Неразгаданная - Ирина Потанина

— Когда мы служили…

— Я, конечно, растерялся, но она…

— Все до сих пор в шоке, что мы не разводимся…

Отовсюду раздавались обрывки баек. Максим, видимо, очень долго просивший выслушать его, схватил листок бумаги, и яростно написав на нем желтым маркером “Прошу слова”, поднял табличку над головой. Рита взглянула на Татьяну. Ничего необычного, как всегда очень возбуждена и подвижна. Вовка о чем-то ожесточенно спорил с незнакомым Рите мужчиной, лет тридцати. Увидев замершую на пороге комнаты девочку, он на секунду замер, его скулы нервно дернулись.

— Привет, ребенок, проходи, падай куда-нибудь.

Рита улыбнулась и развела руками, показывая на отсутствие свободных мест.

— Эй, Андрюха, подвинься, дай ребенку сесть, чего ты уселся двумя задницами на колонку, — громко произнес он.

Все дружно засмеялись.

— Тьфу, вы совсем меня с ума свели! В смысле, одной задницей на двух колонках…

— Ну, ты наехал! — засмеялся Андрей и подвинулся. Рита села, обстановка была совершенно не располагающей к конфиденциальным разговорам и девочку это злило. Кто-то налил ей шампанского, и, видимо выбрав ее в очередные жертвы, принялся рассказывать какую-то историю. Потом был преферанс. Рита играла, без энтузиазма даже не вистуя. Вовка все время недобирал взятки. Наконец-таки гости решили расходиться.

— Оставайся сегодня у нас, кое-что надо перетереть, — шепнула Рите на ухо Татьяна.

Рита послушно кивнула, и начала готовиться к бою. Проводив народ до входных дверей, Морозовы вернулись-таки в комнату.

— Какая ты сегодня озабоченная, — почему-то произнес Володя.

— Я? — Рита удивилась.

— Это комплемент, озабоченная — в смысле окруженная заботой, — Володя улыбнулся.

— Морозов, не выпендривайся, — рыкнула Татьяна.

— Солнечная ночь, завтра будет холодать, — изрек взглянувший за окно Вовка, игнорируя высказывание жены.

— Да что с тобой? Ночь ясная, а не солнечная, ты издеваешься? — завелась Таня.

— А то как же…

— Пойди, выгуляй собаку!

— Я? Ты что с ума сошла там же холодно.

— Пойди, выгуляй собаку, нам нужно поговорить, — настойчиво повторила Таня, и по ее интонации Рита поняла, что предстоящий разговор спланирован заранее и явно обсужден Таней с мужем. Девочку обуяло любопытство.

— Я, в общем-то, хотела, с тобой поговорить, чтоб уточнить некоторые вещи. — Татьяна явно нервничала, — Но сначала хочу задать тебе один вопрос. Из твоего ответа я пойму, как дальше строить разговор. Только ответишь честно, без выпендрежа и преукрас, ладно? — теперь Таня говорила легко, в ее голосе не читалось ни обиды, не злости. Беседа была похожа на дружескую.

— Конечно, — тихо произнесла Рита и тяжело вздохнула, вживаясь в подготовленную роль..

— Скажи, какие у тебя планы на будущее?

Воцарилось молчание, Рита лихорадочно соображала, что будет, ответь она на этот вопрос правдой. Придя к выводу, что особого вреда честный ответ не принесет девочка заговорила.

— Ну, прежде всего, собираюсь поступать в институт.

— В какой?

— Хочу на режиссуру телевиденья в институт культуры.

— Тю, зачем тебе это нужно? Хороших знаний там все равно не дадут. А диплом? Это бумажка, которой можно…

— Я знаю… Но мне нужно иметь хоть какие-то обязанности, например, ходить в институт.

— Можно подумать, что ты собираешься бросать работу!

— Какая фигня… — Рита уже нахваталась словечек, принятых в данной компании, и легко бросалась ими, — А есть я тогда, что буду?! Конечно же, я буду продолжать заниматься телевизионной рекламой, несмотря на всю нестабильность данной деятельности…

— Так, а жить где будешь?

— Ой, Тань, если честно, то я очень хочу купить со временем свою квартиру. А еще хочу свою машину, длинные волосы, длинные ноги и мужа — богатого иностранного миллионера.

— Фу, какая безвкусица! — Таня тоже засмеялась, потом вдруг стала очень серьезной, — А ведь он тебя любит.

“Ну и переходики у нее”,— подумала Рита, а в слух, наивно хлопая ресницами, произнесла, — кто?

Таня не ответила. Глядя прямо перед собой, заблестевшими вдруг глазами, она говорила:

— Он сам себе в этом еще боится признаться, но любит, я вижу это. Ты знаешь, я никогда не была ему близким человеком. Мне чужды все эти его завихрения, всякие виртуальные миры, ощущения, проекты. Он мне все время

чушь какую-то говорит: “Научись ходить по земле, не топча при этом асфальт”. А мне его психиатру показать хочется. А в тебе он вдруг почувствовал сородича…

— Покажи психиатру нас обоих. Тань, но ведь это просто дружба…

— Дружба? Знаешь, наверное, дружбы между мужчиной и женщиной все-таки не существует. По дружбе, кстати, не целуются…

Последние слова были произнесены с долей упрёка. Рита поняла, что Вовка все рассказал жене. Странная честность…

— Это был минутный порыв, случайный, — подавленно произнесла девочка.

— У моего мужа не бывает случайных порывов, все его поступки осмысленны! — почему-то возмутилась Таня, — послушай, я вот что предлагаю. Мы ведь здесь живем вовсе не из-за отсутствия изолированной квартиры. Нам просто переезжать лень. У нас на окраине Харькова есть однокомнатная, правда без телефона.

— Что? Тут люди с ума сходят, от отсутствия жилья, бомжами себя чувствуют… А вам переезжать лень? — искренне удивилась Рита.

— Такое у меня мужо. Пока петух в одно место не клюнет, не пошевелиться. Но сейчас, я думаю, он таки поймет необходимость переезда. Предлагаю тебе с Вовкой пожить в той квартире, а я с детенышем останусь здесь.

Рита почувствовала, как ощущение реальности происходящего навсегда распрощалась с ее мозгом. Нет, нет, нет. Ничто не могло заставить девочку рушить чью-то семью, слишком хорошо Рита помнила, как ее родители разводились. И потом, не готова Рита была тогда к подобию, пусть совсем слабому, семейной жизни.

— Танечка, милая, не сходи с ума, пожалуйста. Вовка любит тебя, очень-очень, он сам мне говорил. Он не сможет без тебя, никак не сможет. Господи! Вы уже десять лет вместе, ты была рядом с ним и в горе, и в радости, и теперь ты хочешь позволить какой-то малолетке разрушить все это?

Татьяна как-то странно посмотрела на девочку.

— А ты штучка, оказывается…

— Тань, мне не нужен твой муж, — Рита вдруг почувствовала себя предательницей, — точнее нужен, но, как друг, как учитель, как напарник по бизнесовым делам…

Интерес в глазах Татьяны все разгорался.

— Теперь я понимаю, почему он тебя любит.

— Тьфу ты, да не правда это!!! — Рита мысленно пинала себя ногами за чувство дикой радости, охватившее ее от Таниных слов, — послушай, хочешь я уйду? Исчезну совсем-совсем, найду другую работу.

На лице Татьяны вдруг отразился неподдельный страх.

— Ты что? Не смей. Он никогда не простит мне этого. Он сойдет с ума окончательно. Да и мне будет тебя очень не хватать. Ты живая, и от этого всем вокруг становиться теплее. Только, когда ты не пластмасишься.

— Чего?

— Пластмасса, притворство, маска, это в тебе чувствуется, но это пройдет, если поживешь с ним чуть-чуть.

— Да не буду я. Я уже ответила. Ты предложила, я отказалась, неужели непонятно.

Тяжелая туча тишины окутала комнату. Обе женщины только что перешагнули через свои самые сокровенные чувства, обеим это стоило неимоверного труда, сердца обеих безумно бились, пытаясь выскочить из решеток грудной клетки, рассыпаться на миллион мелких кусочков и покрыть ощущение нечеловеческой боли пеленой небытия. Но это было бы слишком легким финалом.

— Господи, — Татьяна заговорила первой, — но ведь такое чувство дается раз в жизни, его нельзя убивать. Бог покарает нас за убийство его величайшего дара — любви.

Рите хотелось громко материться, она была готова задушить Татьяну за то, что та формулировала собственные ощущения девочки, которые так хотелось проигнорировать.

— Нет ничего хуже сформулированного ощущения, — произнес вдруг мужской голос, в комнату вошел Володя, — мы все трое присутствовали при рождении чувства, мы видели его детство, юность. Оно умерло, так и не созрев. Но мы вынуждены были убить его. Давайте помянем.

Володя достал из кулька бутылку коньяка. Что-то слишком часто здесь стали пить спиртное! Было непонятно прикалывается Володя или нет. Первую рюмку выпили молча.

— Ребенок, тебя удивляет все это?

Рита пожала плечами.

— Знаешь, почему мы с Морозовой, несмотря на абсолютно противоположные взгляды на жизнь, вот уже десять лет вместе? Честность — это основа наших отношений. Это, как оказалось, самый прочный фундамент. Неужели было бы лучше, если б мы с тобой встречались тайно? Мы бы чувствовали себя сволочами…

— Я итак себя такой чувствую.

— Послушайте, — Татьяна вдруг обрела привычную живость, — а может это и правда дружба?