Золотой камертон Чайковского - Юлия Владимировна Алейникова

Этого не может быть. Если бы он был нужен старым хозяевам, они бы его просто потребовали, а больше никто не мог о нем узнать. Максим никогда и никому о нем не говорил. Даже Оле, даже родителям, даже Павлу Ивановичу. Значит, дело в другом.

– Голубчик, да я же вам рассказывал уже, – пожал плечами Павел Иванович. – Дача принадлежала сперва композитору Щеголеву, он ее и построил. Затем его семейству.

– Да, я помню, но мне хотелось поподробнее узнать об этих людях, – прихлебывая горячий чай с брусникой, пояснил Максим.

– Гм. Даже не знаю, что вам и сказать? Обычная семья. Вдова Лариса Валентиновна была очень красивой женщиной, приятной, интеллигентной, мы с ней дружили по-соседски. У Щеголевых было двое детей, сын и дочь. Сын пошел по партийной части, насколько я знаю, сейчас в Москве. На даче уже лет десять его никто не видел. А дочка Лиза, Елизавета Модестовна, иногда появлялась. Как правило, они сюда всей семьей приезжали, с мужем и дочерью, навестить Ларису Валентиновну. Вот, собственно, и все.

– Такое скучное семейство?

– Ну, батенька, все мы в каком-то смысле скучные люди, – махнул рукой Павел Иванович. – Вот когда был жив сам Модест Петрович, тогда да. У Щеголевых было очень интересно. Собирались шумные компании, бывали разные знаменитости, звезды эпохи, можно сказать! И певцы, и артисты, и музыканты, и ученые. Да-а. Такие вечера давали! С музыкой, розыгрышами, танцами! Очень было интересно. Ну а как Модеста Петровича отравили, их жизнь полностью поменялась.

– Отравили? В смысле, как Сальери Моцарта? – удивился Максим. Такие вещи, как отравление, рядовым событием не назовешь.

– Вот, вот. Что-то вроде. Говорили, что его отравили каким-то редким веществом, но убийцу так и не нашли, – покивал Павел Иванович. – А знаете, что любопытно? Второй супруг Ларисы Валентиновны тоже умер от отравления! – воскликнул, оживляясь, Павел Иванович. – Представляете, какая ирония? Только в его смерти ничего криминального не обнаружилось, просто несчастный случай. Но сам факт! Какая ирония судьбы. Неудивительно, что Лариса Валентиновна в третий раз замуж не вышла, да и вообще очень изменилась, – печально проговорил Павел Иванович, – как-то потухла, совершенно замкнулась в себе, мне кажется, что и дети-то на дачу перестали приезжать именно из-за этой ее перемены. Очень жаль, такая красавица в молодости была, глаз не оторвать. А после смерти второго супруга, очевидно, решила, что над ней злой рок довлеет, или что-то в этом роде. Я и на похоронах ее второго мужа был. Анатолий Михайлович ведь тоже был композитором. И тоже довольно известным. Конечно, не такого масштаба, как Модест Петрович, но все же личность известная. Да, да… Вот что значит судьба. Просто злой рок, да и только, – покачал головой Павел Иванович.

Очень интересно. Два композитора. Два отравления, причем одно определенно умышленное. Вдова бывшая красавица, явно небедная, дача эта… Что-то в этом есть, размышлял Максим, пробираясь по сугробам к себе домой. Но самое главное, нападение на Олю и несколько попыток обыскать дом. Почему именно сейчас? Ведь дача какое-то время пустовала? Можно было беспрепятственно проникнуть… Этот вопрос заставил Максима неуютно поежиться. Нет, он не боялся грабителя. Он был крепким парнем, спортивным и не из трусливых, от драки никогда не бегал, но этот вопрос затронул что-то важное, трепетное в его душе, и Максиму это не понравилось. Камертон. Вот что его тревожило. Очевидно, что после смерти последнего мужа бывшая владелица дачи засунула футляр с камертоном на книжную полку и забыла о нем, и вдруг, спустя столько лет, объявляется на даче этакий внезапно одаренный молодой человек, не имевший к музыке никакого отношения, и начинает буквально извергать из себя песни, этюды, музыкальные фантазии, о нем уже говорят в музыкальных кругах, о нем хлопочут, его продвигают. А через месяц с его песней на радио выступит сам Борислав Михайловский! Павел Иванович через каких-то знакомых передал певцу партитуру, и тому понравилось!

Впрочем, сейчас не об этом. Сейчас о камертоне. А если камертон – не единственная ценность семейства?

Надо во всем хорошенько разобраться. Эх, жаль, они со Светой поругались. Ее родные в этом поселке сто лет живут, все они музыканты, наверняка тоже знали бывших хозяев и, возможно, могли бы рассказать ему больше, чем Павел Иванович?

С другой стороны, можно подкараулить на улице Светкину бабушку, милейшую старушку, которая к нему относилась положительно. Хорошо бы помочь ей донести сумку до дома, подлизаться, завести ничего не значащий разговор. Старики поболтать любят, особенно о прошлом. Если повезет, еще и чаем угостит, составил коварный план действий Максим, радостно потирая озябшие руки. К вечеру температура резко упала, и даже коротенький путь от Павла Ивановича до дома показался Максиму полярной экспедицией.

Зимой дачный поселок фактически пустовал, оставаться рисковали лишь немногие пенсионеры. Некоторые дачники приезжали на выходные, но большинство домов было закрыто до лета. К счастью, Светланины бабушка с дедом предпочитали жить за городом, а потому на следующий день Максим надел валенки, дубленку, старую отцовскую ушанку, не забыв опустить у нее уши, и отправился караулить Светкину бабулю. Из трубы их занесенного сугробами по самые окна дома тянулся в пронзительно голубое февральское небо прозрачный дымок, пахло дровами, трещал под ногами искристый снежок, тишина в поселке стояла такая, что даже в ушах звенело.

Максим бродил взад-вперед по улице, стараясь не попадаться на глаза обитателям дома. Время шло, сначала замерзли руки, потом стали мерзнуть ноги, колени, нос грозил отвалиться от лица, а никто из Светкиных стариков на улице так и не появился. Проторчав три часа на морозе, Максим был готов махнуть рукой на все тайны, секреты, на всех отравленных композиторов, включая и Моцарта, и бежать к родной печке отогревать промерзшие до костного мозга части тела, когда услышал приветливый окрик:

– Максим, Максим Николаевич!

Максим оглянулся, на крыльце Светкиного дома стояла одетая в меховую безрукавку и закутанная в пушистый оренбургский платок Анна Ивановна.

– Максим, добрый день!

– Добрый день.

– Идите к нам пить чай! Я только что пирог из печи достала! С грибами. Идемте!

Максим, не помня себя от счастья, оскальзываясь на притоптанном снегу, поспешил на зов.

– Раздевайтесь и скорее к печке, – суетился возле гостя Семен Михайлович. – Я уж раз пять просил Аню позвать вас в дом. Но она считала, что вам стоит набраться храбрости и зайти самому, – весело подмигнув жене, проговорил Семен Михайлович. – Очевидно, вам очень хотелось с нами увидеться, если вы провели целых три часа на морозе?

Максим от растерянности даже не нашелся с ответом, только густо покраснел.

– Сема, перестань смущать мальчика, он и так не в своей тарелке. Светочка была так влюблена в него, даже замуж собиралась. – При этих словах Анны Ивановны Максим весь вспотел и почувствовал острое желание сбежать. – Но о каком замужестве может идти речь в ее-то возрасте? Нет, нет. Вы были совершенно правы, прервав ваши отношения. К тому же Светочка девушка увлекающаяся, сейчас она по уши влюблена в одного виолончелиста. Мальчик недавно победил на престижном конкурсе, – с гордостью пояснила Анна Ивановна. – Кажется, на этот раз у нее действительно завязались серьезные отношения. Ну а что нового у вас, Максим?

Услышав о новом увлечении Светланы, Максим выдохнул с облегчением.

– Да так, занимаюсь с Павлом Ивановичем,