Письмо с того берега - Анна Князева

Элина покачала головой.

– Когда о письмах Шарбонье узнали Астаховы, профессор Навикас и Лутонин, у Богдана пропало это желание.

– Разочарован, но по-прежнему с вами?

Элина оборвала Филиппова:

– А вот это касается только нас двоих.

– Видите ли, уважаемая Элина Павловна, у вашего друга весьма специфичная профессия и внушительный послужной список. Из вас двоих, болгарин привлекает больше внимания. – Филиппов обернулся к Элине. – Где он сейчас?

– Спит в своем номере, – ответила она.

– Апостолов знает, что вы здесь со мной?

– Нет, не знает.

Иван Макарович сел на место и твердо посмотрел ей в глаза:

– Мы отвлеклись от главной темы разговора. У меня остались вопросы.

– Кажется все уже ясно… – удивилась Элина.

– Перед гибелью Файнберга вы дважды ехали в одном и том же такси. Как это вышло?

– Случайность.

– Я, знаете, не очень верю в случайности. Расскажите подробно, что вы делали в тот вечер.

– Вечером приехала на поезде Москва – Санкт-Петербург на Московский вокзал. Вызвала через приложение такси. Можете это проверить, данные наверняка сохранились.

– Далее…

– Доехала на такси до ресторана «Бильбао». Пришла на торжество по поводу юбилея Нинель Николаевны Астаховой. Пробыла там менее часа и снова вызвала такси.

– Опять через приложение? Или как-то иначе? У вас был номер телефона водителя?

– Не было никакого номера. Машину, как и в первый раз, вызвала через мобильное приложение. Повторяю: то, что приехал тот же водитель, это – случайность.

Филиппов недовольно поморщился.

– Про случайности мы с вами уже говорили. Рассказывайте дальше.

– В такси я нашла открытку, и мы с водителем поехали на Красуцкого три.

– Дальше я знаю, он рассказывал. Под протокол поговорим позднее. В Санкт-Петербурге расскажете все в подробностях. – Сказал он и задал еще один вопрос: – В какой момент в деле появился Богдан Апостолов?

– Мы встретились в ресторане, и он поселился в одной гостинице со мной. После того, что случилось с Файнбергом, я попросила его помочь.

– И Апостолов, конечно же, согласился, – усмехнулся Филиппов. – Вынужден сообщить, что после вашей встречи с Карасевым, менее чем через полчаса тот был похищен. Возможно, вы заметили в его поведении что-нибудь необычное?

– Карасев был спокоен, вероятно потому, что не знал о гибели Файнберга. После того, как узнал, очень расстроился. И, вот еще что… – Элина взялась за щеку, словно припоминая. – Ему при нас ему позвонили. Да-да! Карасеву звонил следователь.

– Это он вам сказал?

– Ну, да. И следователь назначил ему встречу.

– Вы ничего не перепутали? – Задавая этот вопрос, Иван Макарович выглядел озадаченным. – Примерно в это же время дежурный следователь, с которым вы, кстати, общались, передавал мне материалы дела и никак не мог звонить Карасеву.

– Я слышала этот разговор, после которого Карасев сказал: ну вот, началось, имея в виду, что теперь его затаскают.

– Ну, вот и затаскали… – буркнул Филиппов и взглянув на Элину спросил: – Где вы были после того, как расстались с Карасевым?

– Мы с Богданом сразу поехали в гостиницу и пробыли там до половины шестого. К шести отправились к Астаховым. Это легко проверить по записям видеокамер. Кстати, часов в восемь вечера Карасев мне звонил, и я решила, что он собирается отправил сообщение с адресом вдовы Файнберга.

– А Карасев обещал? – уточнил Филиппов.

– Мы с ним договорились.

– И, что же?

– Он позвонил, но ничего не сказал и через несколько секунд отключился.

– Молчал?

– Ну, да. Поэтому назавтра мы с Богданом навестили его жену. – Спохватившись, Элина стала что-то искать в телефоне. – Дежурный следователь, должно быть, вам рассказал, что в тот вечер я снимала на видео все, что происходило во дворе. Начиная с момента падения Файнберга и до приезда оперативной группы.

– Реально? – оживился Филиппов, но тут же засомневался. – Видео пропало с телефоном?

Элина одернула следователя:

– Имеете дело с профессионалом, я сохранила его на диске. Только что отправила вам ссылку. Можете посмотреть.

– А вот за это большое спасибо. – Филиппов покопался в телефоне и стал кому-то звонить: – Гриша! Только что скинул тебе ссылку на видео. Это двор на Красуцкого сразу после падения Файнберга. Сам посмотри и привлеки соседей, опознай каждого, кто там был. Цель – выявить чужака. Что по Карасеву? – Выслушав собеседника, Иван Макарович выругался: – Черт знает, что!

Элина посмотрела на часы:

– Уже поздно. Мне рано вставать. Завтра утром мы поедем в музей.

– Во сколько? – спросил Филиппов.

– В половине девятого встречаемся в вестибюле.

– Прекрасно! – воскликнул следователь. – В половине девятого встречаемся здесь. Я еду с вами.

Флешбэк № 7

Из дневника Александра Курбатова, поручика Лейб-гвардейского Семеновского полка

Сентябрь 1812 года

2 сентября. Понедельник. В четыре часа утра двинулись на Москву и вступили в город через Дорогомиловскую Заставу. Мы все помышляли о новой битве с врагом. «В Москву идем», – говорили солдаты. – «Ее-то, матушку, ни за что не отдадим!».

Но вскоре стало известно, что Светлейший[11] приказал пройти через Москву и отступить по рязанской дороге. Гнетущее чувство овладело сердцами русских солдат при мысли, что священный Кремль, палаты русских государей достанутся неприятелю. Население, в большинстве своем, пьяное, бежало за нами и укоряло, что мы оставляем столицу без боя.

Из города мы вышли через Владимирскую заставу, где произошла суматоха. Движение людей, экипажей и повозок с сундуками смешалось с движением полка. Многие горожане присоединились к нашим колоннам, стремясь покинуть Москву до наступления неприятеля. Это лишь усилило уныние в войсках, и офицерам стоило немалых усилий восстановить порядок в колоннах.

За городом мы перешли на Рязанский тракт и через семнадцать верст остановились на привал.

Ночью над Москвою появилось зарево пожаров, которое вскоре охватило весь горизонт.

3 сентября. Вторник. В полдень всю окрестность огласил страшный грохот от взрыва пороховых погребов в Москве. Известие о вступлении французов в Москву вызвало в полку негодование и недовольный ропот. Не желая понимать того, что, вступив в бой с французами на подступах к Москве, Светлейший мог потерять свою армию, я пришел в уныние. Мой разум отказался принимать здравые доводы. Весь день я провел без мысли и дела, стараясь подавить свое возмущение.

5 сентября. Четверг.

Моя повозка, в которой было все, чем я владею, потерялась где-то в дороге и, наверное, попала к французам. Теперь у меня не осталось ничего, кроме этой тетради, старого платья, денщика и верховой лошади. Но пуще всего я жалею о платочке Марии, ее письмах и образке. Для меня это было дороже всего на свете.

13 сентября. Пятница. Вечером, когда я был в своей палатке, меня окликнул денщик и показал