Путь. - Владимир Волев

был тот самый человек в вязаной шапочке, которого представили как главного редактора шоу. Он приветливо махнул рукой, и два мордоворота, переглянувшись, разошлись в стороны. Теперь у Арсения и вовсе не было выбора.

«Вязьман», — сверкнуло в голове имя, да, он точно знал этого человека. Они молча шли по полутемным коридорам арены, продвигаясь всё выше и выше. Наш герой испытывал смешанные чувства. С одной стороны, он ненавидел это кровавое зрелище и прекрасно понимал, что должен ненавидеть этого человека. С другой стороны, этот человек в нелепой вязаной шапочке казался каким-то близким, даже родным, будто бы и не было больше в этом мире другого такого человека.

— Иди спокойно и не оборачивайся, — вдруг произнес этот странный человек. — Вижу, ты уже понял, что находишься в чужом мире. Вижу, что понял про татуировки, это замечательно. — После этого он замолчал и, не замедляя шага, прошел мимо ВИП-ложи, к которой они якобы направлялись.

Сознание Арсения начало понемногу настраиваться на непривычный ритм, боль в руке, которая всё не прекращалась, теперь сменялась яркими образами не об этом месте. Неожиданно возникло множество путаных и неправдоподобных мыслей о том, что этого человека он уже встречал раньше и… в другом мире. Как такое было возможно — в голове пока не укладывалось.

Арсений посмотрел на руку — там хитрое переплетение линий рисовало символами всё больше иероглифов, неразличимых с первого взгляда. Он вытер кровавую каемку и внимательно всмотрелся: «Может, там будет новая подсказка?» И она была: «… никому не доверяй, кроме…» — Наш герой успел различить лишь эти слова, когда незнакомец заговорил вновь.

— Меня зовут Вязьман, я думаю, ты начинаешь вспоминать, что мы с тобой уже знакомы, но это было не здесь. Что говорят спасительные символы? — он улыбнулся. — Я думаю, что пока ты видишь лишь бессвязные сочетания слов, не более. Это всё потому, что твоя татуировка еще не окончена. Может, это даже к лучшему.

Внезапно мелькающие переплетения проходов стали словно уплывать вниз, Арсений потерял ощущение реальности, его голова закружилась, и он еле удержался на ногах. Вязьман подхватил его, и с этим касанием нахлынула вторая волна воспоминаний. Его зовут Арсений Товстолуцкий, и он Путешественник. Он здесь с целью… с целью помочь то ли себе, то ли всем этим людям. Какое-то не вполне четкое воспоминание, может, из-за того, что он сам еще толком не определился.

— Где я? — спросил этот новый Арсений.

— Вот он, он и объявился! Здравствуй, дружище! Кажется, еще вчера мы с тобой сидели у работающих мехов завода и ели бутерброды, а теперь вот спасаем целые миры, не так ли?

— Что это за место и что с моей рукой? — проигнорировал приветствие наш герой, в основном из-за дикой дезориентации в пространстве.

— Поздравляю тебя, ты в первый раз полностью погрузился в мир Пути! Как тебе ощущения? Сейчас ты в мире Шоу. Здесь все развлекаются, смотрят представление, может, ничего и не надо менять? Оцени. — Вязьман за шкирку подтащил Арсения к иллюминатору, из которого открывался вид на арену. На ней происходило нечто невообразимое, где шоу с клоунами и фейерверками перекликалось с кровавыми боями, расчленением и не только… Арсений закрыл лицо руками и сел. — По-моему, ты начинаешь понимать, быстро же у тебя получилось, — продолжал Вязьман. — Но с твоим полным погружением времени у нас не осталось вовсе. Они чувствуют тебя, чувствуют каждой клеточкой своего тела, что ты хочешь изменить, разрушить их привычный мир, и они будут сопротивляться. Охрана уже идет за нами, нужно спешить.

— Тебя будут пытаться остановить, — промолвил Путешественник, — я уже читал это у себя на руке, но как я понимаю эти символы? Это же тарабарщина.

— Ну это как посмотреть. Тут всё и сложно, и просто одновременно. Видишь ли, обман восприятия, так сказать: в реальном мире ты не знаешь этого языка, но татуировка — часть твоего тела, и она проявляется во всех твоих проекциях. Дословно запомнить символ ты не можешь, поэтому Путь не изменяет его, но значение ты помнишь, и если о-о-очень захотеть, то поймешь, что там написано. Хитро придумано, возможно, мне не хватило именно этого…

— Что это значит? — удивленно спросил Арсений. — И почему я встречаю тебя в совершенно разных мирах Пути? Мне казалось, на это способен только Бо, но его я нашел в Срединном мире, так кто ты? Тоже Путешественник?

— Об этом потом. Уже близко, слышишь топот?

И они побежали. Коридоры сменялись один другим, и Вязьман с легкостью преодолевал бесчисленные повороты, Арсений пытался не отставать, а этот необычный человек на бегу говорил:

— Видишь, я стал редактором шоу, самым главным человеком здесь, но даже я не могу его закончить. Я встал во главе и сам стал рабом системы, пытался из года в год замедлить распространение насилия в нём, но наш зритель требователен, а разрушить систему, в которой сам живу, я, увы, не могу. Вот так, запертый здесь, я с грустью наблюдал, как люди вкушают плоды своих пороков. Прилипшие к экранам и уже не в силах от них оторваться и оглядеться вокруг, они смотрят, как истязают и убивают таких же, как они, и свято верят в то, что это правильно. Это шоу, и оно должно продолжаться, кажется, в этом мире уже ничего, кроме него, и не осталось. Мы придумываем шоу, обслуживаем шоу, работаем, чтобы туда попасть, а потом в исступлении, как истуканы, смотрим его и восхищаемся. — С этими словами он влетел в круглую, хорошо освещенную комнату и закрыл за собой железную дверь на засов. — Я ждал тебя, ждал слишком долго, что перестал уже надеяться. Ты тот, кто сможет помочь. Я сделал эту комнату в катакомбах арены и установил здесь камеру, которая может транслировать на каждый телевизор в этом мире, на каждое мобильное устройство, и даже на экран арены. И если каждый человек в каждом доме увидит, услышит и сможет хоть на секунду задуматься о том, что есть другая жизнь, это и будет тем самым поворотным пунктом для их возрождения.

— Да, мы не замечаем ничего вокруг, пока нам об этом не скажут в «Новостях» по центральному телевидению. Не важно, говорят ли там правду или нет, — продолжил его монолог Арсений, — мы будем свято верить, что всё хорошо, пока не появится человек, который скажет: «Стоп!» Который во всеуслышание покажет нам, что мы неправы, что есть другой путь, есть куда стремиться — и хватит уже рассматривать цветные картинки.

— Вот этим человеком и должен стать ты. Сейчас, когда