Древний Рим. Имена удовольствий - Регина Грез
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Все будет хорошо, Наталия! Отдыхай… хм… так может, его все-таки привести, ты любишь свирепых мужчин, я сразу это заметила. Все нежные и скромные девушки любят горячих самцов, особенно тех, что еще не остыли от боя.
Я натянула на пунцовое лицо желтое покрывало и даже замычала с досады. Вот похотливая стерва! И как только могла такое подумать! Но Оливия смеялась от души, а потом вдруг навалилась на меня, пытаясь сдернуть с моей головы узорный покров и поцеловать в губы.
Я чуть не рехнулась от наплыва возмущенных эмоций, но вошел кто-то из слуг с посланием от Септония, а потому матрона быстро оставила меня в покое, удалившись со своим слугой из спаленки, что здесь называют кубикулюм.
Но на последок сказала очень загадочные слова:
– Отдыхай, невинная голубка! В небе над тобой кружат орлы, а на земле вокруг рыщут грифоны. Остерегайся и тех и других, хотя лично я советую тебе развлекаться с обоими. Все в твоих руках, женщина! Только будь мудра и смела, в этом случае не потеряешь ни минуты удовольствия. Ибо лишь удовольствие придает острый привкус нашей скучной и жалкой жизни. Такова древняя воля Богов! Поверь, они и сами живут по таким законам.
Carpe diem!
Глава 11. Раб богаче госпожи
Я пришел издалека, о женщина, милая сердцу,
Чтобы пылко обнять твои, о царица, колени.
Гомер
Следующий день принес разочарования и хлопоты. Мы с Клодием спешно собирались домой. Нам дали повозку, которой управлял дюжий возничий с огромным хлыстом и двумя ножами за поясом. Рядом с ним сидел невозмутимый Дакос.
Стоит ли долго объяснять, что Клодий поссорился со своей «богиней». Уж не знаю, чего они там в спальне не поделили, но утром мой благодетель объявил о желании немедленно покинуть недостойное место, где унижают благородных римлян.
Я, конечно, вытяну из него подробности, но подозреваю, что дядюшке надоело быть домашним песиком при хозяйке. Я всегда подозревала, что у Клодия есть характер и собственное мнение, а Оливия уже привыкла всеми руководить и купаться в безмерном обожании.
А может, старый знакомый Септоний дурно на нее повлиял, убедил подругу бросить нищего "стихоплета"? Честно сказать, мне тоже хотелось поскорее вернуться в Рим, ведь Гай Марий теперь там… И наши дома по соседству, так что же мне делать на вилле Котта?
В Рим! Немедленно в Рим!
Оливия не вышла проститься с нами. На Клодия было жалко смотреть, он крепился из последних сил, у меня тоже на душе кошки скребли. И только возничий был невозмутим, его задача заключалось в том, чтобы сопроводить нас до города и доставить повозку в римский дом Оливии.
А еще Дакос вовсю радовался солнечному дню. Еще бы, на арену его больше никто не отправит, новая госпожа не пристает с интимом и вообще попалась добренькая и жалостливая. Не жизнь, а черешня, здесь ее вдоволь.
Дакос поглядывал на меня испытующе, нисколько не стыдясь своей распухшей щеки и заплывшего глаза. А я злорадно ухмылялась в ответ, довольная, что Гай ему все-таки хорошо врезал. Бедный Гай, как он теперь со своей раненой рукой, что думает обо мне…
А если мы никогда больше не увидимся, если его отправят в поход на пару лет, покорять новые просторы для ненасытного Рима? Я умру от тоски.
Всю дорогу Клодий мотал мне нервы, шепча, что бывший гладиатор может всех нас легко зарезать и убежать. Главное ему справится с возницей, а уж свернуть шею хлипкому поэту не составит никакого труда. А что до меня, то, конечно, Дакос не прикончит сразу, а сначала вдоволь потешится.
Но меня такие разговоры совершенно не пугали, настолько была подавлена вчерашними происшествиями и тем, что Гай Марий покинул виллу, даже не удостоив меня парой слов.
Мы прибыли в дом Клодия еще до наступления сумерек. Что ж, прощай роскошь пиров: серебро и хрусталь, розовый мрамор и золотые ткани. Прощайте, завитые мальчики в надушенных туниках, обносившие гостей большими блюдами с парфянским козленком или фаршированными молочными поросятами, глубокими чашами с дарами моря – лангустами и омарами, речными и морскими угрями, тигровым креветками.
Наверно, никогда мне больше не отведать маринованного зайца под соусом из лука, руты, перца и четырех фиников, а также нежнейшего бисквитно-марципанового десерта – знаменитой «кассаты».
В таком случае, привет вам, Элиав и Мапроник! Вы не отощали без своих хозяев? Нет? Ну и отлично! Слава ячменному супу и салату из капусты и рукколы, слава каше из чечевицы или нута. Ну, наконец! Притворюсь, что успела соскучиться по серым лепешкам с отрубями.
И вообще, я не голодна… у меня болит душа и подозрительно ноет тело. Где тут ближайший гипермаркет с отделом средств интимной гигиены?
Я желаю увидеть полки, забитые всевозможными коробочками и пакетиками, назначение которых известно каждой женщине с определенного возраста. Такой лавки в Риме, естественно, нет и у меня не хватило ума расспросить Оливию или какую-нибудь из ее более общительных подружек. Вот досада, понятия не имею, чем обходятся древние римлянки в таких случаях.
Милосердные Боги! У меня начались особые дни и под рукой нет никаких средств защиты, зато рядом крутится здоровенный горячий фракиец, а глаза молодого грека сияют неподдельным счастьем. Элиав очень рад меня видеть и даже хитрец Мапроник блаженно улыбается почти беззубым ртом, надеясь на более качественную кормежку.
Шепчу о своей женской проблеме Клодию, он понимающе вздыхает и предлагает использовать парочку своих старых туник. Я обнимаю благодетеля, называю отцом и братом, моим спасителем и обещаю сочинить в его честь несколько од – по одной за каждую дырявую рубашонку.
Дакос смотрит на нас, недобро прищурившись, чем вызывает особое раздражение. Навязался же на мою голову ехидный варвар! Я уже вполне освоилась в Риме и поэту-патрицию прихожусь родней, так что можно и на фракийца смотреть свысока, хотя при его росте это было бы сложно.
Я спряталась в своей комнате, привела в порядок некоторые личные дела и окончательно захандрила. Ну, что поделать, отсижусь в норе из римского бетона, буду делать вид, что скучаю по Оливии и волнуюсь за Клодия. Кстати, надо забежать к нему перед сном, вывести на откровенный разговор, пусть поделиться наболевшим, может,
