке леса и рыцарские шатры.

Увезли домой Кирона.

– Поехали в Ригель, у меня переоденешься, – вывела меня Ангоя из задумчивого состояния. – До гуляния осталось всего ничего. Заодно и гномовскую отмычку возьмём. На всякий случай.

Глава девятая

Сердолик, сердолик, янтарь

Вечерние празднества должны были состояться здесь же, на Краеугольном Камне. На нём легче всего, не считая, конечно, Квадрата Пегаса, проводить зрелища, требующие больших магических затрат.

И Геркулесу выгодно, как выгодно и то, что на его территории стоит храм Драконидов. Со всех сторон прибыль.

Сохраняя хорошую мину при плохой игре, Орион постарался не ударить в грязь лицом и вечерний праздник сделать по высшему разряду.

Прямо в воздухе, на высоте трех человеческих ростов, парила громадная овальная площадка, предназначенная для танцев, чем-то неуловимо похожая на поднос (да не услышат меня устроители турнира), вся в трепещущих огоньках.

Для развлечения тех, у кого доступ к магии не позволял подниматься на неё, пользуясь воздухом в качестве опоры, отдали в распоряжение всё пространство, на котором днём располагались ристалищное поле и волшебный лес.

Теперь же это был сложный лабиринт, в котором прятались и места для танцев, и крохотные ресторации, каждая – с уникальной кухней, и качели-карусели-горки, и просто укромные беседки, где можно приятно скоротать время. Бесконечные ряды цветущих растений, кажется, собранных со всех подвластных Тавлее миров, образовывали стенки лабиринта.

Я бы гораздо охотней побродила меж зелёных стен лабиринта, открывая всё его прелести и от души веселясь, ни на кого не обращая внимания.

Но надо было подниматься на парящий помост для избранных, где все всех знали, все были на виду, и искреннего веселья было ровно столько же, сколько тонкого аромата в прокисшем вине.

По всей окружности овальной площадки, опять же в соответствии со стародавними обычаями, были выставлены шлемы рыцарей, принимавших и желающих принять участие в турнирной неделе, благо до её окончания было три дня.

Над каждым шлемом реяло знамя. В глазах рябило от красочных нашлемных фигур: лебеди и олени, орлы и башни, единороги и корабли, черепа и звезды, девы и деревья, отрубленные руки, рога и крылья – всего не перечесть.

Громадный стальной венец, весь в свечах, возносился над площадкой, словно великанская корона. Музыка лилась отовсюду, обрушивалась водопадами и журчала ручейками.

Очутившись снова на Краеугольном Камне, мы с Ангоей немного попутешествовали по окраине лабиринта, не рискуя углубляться в него далеко, потому что пора уже было подниматься наверх, наглядно демонстрируя, кто есть кто в тавлейской иерархии.

Выбравшись на свободное пространство, Ангоя чуть приподняла подол, обнажив носок золочёной туфельки, и, оторвавшись от камней, сделала первый крохотный шаг к парящей в воздухе площадке.

Пора было подниматься и мне.

– А как я спущусь оттуда в поясе верности? – встревожилась вдруг я и запнулась на полпути. – Парить в воздухе с такой железякой на чреслах – с моим доступом к магии это невозможно!