Мулатка в белом шоколаде - Дарья Калинина

— От наших предков! Граф Ольшанский — герой войны с Наполеоном! Слышали о таком?

— Да, — соврала Кира.

Хотя почему соврала? Что-то такое у нее в голове все же крутилось. Но тетя Жанны ее небольшого обмана не раскусила. Она продолжала рассказывать про своего знаменитого предка. И закончила рассказ такими словами:

— Хоть с материнской стороны Жанна может гордиться своими предками! Потому что отцу ее — нашему Альберту, очень повезло, что Машенька вообще взглянула в его сторону! Хотя лично я до сих пор не понимаю, что она нашла в этом человеке! Он ей совершенно не подходил.

Итак, Машенькой звали маму Жанны. И она была русской. И мало того что русской, но еще и происходила из знатного рода. Кира задумалась. Что же заставило эту самую Машеньку выйти замуж за своего мужа Альберта Петеросяна? Любовь? Или тут была какая-то иная причина?

В целом звонок оказался полезным. Подруги условились с Евдокией Николаевной — так звали тетю Жанны по материнской линии, — что она составит для них подробный перечень пропавших семейных драгоценностей. И разыщет в семейном архиве фотографии и портреты бабушек, тетушек и прочих родственниц, которые оказались запечатленными для истории в этих самых украшениях.

— Знаю, Жанна для вас обещала сделать это доброе дело, но сейчас ей не до того, — сказала Евдокия Николаевна. — Да и в любом случае ей бы пришлось обращаться за помощью ко мне.

— Почему?

— Потому что я старейшая из рода Ольшанских, проживающих в России, — с гордостью поведала им дама. — И потому, что именно я и есть хранительница нашего семейного архива.

Подругам очень не терпелось взглянуть на украшения семьи Ольшанских, браслет которых на такое короткое время попал в руки Кати, но не принес ей ни капли счастья.

— Нет, — решительно отказала подругам Евдокия Николаевна. — Сегодня я никак не могу с вами встретиться. Я должна побыть с Жанной. Она совсем плоха, бедняжка.

— Тогда завтра?

Завтра к вечеру Евдокия Николаевна обещала подготовить все для подруг.

— В крайнем случае, послезавтра утром, — сказала она. — Или днем. Одним словом, если заедете ближе к вечеру, то я уже точно буду знать, чем вас порадовать.

Подруги закончили разговор с пожилой женщиной и переглянулись.

— Можем спокойно ехать в Покровку, — сказала Леся. — Евдокия Николаевна еще не скоро раскачается.

— У меня тут одна мысль мелькнула.

— Какая?

— Та женщина, которая представилась сестрой Петеросяна и которую мы ищем, она ведь могла быть его сестрой и с материнской стороны.

— Ого! А ведь точно!

— Хотя Жанна нам бы сказала, коли у ее матери была бы другая семья.

Но повторный звонок на дачу принес подругам сплошное разочарование. Евдокия Николаевна с возмущением отвергла даже намек на то, что у ее сестры Машеньки — матери Жанны — могла быть еще какая-то другая семья или тем более ребенок.

— Да что вы такое говорите! Машенька вышла замуж за Альберта, когда ей только-только исполнилось восемнадцать лет. Какая вторая семья? Какой ребенок? Машенька сама была ребенком. Чистым и непорочным ангелом! Не смейте возводить на нее напраслины! Конечно, я понимаю, у вас такая работа, чтобы всех подозревать. Но нельзя же всех под одну гребенку причесывать.

Евдокия Николаевна всерьез раздухарилась. И Кире пришлось потратить порядочно времени, чтобы убедить старушку в том, что у нее и мысли не было опорочить светлое имя ее сестры Марии.

— Просто мы ищем сестру Эдуарда, — пыталась втолковать она старухе. — Не Жанну Альбертовну, а другую.

— Ищите среди детей Альберта! — последовал холодный ответ. — Уверена, у этого человека могли быть внебрачные дети, о которых он считал нужным помалкивать. Машенька, узнай она о несчастных крошках, обязательно бы потребовала, чтобы Альберт взял их к себе.

— А он этого не хотел?

— Он и своих законных детей не слишком жаловал, — сказала Евдокия Николаевна. — Я иногда даже задумывалась, как же так? Вроде бы армянин. Должен любить родных детей. А он с ними всегда был холоден и сух. Ни поиграть, когда они были маленькие, ни поговорить, когда подрастать начали. Такой уж он человек! Сухарь!

— Тетя, — раздался на заднем плане голос Жанны. — Ты несправедлива к папе!

— Сухарь в шляпе, вот он кто есть твой папа! — сердито воскликнула Евдокия Николаевна и, быстро свернув разговор с Кирой, торопливо попрощалась.

Глава 13

Этим же вечером подруги выехали в Жихаревку. Рассудив, что там они точно будут в полной безопасности, как им и советовал Пантелеймонов. Преступник орудует в Питере. И в такую даль за ними точно не попрется.

— Сколько же нам туда ехать? — спросила Леся сонным голосом.

— Если повезет, то управимся часов за шесть.

— Меня что-то в сон клонит.

— Так поспи, — предложила подруге Кира. — Поспи, пока есть такая возможность. Потом от Вологды мне понадобятся твои указания штурмана.

Леся перебралась на заднее сиденье и свернулась там калачиком. Она уже чувствовала, как сон накатывает на нее густой теплой волной. И вот ведь странное дело, она никогда не могла уснуть в машине, если за рулем сидел мужчина. Пусть даже горячо обожаемый мужчина с водительским стажем в десять или даже двадцать лет. Все равно Лесе было неуютно. И глаза сами собой открывались, чтобы контролировать каждое движение водителя и не пропустить тот момент, когда на дороге возникнет опасность.

И хотя Леся сама прекрасно понимала, что от нее в такой ситуации проку будет немного и ничегошеньки она изменить все равно будет не в силах, все равно не могла переспорить свое подсознание. И никогда не спала в машине.

Но с Кирой, странное дело, все было наоборот. Машину Кира водила как бог на душу положит. Правила путались в ее голове, с удивительной легкостью нарезая из обрывков нечто совершенно противоположное положенному. Опыт вождения у Киры опять же был минимальный. И поди ж ты! Леся спокойно и сладко уснула, пребывая в полной уверенности, что подруга уж найдет способ, чтобы избежать проблем. И довезет ее и себя до места назначения в целости и сохранности.

Думая так, Леся спокойно проспала всю дорогу до Вологды. И проснулась только после того, как Кира затеребила ее за плечо.

— Вставай!

Леся открыла глаза и огляделась по сторонам. Вокруг было темно.

— Что случилось? — испугалась она.

— Ничего не случилось, — хмуро произнесла Кира. — Мы проехали Вологду. И похоже, я заблудилась в этих дорогах.

— Да?

— Пацаны были правы, — разглядывая карту, добавила Кира. — За последние двадцать с лишним лет ландшафт претерпел некоторые изменения. Или окрестная шпана просто указатели посшибала.

— А где мы?

— Если бы я знала!

— А почему стоим? Надо ехать дальше. Глядишь, и увидим какой-нибудь ориентир.

Кира вздохнула, и машина, переваливаясь из одной выбоины на дороге в другую, поехала дальше. Наконец они выехали на холм и впереди увидели скопление огней.

— Там какая-то деревня! — обрадовалась Леся.

— Скорей, село.

Девушки вылезли из машины и принялись обозревать окрестности. Дороги к деревне не было. Одни распаханные и засеянные злаками поля. Ехать по пшенице или даже овсу или ячменю (выросшие в городских джунглях да еще сейчас в темноте, подруги разобрать не могли, что это такое растет у них на пути) подруги отказывались.

— И главное, ни одной таблички с указателями! — возмущалась Леся, забираясь обратно в машину.

Подруги решили штурмовать соседний холм. С него сходила узкая тропочка к деревне. На поверку тропочка оказалась дренажной канавой, в которой «десятка» застряла, что называется — ни взад, ни вперед.

— Пошли дальше пешком! — решила Кира.

— А машину бросим?

— Все равно она так застряла, что без тягача ее не вытащить. Не ночевать же нам тут?

И подруги поковыляли в темноте по на редкость неровному полю. Да еще раскисшая от недавних дождей земля скользила под ногами. И подруги уже десять раз шлепнулись бы в грязь, не поддерживай они друг друга.

— Моим любимым босоножкам пришел конец! — стонала Леся. — Я чувствую, как шатается каблук. А ведь это Lanvin! Лакированная кожа! Хит прошлого сезона. Я намеревалась проносить их хотя бы это лето!

Кира, которая надела в это путешествие по полю недавно купленные сабо, мрачно улыбалась. Пусть они натерли ей ноги до волдырей! Пусть! Зато теперь, после путешествия по перепаханной местности, они наверняка пришли в полную негодность. И она с чистой совестью сможет от них избавиться!

Но ее надежды оправдались не в полной мере. Злополучные сабо, конечно, были облеплены грязью и напоминали две увесистых глыбы глинистой земли, но стоило их сунуть под колонку, как вся глина отвалилась, и сабо предстали перед Кирой в своем первозданном виде.