Кузина - Галанина Юлия Евгеньевна

Вопреки всем законам, царящим в наших мирах, тур был плотоядным и питался исключительно рыцарями, их конями и прекрасными девами. Вдовушек же, оруженосцев и их осликов есть отказывался наотрез, даже сдобренных пряным белым соусом.

У тура была лёжка неподалеку от одной из троп, там он отдыхал в ожидании трапезы.

На другой тропе странствующего рыцаря ждали оборотни, громадные белые волки, мирно дремлющие под седыми елями. Изредка кто-нибудь из них настораживал уши и приоткрывал мерцающие, как присыпанные пеплом угли, глаза, но, убедившись, что пока лес пуст, снова засыпал.

Третью дорожку пересекал хвост, аккуратно присыпанный лесной трухой. И горе тому, чей конь наступал на него копытом! Хвост принадлежал болотному прыгуну, существу, похожему на гигантскую лягушку, украшенную парой кожистых, как у летучей мыши, крыльев, и усеянной острыми зубками пастью. В вопросах диеты он был так же неоригинален, как и его соседи.

Если бы Ориону дали на турнир не день, а хотя бы месяц – лес бы кишел всякими тварями, а так пришлось наступить на горло песне и ограничится тремя, чтобы странствующие рыцари успели пересечь лес и вступить в схватку с защитниками крепости.

Все напряжённо ждали первого участника.

Зрители на трибунах делали ставки, кто это будет. Больше всего ставили на Тауридов – неужели потерпят, чтобы явный намёк на их созвездие бегал по лесу, подставляясь под копья?

Но странствующие рыцари были тоже не пальцем деланы и к волшебному лесу прибыли все, как один, инкогнито. Ни одного внятного герба не было ни на щитах, ни на попонах коней. Сплошные аллегории.

Впрочем, это сделало зрелище ещё более захватывающим.

Первый смельчак подъехал к раскидистому древу и с первым лучом солнца ударил копьём в красный щит, объявляя тем всему миру, что желает спасти даму из лап злодея-похитителя.

Чем ярче разгорался солнечный свет, тем бледнее становились огоньки, заключённые в чёрный морион крепостных стен. Зато заблистала броня на рыцарях-защитниках.

Облаченный в глухую попону, со стальным шипастым налобником на голове, конь рыцаря, бросившего вызов, сделал первый шаг по уводящей в лес тропинке. За рыцарем двинулся и оруженосец.

Они пробирались по волшебным кущам, и ветви деревьев, свисающие над тропой, нежно касались ярко-алых перьев на плюмаже золочёного шлема рыцаря. Накидка, покрывающая доспехи, была расшита зелёным и лазоревым. Копыта коня оставляли в песке тропы чёткие следы, а сам конь, укрытый длинной попоной, словно не шёл, а плыл среди зеленых зарослей.

Рыцарь подъехал к первой развилке и после секундного замешательства тронул коня, направляя его на правое ответвление.

Заслышав его, неторопливо вставали, потягивались белые звери. И лёгко, словно бестелесные призраки, выскальзывали из-под елей. Их лапы на лесном ковре следов не оставляли. Быстрые белые тени перерезали тропу впереди и позади всадников.

А потом кинулись все разом, со всех сторон. В прыжке белые волки оборачивались людьми, необычайно гибкими и быстрыми, одетыми в развевающиеся белые одежды, туго перетянутые красными поясами.

Рыцарь выбрал на развилке неверную дорогу.

Отбиться от оборотней он просто не успел – испуганный конь встал на дыбы, всадника от падения не спасло даже высокое турнирное седло.

Он не сдавался, подняться в полном доспехе после падения – это уже подвиг, а он не только утвердился на земле, но и обнажил меч, приготовился к пешему бою.

Да только биться с таким противником было бессмысленно – люди в белом окружили латника и легко уходили от его меча, поддразнивая противника мгновением перекидыванием в волчье обличье и обратно.

Забрало шлема серьезно ограничивало обзор, и рыцарь раздраженно скинул его, оставшись в одном подшлемнике. И только тогда, оглядевшись по сторонам, понял, что взят в кольцо. И что до стен чёрно-светящейся крепости ему в этот раз не добраться.

А зрители поняли, кто это.

Любой маг, даже из самого незначительного созвездия, мог прекрасно видеть всё это магическим зрением, а для прочих городских сословий, не имеющих права владеть оберегами, мерцающая картина того, что происходило в лесу, разворачивалась, словно мираж, в небе над Краеугольным Камнем.

Так что рыцаря опознали сразу, как только увидели его лицо. Им оказался Акварид. Владелец дома Анха Водолея. Неплохой боец, но слабый политик. Сиречь мужественный и честный, держащий своё слово и не дающий пустых обещаний человек.

Вволю потешив зрителей, оборотни решили завершить представление. Банальная верёвка с тяжелыми шарами на конце, брошенная умелой рукой, запутала ноги рыцаря. Не успел он освободиться от пут, как его повалили на землю, выбив меч из стальной рукавицы. На поверженном навзничь бойце уселись рядком холодно улыбающиеся белые волки.

Акварид, первый бросивший вызов, проиграл.

Он просто не сообразил, что пользоваться магией запрещено только в турнирных поединках у стены, с подобными ему противниками. В лесу же, на неведомых дорожках, он попадает в приключение, – и никто не отнимал у него права воспользоваться оберегами и отразить нападение оборотней в меру своей изобретательности.

Его ошибку учли следующие, вступившие в игру.

Рыцарь в чёрном на чёрном коне, словно вышедший из ужасов, что рассказывали мы друг другу в детстве, медленно ехал к древу с тремя щитами…

На его гербе была чистой воды жуть: в костре пылала девица. Обугленная фигурка среди языков пламени венчала и его нашлемник.

От такого спасителя хотелось бежать со всех ног.

Кто знает, что он хочет сказать своим гербом? А вдруг у такого и поясу верности веры нет? Чуть что не по нём – он сразу бедную девушку в костёр…

Не у одной меня были такие мысли: когда чёрное копье ударило в чёрный щит, Ангоя заметно вздрогнула.

– Ага, – обрадовалась я, склонившись к ней. – Боишься? Давай, пока он сюда ещё не добрался, мой приз на тебя наденем, а ключ выкинем!

– И как мы это объясним? – кисло поинтересовалась Ангоя, вцепившись в подлокотники так, словно кресло того и гляди поднимется в воздух.

– Скажешь, что носишь его с того момента, как овдовела, обет у тебя такой… Нерушимый, – промурлыкала я.

– И за столько лет эта чудная вещичка не заржавела, не рассыпалась в прах? Не поверит. И это не мой фасон, – скривилась Ангоя.

– Зато вы будете на равных звенеть доспехами. Этот пояс верности и топором не вскрыть, он прямой удар лэнса вынесет, – объяснила я. – Устроите турнир, – ты будешь стоять посреди поля, прекрасная и закованная, а он, мужественный и меткий, будет атаковать на коне. Замок с пояса сбивать. Всё по правилам – три копья сломает, значит, не судьба. Придётся ждать другого рыцаря, с более острым глазом.

– Мерзкая ты какая! – возмутилась Ангоя. – На всё пойдёшь, лишь бы от приза избавиться!

– Милые девицы, – призвала нас к порядку сдерживающая улыбку Койра Саиф, в отличие от нас не вертевшаяся и изящно сложившая руки. – Не портите имущество созвездия! Даже если этот достойный рыцарь победит, его приз – турнирный шлем, что вы встревожились?

– Да-а, – капризно протянула Ангоя. – А я не хочу его победы! Не хочу, чтобы он меня спасал! У него доспехи старомодные! И герб ужасный!

– Улыбайся тогда нашим защитникам, – сказала мудрая Койра. – Чтобы вспомнили, что помимо шлема ты подаришь победителю и поцелуй.

– Лучше пообещай отмычку, открывающую все шесть твоих поясов, и пароли для беспрепятственного проникновения в Ригель, – с другой стороны ядовито посоветовала я. – Поцелуй – вещь нематериальная.

– Посмотрим, как ты запоёшь, когда белый щит отметят, – пообещала Ангоя, – ты от победителя шлемом не отделаешься!

– А мне волноваться нечего, за меня будет биться не на жизнь, а на смерть глава опекунского совета, – отозвалась я безмятежно. – Он скорее падёт на поле брани, чем вот так, безвозмездно, согласится отдать Аль-Нилам и новенький (совсем-совсем не ношенный!) пояс верности.

– Ненависть – неразумное чувство, – заметила холодно Койра. – Я понимаю, что любить Сердара тебе не за что, но всё-таки… Он действует в интересах созвездия.