Седьмое небо в рассрочку - Лариса Соболева

3

– Тихо… тихо… – успокаивал Илья Люку-злюку, обнимая и похлопывая по спине ладонями. – Все нормально… все хорошо…

Женщина-сталь ревела, как простая баба. Люка испугалась. За свою бесценную и горячо любимую жизнь. К счастью, в джип забрался Илья, а не тот, кто застрелил Гектора. Значит, слезы вызваны не одним страхом, а и внезапным спадом напряжения, и элементарной радостью, что он вернулся.

– Я не собирался уходить, – бормотал Илья на ухо Люке. – Забрал все запасные ключи, смахнул со стола в сумку, а ты не заметила. Потом недалеко на скамейке ждал, когда позвонишь. Но ты выехала, я побежал в гараж, взял вторую машину и – за тобой… Еле отыскал на дороге, на мою удачу, ты не торопилась. И от джипа у меня есть ключи…

– Зачем прятался? – пришла в себя Люка и, как водится, предъявила претензии: – Я чуть дуба не дала! Думала, умру…

– Не прятался я! Здесь лежать удобней, я прилег отдохнуть, устал весь день сидеть. А ты влетела в салон, как полоумная, ничего не видела.

– Еще бы! Я нашла список групп в смартфоне Гектора, поехала к одному, немного знаю его, а он… он убит. Лезу в джип, а тут меня хватают сзади лапы!

Илья отстранился, с минуту думал, глядя перед собой, потом жестом дал понять ей, что хочет сесть за руль, они поменялись местами. Джип сделал круг в глухом квадратном дворе и выехал на оживленную улицу, сияющую огнями.

– А кабриолет! – всполошилась Люка.

– На платной стоянке за углом, – ответил Илья. – Тебя кто-нибудь видел?

– Когда шла к Умке? Ну, встречались… Ерунда! Это же проходной двор.

– Теперь-то понимаешь, как опасно оставаться здесь? – сел он на своего конька.

– Не начинай! – по привычке рявкнула Люда, но вспомнила, что Илья не бросил ее, стало быть, не заслуживает плохого обращения. – Ну, прошу тебя… Хорошо, допустим, слиняем – где жить? Ладно, на первое время крышей станет джип, а потом? Ну, толканем кабриолет, без Гектора он уйдет за копейки. Надолго нам хватит вырученных денег? А где будем работать? Физкультуру в школе преподавать? Смотри реально: чтоб обустроиться, тем более начать сначала, а ты именно этого хочешь, нужны деньги!

– Неужели тебе мало странностей, которые больше похожи на закономерности?

– Не хочу, чтоб моими руками кто-то прочищал себе дорогу, считая меня дерьмом. Если нас отловят легавые, то и отвечать будем мы, так?

– Ну да.

– Не жирно ему? – завелась Люка. – Так пусть сначала заплатит. И он заплатит, заплатит. Есть вторая проблема – Шатунов. Надеюсь, ты не забыл, что он обещал найти нас? А кто ищет, тот найдет, – это закон. С его-то бабками… Интересно, кем она ему доводилась?

– Прокурорша?

– Да. Для любовницы старовата…

– Ради любовницы не мчатся из города в деревню ночью, рискуя головой. Она была больше, чем любовница.

– А это как?

– Не знаю. Но кем бы ни доводилась, я… я уважаю Шатуна.

– Ой, ой, не дави на психику! – нервно замахала Люка руками. – Короче, в будущем мне не нужны сюрпризы, а они будут, если заказчика оставить живым. Илья, давай сорвем здесь банк и – все, я подчинюсь тебе, буду твоей преданной рабыней.

– Обещаешь? – улыбнулся он, не веря ее клятвам.

– Обещаю! У меня две идеи: Шатуна скрутить и… мы найдем заказчика. Я уже знаю, как его найти.

Заметив состояние Сабрины, Дубенич вызвался отвезти ее домой. С расспросами не приставал, видел: без него тошно. Догадывался и о причине слез – папа. Он катал ее по городу, не считаясь со временем, мысленно сравнивал с матерью, безусловно, сравнение не в пользу Таты.

Мало-помалу Сабрина успокоилась, но с роковой обреченностью смотрела в лобовое стекло, словно ехала на собственную казнь. А еще некоторое время спустя, встрепенувшись, она осмотрелась и, увидев, что все еще далеко от дома, попросила:

– Отвезите меня домой, пожалуйста.

И опять приуныла. Дубенич доставил ее в считаные минуты, когда же начал тормозить, Сабрина вдруг испуганно ойкнула, согнувшись пополам!

– Что с тобой? – озаботился он. – Ты прячешься?

В волнении она схватила его за руку, умоляя:

– Не останавливайтесь! Поедемте!..

– Куда? – с готовностью нажал он на газ.

– Куда-нибудь, все равно.

– Может, посидим в приличном ресторане?

– Нет-нет, от ресторанов меня воротит. Сделаем круг и вернемся, это же недолго.

То, как она просила – словно малышка, оттопырив губы, Дубенича умиляло, однако он получил наконец повод завести диалог:

– Ты очень расстроена, если не заметила, что я катаю тебя час. Догадываюсь, кто виноват. Твой отец личность сложная, неуправляемая….

– Не о нем я думала, – проболталась она.

– О ком же? – искренне удивился он. – Или о чем? Неужели у красивой девушки бывают нерешаемые проблемы?

– Бывают, Юрий Александрович, бывают.

Судя по ее трагическому личику и безысходности в глазах, она не преувеличивала размеры проблем. Возможно, Тата приходила к нему занять денег для дочери, если дело только в деньгах, Дубенич готов дать. Но даст лично Сабрине, а не ее мамуле, имеющей хобби лезть в чужие карманы.

– Ну-ка, рассказывай, что стряслось, – потребовал он. – Авось найдем решение.

Судя по интонации, он готов взвалить пресловутые проблемы на свои мужественные плечи. Благородно. Впору захлопать в ладоши и скоропалительно переложить заботы на дяденьку, пока тот не передумал. Являясь неглупой, Сабрина вычисляла размер платы, которую он назначит, а Дубенич назначит. Сможет ли она покрыть долг?

– Это неинтересно, – отказала. Да, жизнь без долгов – рай, в этом она убедилась на собственном опыте.

– Не суди всех по своему отцу. Если ему неинте…

– Папа ничего не знает, – перебила она.

– Тем более хочу знать. Если ты не решилась рассказать отцу, то дело серьезное, я правильно понял?

– М… примерно.

– Надеюсь, ты расстроилась не из-за маминого кабака?

– А… – протянула Сабрина, запрокинув голову и с горечью хохотнув. – Она побывала и у вас?

– Побывала. Просила спасти бизнес…

– Умоляю, не надо спасать! Она только влезает в долги, начинает чувствовать себя миллионершей и бегает по косметологам, полагая, что ее спасут от старости. Мама хочет нравиться мужчинам – это заболевание.

У него был более точный диагноз: полное отсутствие совести и тупая наглость, но Дубенич решил поберечь дочь, которой достается с обеих родительских сторон:

– Это страх. Обычный страх перед старостью, когда лишаешься всего, что радовало, составляло смысл.

Очевидно, он знал, о чем говорил, но… круг сделан. Сабрина вторично запаниковала, хотя, кроме автомашины с темными окнами на противоположной стороне улицы, никого не было:

– Не останавливайтесь! За угол повернете и там…

Он проехал мимо машины, которая притягивала Сабрину, как магнит, и мимо ее дома, за углом затормозил. Потом поставил локоть на руль, подпер кулаком скулу и наблюдал, как девушка пытается выбраться, дергая за ручку дверцы.

– Не выйдешь, пока не скажешь, кого боишься, – предупредил Дубенич.

Делать нечего. Усмиряя раздражение, ведь не каждому по нраву, когда суют нос в их жизнь, она выпалила:

– Машина за углом принадлежит одному дегенерату, с которым у меня нет желания встречаться. Вот и все.

– Как же ты войдешь домой?

– Через забор.

– То есть? – вытаращился он.

– Перелезу через забор и спрыгну во двор. Откройте!

Дубенич не спешил снять блокаду, сначала наклонил голову и оценил высоту забора из досок – высоковато. Сабрина поняла, что сейчас он предложит переночевать в другом месте, возможно, даже в его спальне, на его кровати, потому поспешила заверить:

– Я сто раз так делала, как видите, жива. Откройте!

– Сначала дай слово, что приедешь в мой офис и все, что мне неинтересно, но так угнетает тебя, выложишь без утайки?

– Я подумаю.

Она выпорхнула из салона, не забыв сказать «спасибо», сбросила туфли и закинула их во двор. Все же для него стало неожиданностью, когда Сабрина ловко вскарабкалась по рейкам и перекладинам наверх, чему не помешало вечернее платье. Послав ему воздушный поцелуй и помахав на прощание рукой, она соскользнула во двор, а Дубенич рассмеялся в голос.

На другом конце города и Марин перемахнул через забор одним махом. Шатун предупредил, что в качестве сторожа во дворе ползает облезлая шавка, глухая и слеповатая, но лает громко.

Восстанавливая план, нарисованный шефом, Марин двигался бесшумно по незнакомой территории, едва освещенной крошечными фонариками, торчащими из земли, как таинственные огни на болоте. Свет горел и в доме, значит, там не спали. Обойтись бы без шума, домашние не должны знать, кто пришел как вор ночной порой.

Марин выбрал место, откуда видна терраса, присел на бордюр из кирпичей и приготовился ждать хоть сколько, а хозяин вышел минут через десять, прикурил от зажигалки. Марин мелодично и негромко просвистел музыкальную фразу, тотчас на свист отреагировал хозяин: