Эпоха королей (ЛП) - Нира Страусс

— Это улыбка?

— Нет.

— Ах, понятно. А я был готов поклясться, что это она.

— Ты бы поклялся напрасно.

Деревня была больше, чем мне показалось с холма; она растянулась вдоль берега реки. Были дома так близко к Муирдрису, что я даже задавалась вопросом, а не манан-лир ли в них живут. Насколько я знала, этот народ мог плавать в глубинах Муирдриса, но даже для них это было рискованно.

Мы продолжали идти по той же тропе. Мэддокс всё поглядывал на меня, я же пыталась не упустить ничего важного. Я застыла при виде женщины с жабрами вместо ушей. Она держала за руку ребёнка с волосами в виде щупалец. Мерроу. Они поздоровались с Мэддоксом, доброжелательно посмотрели на меня и вернулись к своим делам.

Я на секунду потеряла дар речи, потому что знала: после такого моя жизнь уже никогда не будет прежней.

Одно дело — собирать слухи, и совсем другое — убедиться в их реальности.

Дальше мой взгляд упал на группу сидхов, сидящих на деревянных скамейках вокруг колодца. Там был мужчина, чьё лицо обрамляли огромные красные лепестки, второй отличался кожей чудесного лаймового оттенка и острыми ушами, а у женщины из висков росли ветки, словно рога. И чем больше сидхов я видела, тем больше восхищалась. Всевозможные оттенки кожи, завораживающие глаза (некоторые совершенно чёрные или белые), хвосты, когти, копыта… Был момент, когда я посмотрела на свои собственные руки — смуглые и гладкие, без ярких цветов или чешуи, — и они показались мне слишком невзрачными.

Мэддокс немного наклонился ко мне.

— Со мной было то же самое, когда я впервые сюда попал.

Я убрала руки за спину и глубоко вдохнула.

— Когда это было?

Вместо конкретного ответа он улыбнулся.

— Давненько.

— Они знают, что ты?.. — Я скосила глаза на его плечи.

— Нет. Они, разумеется, знают, что я состою в Братстве и притворяюсь Охотником, но когда заходит речь о моём происхождении, я всем говорю, что я фей.

— Если это место — надёжное пристанище и ты помог многим из них, почему ты не можешь доверить им эту тайну?

Он слегка нахмурился, как будто не ожидал такого вопроса.

— Дело не в доверии, я просто хочу их защитить. Чем меньше они знают, тем меньше рискуют. Мне не важно, что произойдёт со мной, я могу постоять за себя, но они… Это место священно.

Я уже собиралась задать ещё один вопрос, но вовремя остановилась. Знала, что за этим последует другой вопрос, потом ещё один и ещё. У дракона было столько тайн, которые будоражили во мне ту часть, что чувствовала зуд в пальцах всякий раз, когда я находила новую книгу. Чем они рискуют? Разве они бы не были рады узнать, что раса драконов не полностью вымерла? Где его семья? Он такой один? Как он попал в Братство?

Будь на его месте Гвен или Сейдж, я бы не колеблясь засыпала их вопросами.

Возможно, при других обстоятельствах я бы и с ним не сдержалась.

Возможно.

Мэддокс провёл меня через всю деревню до постоялого двора на другом краю. Здание было трёхэтажным. Часть крыши была наполовину не достроена, с балками без навеса; вывеска в форме стрелы гласила: «Алая борода». Прямо под ней была нарисована пухлая женщина с румяными щеками, поглаживающая длинную рыжую бороду. Пара маленьких рогов, выступающих из её лба, показались мне до боли знакомыми.

Я снова сжала губы, чтобы не улыбнуться.

— Дай угадаю: мать Хигеля — фея, а отец — мерроу.

Он с улыбкой посмотрел на вывеску.

— Тонко, да? Пойдём, отдохнём и перекусим немного.

Перед первой из трёх ступенек у входа я схватила Мэддокса за локоть.

— Постой. — Я тут же отступила, пожалев о своём порыве. Я никогда никого не касалась, даже через одежду.

— До наступления ночи нам делать нечего, раньше мы Фионна не увидим, — произнёс он через плечо, глядя на меня с чем-то слишком похожим на понимание. — А я хочу есть.

Затем он с размаху открыл двойные двери, и наружу вырвался шумный гул. Несколько голосов радостно его окликнули. Я смотрела, как его широкая спина исчезает внутри, и пыталась заглушить смесь растерянности и тепла, которые поднялись во мне от его слов.

Глава 17

Достойные и прекрасные феи — великие защитники всего, что нас окружает, — рождаются с умением повелевать одной из четырёх природных стихий. Самые могущественные из них называют себя друидами, и я всегда улыбаюсь, когда вижу, как они играют со своими камнями. Ещё раз, оставляю в этих записях свои искренние извинения за неудобства, которые могли причинить мои сыновья и дочери. За каждую невольную вспышку огня я заставлю их посадить дерево.

Запись Ширра, Дракона, в запрещённой книге «Двор Паральды»

Мне очень нравилась атмосфера на постоялом дворе, хоть там и творились странные вещи. Отца Хигеля звали Тантэ. Когда представлялся, он провёл своим плоским светло-синим хвостом по моему бедру, намочил мои штаны и сунул в руку ключ от моей комнаты. Я едва успела заметить его перепончатые пальцы.

— Твоя всё ещё свободна, — сказал он Мэддоксу перед тем, как исчезнуть.

Он был очень занят, потому что на постоялом дворе работало только двое: он и повар. Сам Тантэ отвечал за приём гостей, обслуживание столов и уборку; за час я услышала, как он упоминал Хигеля не менее восьми раз.

— В деревне много людей, которые с радостью помогли бы ему, но он категорически отказывается, — сообщил мне Мэддокс. — Говорит, что ему нужна только помощь сына.

— Его мать поступает так же?

— Нет. Она, напротив, всегда говорит Хигелю, что не нуждается в его помощи. Но стоит ему уйти помогать отцу, как её работники заболевают, кухня горит или обваливается крыша.

Я округлила глаза, но не стала комментировать.

Столовая, должно быть, была самым просторным помещением во всём заведении и к тому же находилась в процессе ремонта. Бревенчатые балки, которые я видела снаружи, теперь находились у меня над головой, с сеткой из канатов и временными настилами, по которым ловко передвигались трое рабочих. Внизу стояло более тридцати тёмных деревянных столов, почти все занятые, с тарелками, источающими пряный и насыщенный аромат, и небольшими настольными фонарями с горящими свечами внутри. Освещали помещение голубоватый туман снаружи и маленькие оранжевые шарики. Атмосфера была уютной, домашней.

Мэддокс проводил меня к свободному столу. Затем он змейкой прошёл через зал и остановился у группы из шести или семи сидхов. Он тепло поприветствовал всех и наклонился, чтобы поговорить с мальчиком с тёмными волосами и острыми ушами, которому было около восьми-девяти лет на вид. Мальчик с энтузиазмом кивнул, и Мэддокс дал ему две монетки, которые достал из кармана.

— Ты задолжал деньги маленькому ребёнку? — спросила я, когда он вернулся.

— Нет. Я нанял его.

Краем глаза я заметила, как мальчик попрощался с остальными сидхами и выскочил из столовой. Некоторые попытались слегка хлопнуть его по спине или взъерошить волосы, но он ловко увернулся. Сцена меня не удивила, потому что я сама с малых лет выполняла всякие поручения для разных людей. Я только почувствовала лёгкий трепет в груди, подумав, что среди них сейчас могла бы быть Каэли.

— И за чем же он побежал?

Мэддокс загадочно подмигнул мне.

— За информацией.

Мы едва успели сесть, как Тантэ появился перед столом с двумя кружками, и я наконец смогла его рассмотреть. Он был высоким и худым, и в этом, пожалуй, было его единственное сходство с сыном. Хигель унаследовал расу и черты своей матери. У Тантэ же кожа была очень светлого голубого оттенка, который темнел к кончикам пальцев и хвосту. На его щеках были три большие прорези — жабры, — которые открывались и закрывались каждый раз, когда он говорил. Его длинные чёрные волосы были собраны в высокий хвост.

— Официально в «Алой бороде» нет еды для гостей, — сказал он, ставя кружки перед нами. Его голос был мелодичным и немного расщеплённым, словно ему вторило эхо, которое я иногда слышала, когда опускала голову под воду, чтобы вымыть волосы.