Путь. - Владимир Волев

увидят все, кроме него, а такого нельзя допустить. Сняв куртку и даже не особенно раздеваясь, он рухнул на кровать и почти мгновенно уснул, настолько он устал. Однако последнее, что он всё-таки успел почувствовать, руку снова кольнуло — и как же это достало его за последний день!..

* * *

Ночь пролетела словно одно мгновение, не было ни снов, ни тревоги, будто и самой ночи не было, а попросту свет сначала выключили, а потом включили. Не было также неожиданных болей в руке, которые бы будили нашего героя, и, проснувшись, он с радостью отметил, что новых болячек не появилось, да и старые стали выглядеть не так пугающе. Теперь это было просто покраснение без крови, но сквозь красноту проступали какие-то синие жилки, так что к врачу идти всё-таки придется.

Телевизор в квартире включался вместе с началом активности владельца, так что Арсений еще раз посмотрел рекламу нового шоу и, не имея особого выбора, переключил на очередную «мыльную» бредятину. Выключить телевизор было невозможно, это была стандартная индивидуальная функция каждой квартиры, каждого дома, каждого подъезда. Экраны были везде: они смотрели на тебя с витрин магазинов, сопровождали во время поездок в общественном транспорте, даже на рабочем месте позволялось содержать телевизоры, чтобы не отрываться от любимых телевизионных шоу. Техника транслировала — люди смотрели, и шоу продолжалось. Шоу должно было продолжаться всегда. Раньше Арсения это особенно не раздражало, у него было всё как у всех остальных. Но несколько последних дней кардинально отличались от его былой жизни.

«Возможно, это та самая болезнь, что проявлялась в виде кровавых пятен на руке, вернее, ее рецидивы», — подумал он и пожал плечами, входя в кабинет врача, у которого зарегистрировался на прием перед выходом по индивидуальному интеркому.

Врач приветливо улыбнулся, усадил пациента в кресло и стал внимательно изучать предоставленную ему для осмотра руку. Светившийся улыбкой несколько минут назад, теперь он с задумчивым видом вышел из кабинета, бросив пациенту:

— Мне нужно проконсультироваться с коллегами и сделать снимки.

Арсений лишь пожал плечами и решил, что это стандартная процедура. Но когда в кабинет вошло несколько, а точнее — больше десятка «коллег» доктора, он был крайне озадачен. Они вполголоса совещались за его спиной, но как Арсений ни старался, не смог разобрать ни слова из их медицинских терминов и просто откинулся в кресле. После десятиминутного обсуждения доктора по очереди стали выходить из кабинета, а лечащий врач сделал снимок и взял пробу крови.

— На этом пока всё, — сказал он, — ничего страшного тут быть, в принципе, не может, но на всякий случай мы проведем анализы и сообщим вам результат. Пока вы свободны.

Последние слова доктора показались нашему герою немного странными, и сказаны они были несколько резковатым тоном, но потом врач приветливо улыбнулся и попрощался, Арсений вышел из кабинета. Была суббота, а это означало только одно: наступало время шоу, и все улицы уже раскрасились под стать этому событию. Повсюду висели флаги, баннеры, сновали продавцы билетов, больше похожие на делегации панков-лицедеев. Один из них подошел к Арсению и спросил:

— У вас уже есть билет на сегодняшнее шоу?

— Нет, я как раз собирался приобрести один для себя.

— Пожалуйста, — сказал паренек в кожаной одежде и дрожащей рукой протянул билет. — Распишитесь за покупку.

Арсения передернуло. Нет, вовсе не от вида паренька, он-то как раз был привычен, и не от того, что его руки тряслись, это тоже можно было понять. Но что-то внутри нашего героя взорвалось, когда он увидел на руке билетера вязаную черную перчатку с отрезанными пальцами. Она была до боли знакомой.

— Откуда это у тебя, — спросил Арсений, немного грубовато схватив паренька за руку.

Смутившись, тот ответил:

— Один мужчина в хостесе вяжет такие и раздает почти бесплатно.

— Хостес — что это? Где он расположен?

— Вам не захочется там быть, — с кривой улыбкой ответил парень, — люди избегают этих мест, а мы так называем здания, где живут участники шоу. — С этими словами он вырвал руку и убежал без оглядки.

Арсений почувствовал, что это очень важно, но почему? Невозможно было понять, и как только он начал напряженно думать, руку прошибла очередная волна боли. На этот раз она была более продолжительной и не отпускала несколько минут. Постояв так немного, он направился к арене, движение туда было перекрыто, но идти было всего несколько кварталов, так что на шоу он точно успевал. Однако надо ли ему туда? Теперь это вызвало большие сомнения.

* * *

Шоу началось, и всевозможные фрики открыли шествие по кромке арены. Они шли по кругу с разных сторон навстречу друг другу, то сближаясь, то расходясь с какой-то отрепетированной агрессией, что иногда становилось страшно. Было ощущение, что эти маргиналы порвут друг друга на куски еще до того, как шоу достигнет апогея, и от этого было грустно и одновременно жутко. Тем временем шоу продолжалось, и колонны отборных уродцев шествовали дальше, казалось, что этому не будет конца. Каждый из них был одет подобающе той дисциплине, в которой выступал, но наряды эти были вовсе не из обыденной жизни. Это была рваная кожа или тряпки, которые сменялись аксессуарами, причем то тут, то там из этого ужасного, но гармоничного лицедейства ярким пятном выделялись вязаные части гардероба, что были на многих, если не на каждом из них. Это заставляло о чём-то вспомнить, но о чём? Сознание словно не пускало туда. Руку пронзила новая волна боли, и рукав окрасился в красный цвет, что не слишком резонировало с окружающей обстановкой.

Схватившись за руку, Арсений всё же не мог оторвать глаз от зрелища, которое разворачивалось совсем близко. Теперь посреди арены, словно из-под земли, поднялась сцена, это был самый центр шоу. Развлекательную программу начали танцы. Столь же непривычные, но притягивающие взгляд полуголые девушки исполняли какие-то грязные пластичные движения, танцуя в одеждах, еле прикрывающих их идеальные тела. Прически танцовщиц были подняты вверх, а макияж, казалось, светился в темноте. Толпа взревела, люди понимали, что шоу сейчас начнется, и они станут частью его — неотъемлемыми зрителями, хозяевами и одновременно рабами зрелища.

Руку пронзила очередная колющая боль, но оторваться от арены теперь было просто невозможно, и Арсений, зажав ладонью кровоточащее место, продолжал завороженно вглядываться в происходящее. Тем временем из-под земли вылетели фаерщики и, приземлившись по четырем краям сцены, застыли словно в нерешительности. Толпа замолкла и с нетерпением уставилась в их сторону, ожидая, что будет дальше. Тут же прогремел оглушительный залп салюта, которого они и