Закулисные игры - Рона Джеф

Вечером она прочитала книгу и ужаснулась. Главная героиня была чернокожей шлюхой-подростком. Что это за роль? Он что так о ней думает? А слова-то! Она только что избавилась от всей этой грязи в своей речи, да будь она проклята, если снова начнет их употреблять да еще на публике. Если мистер Либра только узнает, он убьет ее. Дон уже пометил некоторые сцены, которые, по его мнению, неплохо разыграть в классе. Ни одна из них Силки не понравилась. Но ей нужно хоть как-нибудь начинать. Силки решила выбросить из текста все ругательства.

На другой день к ней в комнату явился Дон со своей книжкой. Он был одет в футболку без рукавов и узкие вельветовые брюки. На одном плече болталась армейская куртка. Его татуировка вызывала у Силки отвращение.

- Ну давай начнем, - сказала Силки. - Так?

- Нет, - ответил он, - сначала нам надо немного познакомиться.

- Да? Ну давай. И что ты хочешь знать?

- Ты замужем, так?

- Нет. А ты?

- Нет. Это Бурбон?

- Да.

- Я налью немного?

- Конечно, - он ее уже утомил, и Силки мечтала поскорее приступить к репетиции. Может быть, он просто нервничает. Она налила им два бокала. Он уселся на кровать.

- Эй, садись, - обратился он к Силки. - Что ты так нервничаешь?

- Я совершенно не нервничаю.

- Тогда садись.

Силки устроилась в кресле.

- Может послушаем музыку, чтобы расслабиться? - спросил Дон.

Она включила радио. Опять зазвучала песня Хетчера Вилсона, - стоило включить радио, как он был тут как тут. Силки радовалась за него.

- Хочешь потанцевать? - спросил Дон.

- Нет.

Он приложился к стакану.

- Тогда пей.

Она сделала несколько глотков и взглянула на часы.

- У меня немного времени, - сказала она.

- Да-а, - протянул он, затем вскочил, притянул ее к себе и жадно поцеловал в губы. Силки попыталась оттолкнуть его, но парень оказался довольно сильным. Она мотала головой из стороны в сторону, но он впился в нее губами, и тогда она укусила его, одновременно изо всей силы наступив ему на ногу. На нем были тапочки, и удар оказался довольно чувствительным. Он взвыл и отпустил ее.

- В чем дело? - со злобой осведомился он. - Что с тобой?

- А с _т_о_б_о_й_ что? Я думала, мы собираемся репетировать.

- Мы и собираемся. Но для начала мы должны лучше узнать друг друга. Как ты собираешься играть со мной сцену любви, если мы сначала не расслабимся?

- Ты пришел на репетицию или на свидание? - в бешенстве спросила Силки.

- А какая разница? Ты, что не любишь мужчин?

- Я люблю мужчин. А маленьких мальчиков не люблю. Если ты не хочешь работать, пожалуйста, уйди отсюда. - Она открыла дверь.

- Ну, давай-давай.

- Чего тебе давать?

- У тебя когда-нибудь был хороший оргазм?

- А тебя когда-нибудь трахали в рот?

- Ух ты! - парень расхохотался.

- Пошел вон!

- Кончай. Я вовсе не собираюсь тебя насиловать. Не хочешь со мной дружить, давай работать. Я думал, ты горячая.

Ее глаза наполнились слезами. Будь у нее сейчас нож, просто убила бы его. Она представила себе, как закалывает его в сердце, его надменное отвратительное смазливое лицо искажает гримаса изумления, и он падает замертво. Очевидно, он думает, что все чернокожие женщины либо шлюхи, либо нимфоманки. О, с каким бы наслаждением она его прикончила.

- Все другие актрисы, с которыми я работал, любили перепихнуться, заявил он с видом оскорбленной невинности. - В этом же половина удовольствия от репетиции.

Она отерла глаза. Может она ошибается, и он считает шлюхами и нимфоманками всех актрис, а не только черных.

- Я не актриса, - сказала она.

- Но я правда хочу с тобой познакомиться, - продолжал он. - Черт, ты похоже знаешь, как послать парня в нокаут.

Силки взяла книгу.

- Мы будем читать или нет? - спросила она.

Он пожал плечами и взял свой текст.

- Первая реплика твоя. Вот отсюда.

Таким был актерский класс. Психопатки в ступоре; подонки, для которых слово "репетиция" означало занятие сексом; дети, играющие в хиппи и болтающие о том, о чем даже представления не имеют; несчастный заикающийся старик, жаждущий, чтобы все лица женского пола обожали его, и таким образом компенсирующий свой комплекс неполноценности. Некоторые ребята уже работали в шоу, и не были неудачниками. А вот остальные! К чему были все эти слезы, публичное обсуждение личной жизни и самобичевание. Неужели все были настолько одиноки, что только здесь могли получить внимание и любовь? Мистер Либра полагал, что в школе ее подготовят к выступлению на Бродвее. Побывал бы он в этой школе сперва! У обезьян можно большему научиться, чем у этих растерянных закомплексованных людей. Никогда еще Силки не ощущала такой растерянности и подавленности. Как ей хотелось поговорить с Диком, спросить его совета, узнать, что ей нужно делать в этом классе, сможет ли она когда-нибудь это понять, сможет ли научиться играть? Она страшно нуждалась в Дике, но того не было. Но она увидит его осенью, если будет работать в шоу. Может, это спасет ее жизнь. А пока она будет работать и попытается изо всех сил сделать то, что от нее ждут, если только ей удастся понять, что от нее требуется.

Они с Доном показали свой отрывок, и Саймон Будапешт сказал, что она была "недурна". Потом он спросил ее, где она почерпнула материал для подобных переживаний и Силки сослалась на воспоминания детства. На самом деле ее питали презрение к Дону и те чувства, которые он в ней вызвал. Это очень согласовывалось с настроением пьесы и выглядело естественно. Но она не могла сказать это при Доне, хоть тот и был подонком.

После занятий Саймон Будапешт отвел ее в сторону.

- Если вы презираете партнера, используйте это в сцене, - сказал он.

- Презираю, и использовала именно это, - ответила Силки.

- Я так и подумал. Используйте больше. Пусть все выльется наружу. Я хочу, чтобы вы показали это еще раз. - И ушел, не попрощавшись.

Так вот в чем дело! Настоящие чувства, как в жизни! Теперь для Силки все становилось понятнее. И она почувствовала себя лучше. Кажется, Саймон Будапешт понимает ее, кажется, она ему даже нравится. Он ведь мог сказать все это перед Доном и перед всем классом, но он пощадил чувства ее и Дона. Может он и не такой безумец, как кажется. Дон выскочил за Силки в коридор.

- Что он сказал? Что он сказал?

- Он сказал, чтобы мы повторили сцену.

- Он мог и перед всем классом сказать об этом. Вот повезло тебе, что он с тобой заговорил. Ты, должно быть, ему понравилась.

- Ты серьезно так думаешь?

- Да-а. Он никогда не говорит в лицо, если ему понравилось, но если он остается побеседовать наедине, это верный знак, что ему интересна твоя работа. - Дон смотрел на нее с новым оттенком уважения.

"Моя работа", - подумала она. Петь - вот ее работа. А теперь еще и актерский труд. Она вспомнила первый вечер с Диком. Уже тогда он советовал ей начать брать уроки актерского мастерства. Дик всегда прав во всем! Она так по нему скучала, что ей казалось, что у нее постоянно болит сердце. Люди действительно могут испытывать такую боль. Теперь Силки знала об этом. Оказывается, это непросто красивые слова из песен. И ей надо работать изо всех сил, и постараться научиться всему как можно лучше, чтобы когда они с Диком наконец опять встретятся, Дик мог гордиться ею. Мистер Либра сообщил, что через несколько недель даст ей сценарий, чтобы Силки начала привыкать к мысли о том, что бродвейский мюзикл не сон, а реальность. Хотя, наверное, лучше было не осознавать это, потому что осознай она это полностью, она бы так перепугалась, что и читать бы не смогла, несмотря на все уроки актерского мастерства.

"Почему так получается, - спрашивала себя Силки, - что сейчас, когда исполняются мечты всей моей жизни, я готова от всего отказаться лишь бы только вернулся Дик?"

На самом деле, Силки не была уже столь в этом уверена. Она хотела успеха. Не потому, что больше у нее ничего не было. Она хотела успеха, потому что... потому что... почему? Она не знала. Зато она знала, что будет, если она не добьется его, и этого было достаточно, чтобы стремиться к славе.

11

Винсент-Бонни! И что Джерри было с ним/с ней делать? Когда Либра впервые заявил, что это существо будет жить с ней, Джерри пришла в ужас. Он/она был красивым сексуально привлекательным ребенком. Она чувствовала себя лесбиянкой в его присутствии, испытывая к нему странное влечение. Хотя Джерри прекрасно знала, что она на самом деле - Винсент, а не Бонни, и это влечение было вполне объяснимо. А Бонни-Винсент или Винсент-Бонни вовсю пользовался своей сексуальной привлекательностью. И Джерри не могла понять, насколько его игра была неосознанной. Сначала они настороженно относились друг к другу, словно "принюхивались", как животные при первой встрече. Винсент-Бонни выжидал, станет ли Джерри насмехаться над ним как над извращенцем. Джерри тоже относилась с подозрением к молчаливому, наблюдательному пареньку, который запирал дверь ванной, когда уходил в нее переодеваться или наложить косметику, пользовался ее вещами, а потом отнекивался и следил за каждым ее движением с такой же проницательностью, как и она за ним. Может он/она клептоман? А как об этом узнать? Из него и слова не вытянешь! Оба держались настороже, и одинаково не хотели жить друг с другом.