За день до послезавтра - Сергей Анисимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В машине Джозеф Байден несколько раз пытался завести разговор, все более и более раздражаясь на идиота-вьетнамца, забравшегося в неполные 40 лет на такой высокий пост и теперь пытающегося играть с ним в какие-то свои игры. Вместо того чтобы сделать все так, как требуют интересы мирового сообщества. Но Рёслер молчал, глядя куда-то в пространство перед собой. Это было настолько оскорбительно, что вице-президент США поклялся себе, что вне зависимости от того, чем закончатся эти нужные, но принявшие какой-то неожиданно бредовый оборот переговоры, на следующих выборах кандидатура Рёслера вызовет уже только недоумение.
— Это здесь.
Кортеж лимузинов остановился на маленькой площади аккуратной немецкой деревушки, с установленной прямо в ее центре некрупной конной статуей какого-то германского принца с саблей в воздетой руке. Сорок минут от занятого правительственными учреждениями района Берлина на хорошей скорости — фактически это была даже не деревня, а просто спальный район для небедных клерков и «белых воротничков» из столичных учреждений.
Вице-канцлер и вице-президент вышли из лимузина, окруженные редким кольцом телохранителей. Несколько туристов и местных жителей, остановившихся при появлении на площади увенчанных флажками представительских «Ауди», защелкали фотокамерами, и Байден, так и не понимая происходящего, машинально помахал им рукой.
— Это деревня Каппесдорф, — негромко произнес Филипп Рёслер. — Вы знаете, я родился не в Германии. Но когда мне было 12 или 13 лет, я провел в этом месте лето, и кое-что, что я увидел, я запомнил на всю жизнь. Вам это тоже стоит увидеть.
Они прошли по вытертым булыжникам в дальний край площади, где под флагштоком с вяло обвисшим германским триколором стояла врытая в землю широкая диабазовая плита. Телохранители придержали туристов, и вокруг образовалось около десятка ярдов пустоты. «Возложение венков? — смутно подумал Байден. — Почему сейчас?»
Вице-канцлер указал перед собой рукой, и вице-президент США опустил взгляд с флага на то, что ему показывали.
— Сейчас здесь живет около шестнадцати тысяч человек, — негромко сказал Рёслер. — В сороковые годы здесь жило тысячи полторы максимум.
Джозеф Байден посмотрел на него, потом снова перевел взгляд на плиту. Фамилий на полированном диабазе было много: по крайней мере, сотни две.
— Это только военные, — произнес вице-канцлер еще до того, как он успел задать вопрос. — В Каппесдорфе не было боев. И ни ваши, ни британские бомбардировщики не сожгли ее в своих налетах — жителям повезло. Просто смотрите.
Миллер
Миллер
Милеер
Маннергхайм
Маннергхайм
Мароон…
Байден, морщась от неудовольствия, заставил себя посмотреть на длинный ряд ничего ему не говорящих имен.
Правее — столбик с географическими названиями.
U-298, Атлантика
Россия
Россия
Россия
Украина
Африка
Россия, 1941
Норвегия
Россия
Россия, деревня Сельтцо
Россия
Украина
Россия, умер в плену 1945
Украина
Белоруссия, Минск
Россия
Польша, 1944
Россия, деревня Конура
Оборона Кенигсберга
Белоруссия
Сицилия, 1943
Польша, 1944
Россия
Восточная Пруссия, 1944
Россия
Берлин
Россия
Россия…
— Немцы никогда не были трусами, — глухо сказал Рёслер сбоку, увидев, что вице-президент США отвел глаза от черной стены. — Но мы, немцы, слишком хорошо знаем, кто на самом деле выиграл Вторую мировую войну в Европе. Поверьте мне на слово, мистер Байден, ее выиграли не вы… — и после паузы: — Я служил в бундесвере. Я отвечаю за свои слова.
Обратно они ехали в таком же молчании, как и в направлении этой дурацкой деревни, с дурацким даже для европейцев названием. Потерянное время. Хотя, может, конечно, и не совсем потерянное. Скосив глаза, Байден коротко осмотрел профиль соседа, облокотившегося на обитую качественной кожей спинку сиденья бронированного автомобиля. Спокоен, скотина… Добился своего — вывел его из себя, и теперь сидит довольный и по-азиатски спокойный. Объяснил…
Сам ничего не выразив лицом, контролирующий свои эмоции и мимику с эффективностью компьютера, вице-президент США продолжал размышлять. Дышал он при этом глубоко и спокойно, как во время послеобеденного отдыха в выходные — редкие, уже почти окончательно исчезнувшие из его расписания.
Итак, верхушка германского правительства спятила. В прошлый раз, когда они решали судьбу Ирака, предшественники Меркель и Рёслера поступили аналогично — в значении «не поддержали инициативы США, своего главного партнера в мире». Того самого партнера, кому они обязаны вообще выживанием под боком у кровожадного и могучего в те длинные десятилетия середины XX века соседа. Но тогда, в те месяцы, когда готовилось освобождение Ирака, у них были чуть более адекватные причины поступить именно так. Финансово не слишком удачные годы, всплеск социальной напряженности, нарастающий политический конфликт с Турцией… Много глупого для взрослых людей идеализма. Все это было, но тогда в их пользу сыграла просто инерция, политический капитал, наработанный за долгие годы. И не в последнюю очередь — Югославская кампания, когда немцы вложились в военный разгром южных славян с душой и искренностью настоящего союзника. Тогда они даже поиграли со своей конституцией, до этого момента официально запрещавшей германским ВС действовать за пределами территории собственного государства. Именно так поступили теперь японцы — и это тоже имело свои серьезные причины, часть которых может быть весьма полезной, часть просто опасной, хотя дело сейчас не в этом… Но все же потом был Ирак, где Россия, Франция и Германия неожиданно выступили единым, странно слитным политическим фронтом. Никакого значения это в итоге не имело, а то, что дележ иракских нефтяных полей и всего остального прошел без Германии и той же Франции, должно было стать отличным, легко усвояемым уроком. Однако не стало. Почему-то. И теперь явный идеалист, бывший врач Филипп Рёслер бредит, пытаясь совершенно нелепыми аргументами объяснить то, почему именно он не хочет поддержать вырастившую его страну, когда она получает возможность забрать себе тот кусок России, который ей выделят.
«Итак, — повторил про себя вице-президент, продолжая равнодушно глядеть в окно и чувствуя, как дрожь мощного мотора сдержанно наполняет тело теплом. — Итак»…
Черный представительский «Ауди» нес себя по постепенно пустеющим улицам: ветер становился все сильнее. Он обтекал тяжелую машину со всех сторон, по натянувшимся флагам и по лицам торопящихся людей можно было понять, какой он промозглый. Мотоциклист слева поравнялся с тонированным стеклом и тут же снова уплыл назад, когда шофер чуть сильнее надавил на педаль газа. В этой машине было, пожалуй, больше никелевой брони, чем автомобильного штампованного железа, но мотор был усилен до такой степени, что его хватило бы на тяжелый бомбардировщик конца Первой мировой. Это было почти забавно…
Джозеф Байден поднял голову и улыбнулся в первый раз за последние часы. Вице-канцлер поймал его неожиданную улыбку и грустно улыбнулся в ответ. Уже само это несколько разрядило висевшее в салоне напряжение, а несколько малозначащих комментариев, которыми обменялись политики за остаток пути, почти совсем его развеяли. К моменту, когда окруженный редким кольцом эскорта «Ауди» остановился у того же подъезда, который они покинули полутора часами ранее, улыбались уже оба. Рёслер — чуть грустновато, но тепло. Байден — гораздо шире. Всегда приятно чувствовать себя сильнее собеседника. И особенно это приятно, когда собеседник не знает, какая из твоих карт может оказаться следующей в колоде.
Покер Байден любил, как его любил, говорят, покойный адмирал Ямамото — один из самых известных игроков в истории ушедшего за горизонт века. Вице-президент самой могущественной страны мира никогда не играл для чего-то большего, чем просто для личного удовольствия, но не сомневался, что азартный японский адмирал стал бы для него отличным партнером. Но уже не станет — умелый и долгое время удачливый враг Америки сейчас в аду, а там, как предполагается, и своя покерная компания отличная. Президент Обама может думать о собственных шансах все, что он хочет. Джозеф же был в первую очередь именно практиком, реалистом, и он прекрасно знал, куда отправится. За свое многолетнее, непрерывное жертвование всего на благо звездно-полосатого флага, колокола свободы и миллионов тех людей, которые продолжают во все это верить. Даже без такой мелочи, как это маленькое и удовлетворяющее знание, жить было бы чуточку менее интересно, — как есть мясо пресным.
— Полная проверка, — скомандовал он командиру группы своей охраны, вышедшему встретить его в холл апартаментов. — Сверху донизу и крест-накрест. Не мне вас учить. Мы ищем «жучок».
