Последний из миннезингеров (сборник) - Александр Киров

– Лисонька, поехали домой, меня мать убьет, я ведь и так только две недели назад нарисовалась. Выгонят – где я жить буду? У тебя, что ли?

– Поехали, – сказал и Кореш.

Лиза снова взорвался:

– …, уходите все из машины, езжайте все домой, бросайте меня одного, покупайте марафет в детском отделении…

Сгладил обстановку, восстановил мир и порядок Кореш:

– Чего завелся-то? Давай, в Архангельской зависнем. Лис неожиданно потух и согласился.

Алекс обрадовался. От Архангельской было всего пятьдесят километров до дому. Если бы он знал наперед о продолжении своего путешествия, то… Нет, пожалуй, не испугался бы и не расстроился, а глубоко задумался бы. О чем? А о чем надо, о том и задумался бы.

Но насчет «задумался» было сложно. За городом они снова пыхнули. Постояли двадцать минут, ожидая, когда окумаренный ас-водитель придет в чувство, и полетели дальше.

Попутчики ржали, и Алекс был раздражен. Алкоголь, принятый с утра в довольно большом количестве, выветривался. Анаша не прошибала. Он курил травку уже раз пятый, и все безрезультатно. Раньше Алекс гордился высокой толерантностью к данному дурману, теперь глубоко сожалел об этой особенности своего организма. А организм вовсю вырабатывал нервные импульсы типа «уколы совести» и «беспокойство». Но общая апатия и меланхолия в конце концов все разрушили.

Приехали затемно. Было уже часов десять вечера. Архангельская встретила их огнями гостеприимно открытого для запоздалого путника бара. В остальных окнах свет не горел. Люди долго и трудно отходили от празднования Дня Великой Победы. Но не все.

В баре было всего-то человек десять. Пара-тройка местных алкоголиков да две веселые пьющие пиво молодежных компании. Лис, Кореш, Алекс и Молодуха забурились за крайний столик. Заказали водку, и пили ее все, включая Лиса и его верную спутницу. Сказывался избыток адреналина в крови, накопившийся за день. Кроме того, проходило действие анаши, а кураж терять не хотелось. Даже и от водки кураж этот был не тем, дурашливо веселым или угрюмо задумчивым.

Алекс с удивлением отметил, что Кореш громко рыгнул и сказал повернувшимся к нему посетителям бара непристойную присказку по этому поводу. Потом громко рассмеялся. Один во всем помещении. Лис с красоткой прилюдно поцеловались взасос во время медленного танца.

Усталость и тревога в душе Алекса уступили место полному безразличию. Его ждут. Может быть, ищут. Может, не ищут. Ну и что? Пусть. Он один: в этом баре, в этой деревне, в своем городе, на этой земле. Алекс вышел на улицу. Темнота коварно навалилась на его привычные к фонарям ночных улиц города глаза, пролилась в них, в горло, в душу, заполнила ушные раковины, стерла черным ластиком его лицо, плечи, руки. Он вернулся, подошел к Лису, потряс за плечо, сказав: «Поехали домой!». Но тот не заметил его. Когда часы на барной стойке показали двенадцать, Алекс встал из-за стола, выпил полный стакан водки, вышел на улицу и слился с темнотой. Никто не вспомнил о нем в этот славный вечер в маленьком барчике, никто не видел его в родном городе.

Алекс проснулся оттого, что шел по лесу. Понял это, испугался и побежал. Потом упал. Сел на пенек, нащупал в кармане пачку, достал сигарету и прикурил последней спичкой из коробка, о происхождении которого в заднем кармане джинсов даже не догадывался.

Надо было выбираться, и он пошел сначала на солнце, потом на просвет. Шел долго, очень долго, как ему показалось. На самом деле около получаса. Показалась заброшенная ферма, дорога, потом дома. По дороге на мотоцикле проехал подросток, и Алекс еле сдержал себя, чтобы не помахать ему обрадованно рукой. Нужно было сориентироваться и хотя бы узнать, куда его, беднягу, занесло. Алекс направился к ближайшему дому. Толстозадая женщина средних лет мыла пол.

– Здравствуйте! – издалека начал Алекс и испугался от звука собственного голоса. – Скажите, пожалуйста, а где я нахожусь?

Женщина с ненавистью посмотрела на него. «Глухонемая!» – подумал Алекс.

– А можно от вас позвонить? – с надеждой и униженно попросил он.

– Пошел на…! – внятно выговорила глухонемая.

– Извините…

И он пошел… Дальше. В следующем доме дверь открыл молодой парень с наглым смазливым лицом. Татуировка на плече и «афганка» выдавали в нем дембеля.

– Здравствуйте.

– Зда-а-арово!

– Можно позвонить?

В глубине дома звякнул телефон. Парень ухмыльнулся:

– Телефона нет.

Дверь захлопнулась. Он опустился на крыльцо. Дверь снова открылась:

– Пошел на… отсюда.

Он поспешно встал и пошел… дальше. В другие дома Алекс не заходил. Он прошел деревню насквозь, но, видимо, было еще рано. На улице кое-где бегали ребятишки; так же, как и «глухонемая», другие бабы мыли крыльцо в паре-тройке домов. И не видно было ни одного мужика.

Потому что все они сидели на берегу. По крайней мере, так подумал он, когда, спустившись в отчаянии по пологому спуску в конце деревни, неожиданно вышел к реке.

На самом деле мужиков с пацанами там было человек десять, но орали они на все сто. Алекс сразу почувствовал: драка. И неприятный холодок прокатился по спине. Дрались молодой, тоже, видимо, недавний дембель, парень и паренек помладше. Первый, с молодым, не смазливым, а красивым, как у героев в фильмах, лицом, явно превосходил своего незадачливого соперника, свалил, наконец, увесистым ударом на землю и принялся топтать ногами. Присутствующие дали ему попинать поверженного всласть пару минут, потом оттащили. Сели. Угрюмо разлили из полуторалитровой лимонадной бутылки остатки чего-то в два треснувших с боков пластмассовых стаканчика и выпили по очереди. Пустая тара полетела в реку. А потом все обратили внимание на Алекса, и на берегу воцарилась очень недобрая тишина.

– Мужики, скажите, ради бога, где я нахожусь?

– Ты че, допил? В деревне Троица.

– До города далеко?

Многозначительное молчание.

Тут встрял подросток. Алекс узнал его – это был тот, который ехал на мотоцикле.

– Бабки есть?

Алекс пошарил по карманам и нащупал три бумажки. О их происхождении он даже не догадывался, но, помедлив, решил схитрить и предъявил компании только одну.

– Полтинник.

– Давай.

Подросток взял деньги, вскочил на мотоцикл. С шестого раза завел и с треском поехал по деревне. Все угрюмо молчали. Проснулся парень, который все это время спал на берегу беспробудно. Он выдал фразу, о существовании которой вряд ли догадывался Владимир Иванович Даль, сел на траве и задал до боли простой вопрос:

– Есть бухнуть?

Ему не ответили. Подростка не было полчаса, час. Судя по солнцу, времени было уже часов десять-одиннадцать утра. Недобро заговорили о том, что с ним…, будет, если сам выпьет или разольет спирт. Наконец подросток появился. Заглушил мотоцикл и выдал предложение, которое не уступало по объему классическому периоду. Оно было повествовательным: одновременно рассказывало о том, как надоела незадачливая и непослушная техника ее владельцу, как жаден и коварен поставщик и продавец убойного зелья, как обрыдло ему скучное однообразие подобных поручений и как он возмущен барственными замашками старших товарищей.

Спирт бережно развели в той же полторашке, которую по такому случаю пришлось доставать из воды. Выпили по две… Тут начался разговор, который проходил в форме перекрестного допроса Алекса. В роли следователей выступили Подросток (на самом деле ему оказалось шестнадцать); Удачливый Боец и Проснувшийся Недавно.

– Ты как здесь нарисовался?

– Долго рассказывать.

– Че, не помнишь?

– Нет.

– Че, пьяный был?

– В сиську.

– А сам откуда?

– Из города.

– Как фамилия?

– Не стоит.

«На зека вроде не похож». – «Не, лоховатый больно». – «Но вроде и не бич, и не цыган».

– Чего темнишь?

– Да я не темню.

– А как сюда попал?

– Не помню, пьяный был.

– А откуда?

– Из Архангельской.

– Че хочешь?

– В город увезите на мотоцикле.

– Че дашь?

– Денег.

– Сколько?

– Пятьсот.

– Так у тебя же нет.

– Дома есть.

– А не врешь?

– Нет.

– Гарантии?

– Слово мужика.

– А ты хоть мужик? А-ха-ха-ха.

Засмеялся Подросток, но смеялся он один. Боец строго посмотрел на него:

– Ты, дрищ, не ржи раньше времени!

– Кто дрищ?

Короткий удар в челюсть свалил Подростка на землю. Он встал, сел, зло сплюнул красное и что-то для себя запомнил. Боец вынес вердикт:

– Короче, я ему верю. Серьезный человек, только в штопоре.

Проспавшийся кивнул. Подросток тоже не высказал неодобрения.

Потом Боец обратился к Алексу:

– Если что – достану из-под земли.

– Обижаешь.

Боец протянул руку подростку. Тот нехотя пожал ее. Помирились.

– Поезжайте, – приказал Боец.

Чувствовалось, что главный здесь он. Подросток пошел заводить мотоцикл.

Тыр, тыр-тыр, тыр-тыр-тыр, тыр-тыр-тыр-тыр-тыр.