Время ангелов - Айрис Мердок

— Наброшусь на нее?! Я не знаю, хватит ли мне смелости заговорить с ней?

— Хватит, ты все сделаешь хорошо. Просто будь естественным.

— Естественным! Что за надежда!

— Ладно. А сейчас, я думаю, нам пора идти.

— Мюриель, мне этого не выдержать. Я боюсь. Неужели нельзя сделать это как-то по-другому?

— Нельзя.

— И мы должны идти сейчас?

— Сейчас.

— Дай мне минуту, — попросил Лео.

Он посмотрел на себя в зеркало, стоящее на туалетном столике Мюриель, пригладил волосы, поправил воротник сорочки. Мюриель отметила, что он одет более тщательно, но меньше к лицу, чем всегда, или, возможно, его оставила обычная развязная самоуверенность. Он выглядел тонким нервным мальчиком.

— Не думай, что я неблагодарный, — сказал Лео. — Просто я так много думал обо всем этом и говорил себе: это всего лишь знакомство с девушкой, — но это не просто знакомство. И я ужасно волнуюсь и от страха не могу говорить. Знаешь, Аристотель сказал, что человек замолкает даже в середине разговора, если слышит, что кто-то ворует его лошадь…

— Наплевать на Аристотеля. Пойдем.

Мюриель снова выглянула. Прислушалась. В доме царила тишина. Дверь в комнату Карела была закрыта. Она взяла Лео за руку, сжала ее и вывела его в коридор.

Мюриель дрожала. Просто открыть дверь комнаты Элизабет — неужели это будет так трудно и так преисполнено особого значения? Неужели эта дверь действительно ведет в иное будущее? Мюриель попыталась взять себя в руки. Не может произойти ничего, не поддающегося контролю. Позже она сама удивится своей теперешней взвинченности.

Комната находилась на следующей лестничной площадке. Полмарша Мюриель тянула Лео за собой вверх и, как только достигла верхней ступени, услышала шаги внизу. Кто-то поднимался из холла. Тяжелая, неуклюжая поступь извещала о приближении Пэтти. Мюриель на секунду застыла, словно парализованная, видя как бы со стороны то, что откроется взору Пэтти: и она и Лео, рука в руке, около двери Элизабет, явно в чем-то виновные. Она представила, как Пэтти закричит, станет звать Карела.

Мюриель не смогла заставить себя сразу скрыться в комнате Элизабет. Едва ли удастся ворваться туда и тотчас же добиться, чтобы все замолчали.

В два прыжка преодолев часть коридора, она распахнула дверь бельевой и втолкнула Лео в темноту, вошла сама и тихо прикрыла дверь к тому времени, как Пэтти обогнула площадку. Она молила Бога, чтобы та не пришла за бельем.

Тяжелые шаги Пэтти проследовали мимо двери и остановились намного дальше, у буфета с фарфором, которым редко пользовались. Мюриель слышала, как она перебирает посуду, позвякивающую друг о друга. Лео начал что-то шептать, но она прикрыла ему рот рукой.

Мюриель ощущала движения Пэтти и теперь могла расслышать, как в соседней комнате удивительно близко играет радио Элизабет. Ее сердце бешено колотилось, будто нечто огромное дышало в доме. Внезапно она отчетливо представила тонкую освещенную щель в стене. Все сотрясая, под ними с грохотом пронесся подземный поезд.

Под прикрытием шума поезда Лео прошептал:

— Кто это был?

— Пэтти. Она не видела нас. Подождем.

Мюриель почувствовала, как ею овладевает непреодолимое желание заглянуть через щель в комнату Элизабет. Она, как охотник, так долго гонявшийся за дичью, все свое внимание сосредоточила на Элизабет. И кульминацией этого внимания стало теперь страстное стремление увидеть свою кузину, оставаясь самой невидимой. На минуту она почти забыла о Лео, как будто то, что заставило ее задохнуться от волнения, касалось только ее одной. Она почувствовала себя безрассудно-отважной и свободной. Но, конечно, в присутствии Лео это невозможно. Нельзя, чтобы Лео узнал, что Элизабет в соседней комнате. Лео временно подчинился, но он тоже слишком взволнован и способен внезапно выйти из подчинения. В присутствии даже притихшего Лео Элизабет будет слишком потрясена. Близость Элизабет, сама мысль о глазке могла оказаться достаточной, чтобы привести Лео в неистовство.

Затем Элизабет громко вздохнула. Вздох прозвучал невероятно близко. Сама того не желая, Мюриель обнаружила, что пристально смотрит на Лео в темноте. Она смогла увидеть только вопросительное выражение глаз, обращенных к стене. Прошел еще один поезд.

— Она там?

— Да.

Она ощутила, как рука Лео, словно обруч, проскользнула по ее руке и сжала запястье. Он прижал ее руку к своему бедру, пристально глядя на нее. Затем посмотрел немного в сторону, на щель в стене. Мюриель все еще слышала, как Пэтти возится в коридоре.

Когда проходил следующий поезд, Лео прошептал:

— Мы могли бы посмотреть.

— Нет.

— Пожалуйста. Смотреть на девушек через ширму. Как в Японии. Мы должны.

— Нет. Ты обещал подчиняться мне.

Прошел поезд. Мюриель стояла неподвижно очень близко к Лео в маленьком темном пространстве, прислушиваясь к приглушенным звукам радио и позвякиванию фарфора. Из соседней комнаты снова раздался тихий колеблющийся звук и снова вздох. Мюриель тяжело дышала. У нее было странное чувство, будто ее тело стало огромным и чужим, потом она осознала, что это Лео прижался к ней всем телом от плечей до колен. Он отпустил ее руку и начал что-то горячо и щекотно шептать ей на ухо.

— Нет, — возразила Мюриель, сама не зная, что же он сказал. Ею самой владело непреодолимое желание заглянуть в комнату Элизабет. Она ухватилась за руку Лео, пытаясь удержать его и одновременно удержаться самой, ощущая свое безрассудство и безответственность. Она сжала Лео, и они прильнули друг к другу, как два падших ангела.

— Нет.

Монотонные звуки музыки проникали сквозь освещенную щель сонно и волнующе. Мюриель крепко сжимала предплечья Лео, ее лицо коснулось его головы, она вдыхала аромат его волос и кожи. Он произнес ей на ухо отчетливо, хотя и очень тихо:

— Ты привела меня сюда. Так не своди меня с ума.

— Может, она раздета, — сказала Мюриель. Это были предательские слова. Она потерпела поражение в борьбе с собой.

— Хорошо, тогда ты посмотри первая.

Все еще была слышна возня Пэтти в коридоре. Теперь Мюриель знала, что должна будет посмотреть, отказаться стало невозможно. В конце концов, бросить украдкой незаконный взгляд на кузину — разве это так уж важно? Почему я же тогда она так дрожит? Конечно, она понимала, что это важно. Элизабет была тайной, и ее обособленность и достоинство несли в себе опасность. На Элизабет лежало табу. Но Мюриель, словно зачарованную пением сирены, неудержимо влекло к ней. Она испытывала одновременно и благоговение и страх, как человек, потерявший сознание у пещеры сивиллы.

— Ты будешь слушаться меня?

— Да, да, но посмотри.

Лео, разгоряченный и дрожащий, казалось, прилип к ней, как паразит. Он издавал непрекращающиеся очень тихие свистящие звуки. Мюриель оттолкнула его и повернулась к нему плечом. Теперь трепещущая полоска света была прямо перед ее лицом. Мюриель казалось, что она тоже тихо свистит. Она медленно опустилась на одно колено и прислонилась к полке, затем, отодвинув белье, которое закрывало нижнюю часть трещины, наклонила голову.

Через узкую щель было трудно смотреть. Мюриель, пытаясь что-нибудь рассмотреть, пододвигалась до тех пор, пока чуть не коснулась носом стены перегородки. В первое мгновение она ничего не видела, кроме темноты и яркой полоски света. Затем стала различать очертания.

Она смотрела как будто через прозрачную воду, и прошла минута, прежде чем Мюриель поняла, что видит перед собой большое французское зеркало. Свет падал между ней и зеркалом, как легкая полупрозрачная вуаль. Она вглядывалась через стеклянную арку, пытаясь рассмотреть сквозь тусклую, как будто затянутую марлей завесу в далеком пространстве такую близкую и знакомую комнату своей кузины.

Постепенно начали обретать свою форму альков и изголовье кровати Элизабет.

Мюриель почувствовала прикосновение к плечу. Она отодвинулась, пытаясь снова собрать воедино хрупкий образ, который теперь задрожал, как потревоженная вода. Наконец ей удалось сконцентрировать внимание на маленьком ясном кружке. Она увидела конец шезлонга, придвинутого к зеркалу и отраженного в нем, за ним — кровать с разбросанным бельем и Элизабет, которая находилась в постели. Она увидела ясно, и в то же время как во сне, движущуюся голову Элизабет, наполовину срытую потоком волос, и ее обнаженное плечо. Затем какое-то движение, другие формы и внезапное сплетение слишком многих рук. А за потоком волос разглядела медленно поднимающиеся из объятий голову и ужасающе бледное обнаженное тело своего отца.

Мюриель попятилась от щели. Она двигалась медленно, с силой и точностью стального механизма. Она поднялась на ноги и стояла там, в темной комнате, недвижимая и застывшая, как башня. Казалось, время остановилось, пока медленно, но верно она осознавала, что же увидела. Она вспомнила о присутствии Лео, который уже какое-то время теребил ее. Внизу снова прошел поезд.