Саратовские игрушечники с 18 века по наши дни - Пётр Петрович Африкантов

открытым клювиком. Замполит подивился изящной работе и даже дунул в каждый из них. Все свистки издавали совершенно одинаковый звук. Шесть свистков раздали командирам диверсионных подразделений и разведчикам. С седьмым свистком мастер ушёл с товарищами в секрет на охрану партизанского лагеря. Результаты не заставили себя долго ждать. Дня через два на краю леса раздался условный свист. Игрушечник насторожился. Через минуты две, три раздался повторный свист.

– Это не наши свистят,– проговорил Пётр, – тональность не та, – и сжал руку Лёхи.

– Давай ответный, – проговорил Лёха и передёрнул затвор немецкого автомата. Игрушечник приложил свисток к губам, свистнул и приготовил ручной пулемёт, с которым никогда не расставался. Приготовились и другие бойцы. С флангов группу секрета прикрывали тоже. В группе прикрытия услышали условный свист Игрушечника и тоже приготовились.

Через некоторое время среди деревьев замелькали фигурки людей.

– Приготовиться…– шепнул Игрушечник товарищам, а через две, три минуты их автоматы, пулемёт и винтовки вместе с лесной порослью косили мнимых партизан, так что убежать смогли совсем не многие.

Только этим дело не кончилось. В немецком штабе по поводу случившегося разгорелся скандал. Все обвиняли немецкого слухача, говоря, что это он подставил немецких солдат под партизанские пули. Тот в свою очередь недоумённо смотрел на собравшихся и молчал. Первым внял голосу разума майор Мюльтке.

– Господа! – сказал он. – Негоже всё валить на одного человека. Как это говорится у русских в этом случае – «найти крайнего». Замечу, что до этого всё удавалось и в этой самой комнате слышались похвальные речи. Давайте лучше от обвинений перейдём к анализу ситуации.

– Хорошо, что я не успел отослать доклад в дивизию, чтоб наш опыт распространили по всем дивизионам. – Заметил майор Клаус, отвечавший за работу с местным населением.

– И всё же… что вы думаете об этом, – обратился он к Карлу.

– Они не зря перешли снова на свист, господин майор. – Проговорил тот. – Они перестали мяукать, пищать, крякать и квакать. Они снова стали свистеть. Я в свисте совсем не специалист. Я по голосам зверей и птиц специалист. Думаю, что такой переход на свист не случаен. Здесь есть какая-то хитрость, господин майор. Значит, наш свист и их свисты чем-то отличаются? Нужен узкий специалист по свистам, господин майор.

– Где, где я возьму этого специалиста по свисту? – сказал раздражённо Мюльтке.

– Свист – это звук,– проговорил до этого молчавший майор Клаус. – Этот звук имеет свою высоту. Это я вам говорю из основ теории музыки. Я не большой руки музыкант, но кое – что в этом понимаю. – Клаус замолчал.

– Говорите …, говорите майор. То, что вы говорите наводит на мысль. – Тихо проговорил Мюльтке.

– Да я уже всё сказал, – поморщился майор Клаус.

– Всё, да не всё, – потирая ладони от удовольствия, – проговорил Мюльтке. – Хотите, я продолжу вашу мысль, хотя к музыке никогда не имел никакого отношения?

– Это даже интересно… – заметил Клаус и приготовился слушать.

– Всё просто, Клаус. Русские раньше свистели, как кому придётся. Главным было у них в передаче информации, это не качество, а количество свистов. Причём, разных свистов. Когда мы их сигналы расшифровали – они перешли на крики животных. Но и тут мы нашли человека, который может воспроизводить звуки леса. А перешли партизаны снова к свисту потому, что стали подавать сигналы все одинаковой высоты. Эта ваша мысль, майор, только в моём оформлении, применительно к ситуации и больше ничего.

– Ловко, – засмеялся Клаус, – у тебя дружище ум устроен, совсем иначе, чем у меня. Получается, они не перестали бы крякать и квакать, если бы могли это делать в какой-то определённой тональности?

– Конечно, дорогой Клаус, конечно. Видишь… ты уже начинаешь мыслить, как разведчик. Всё правильно. У них нет специалиста, чтобы мог создать инструмент, подражающий крику птиц, а вот сделать такие свистковые устройства специалист нашёлся. Вот они и наделали таких свистков. И эта их свистковая высота звучания испортила нам всё дело. Думаю, что нам тоже надо найти такого специалиста, здесь Карл прав. Идите Карл, вы свободны.– Обратился он к солдату.

Карл, отдав честь, вышел из комнаты.

– В этом я вам помогу… – сказал Клаус, когда Карл вышел. – У меня есть в дивизии знакомый обер – лейтенант, руководит духовым оркестром. До войны он был настройщиком инструментов в Берлине. Имел хорошую репутацию. Это всё, что я о нём знаю.

– Это прекрасно, – потёр ладони майор Мюльтке. – Возможно он нам поможет.

– А как он нам поможет? – спросил майор Клаус.

– Пусть послушает их свисты. Возможно, он подтвердит нашу догадку.

Через два дня обер – лейтенант Дитмар уже сидел с егерями в зарослях боярышника и вслушивался в звуки леса. Дитмар был посредственным музыкантом. Он и не стремился оттачивать это мастерство. Его слава была в другом, он был прекрасным настройщиком музыкальных инструментов. Без его мастерства лучшие пианисты Берлина не смогли бы показать своё мастерство во все своей силе. С самого раннего детства Дитмар был связан с музыкальными инструментами. Его отец имел небольшую мастерскую по изготовлению духовых музыкальных инструментов и об устройстве этих инструментов мастер знал не понаслышке. Он бы и на фронт не попал, у Дитмара были хорошие связи, но подвела нелепая случайность. Одной пианистке удосужилось увлечься скромным настройщиком, а её брат нацист, не видя в этом увлечении ничего хорошего, упёк незадачливого любовника на восточный фронт. Хорошо, что Дитмар попал в музыкальное подразделение.

Разумеется, Дитмар, обладая хорошим тренерованным слухом, сразу определил, что партизанские позывные, звучат в строго одинаковой тональности – «МИ» второй октавы. О чём он и доложил майору Мюльтке. Мюльтке не преминул воспользоваться талантом Дитмара и предложил ему изготовить такой же свисток. Дитмару ничего не оставалось, как согласиться. Отказываться было бесполезно. Этот хитрый Мюльтке, оказывается, уже знал о Дитмаре всё. Дитмар только сказал, что будет делать свисток из дерева и сказал, какие ему будут нужны инструменты. Инструменты ему доставили, а через два дня Дитмар положил перед Мюльтке свисток, сделанный из дерева.

Игрушечник и ещё три партизана, лежали в засаде. Это была последняя, как обещал Игрушечнику командир отряда, его засада. Идея со свистками удалась. Немцы видно не смогли воспроизвести тональность глиняного свистка и необходимость использовать игрушечника в засадах сама собой отпадала. Да и не любил Игрушечник эти засадные посиделки. Другое дело диверсии. Там постоянный риск, там нервы как струна, там быстрая сообразительность зачастую решает успех выполнения задания.

– Ну, что, командир… последняя наша засада и на железку, спросил неразлучный Лёха. – Не смогли Гансы сделать свисток… не смогли.

Он был в