После долгой зимы - Мар Лиса

— Само собой! О, и постарайтесь быть одетыми к нашему приезду, — смеется Паша.

— За языком следи! — закипает Егор, но в трубке уже раздаются короткие гудки. — Я тебе еще тазик припомню, друг, — бубнит он уже себе под нос.

Поднимается с кровати и кивает на экран:

— Досмотрим позже, ладно?

— А ты куда?

— Баню топить, — усмехается Егор. — Обещал же.

Пока он растапливает баню, я привожу дом в порядок и экстренно соображаю, что я могу хотя бы нарезать на стол.

Когда приезжают наши гости, я, конечно, сразу обращаю внимание на Пашину девушку, ведь самого его я уже знаю, а Еву вижу впервые. Ее лицо мне кажется очень приятным и сразу располагает к знакомству, она чуть выше меня ростом, обладательница шикарной женской фигуры. Со вздохом оглядываю себя сверху вниз. Я не то чтобы жалуюсь, но невольно возникает вопрос: будет ли интересно мужчине смотреть на меня, если есть вариант смотреть на такое?

Егор и Паша уходят в баню, прихватив с собой полотенца, а мы с Евой остаемся наедине. Она разглядывает следы моего рукоделия то тут, то там, и вот замечает плохо прикрытую вешалку с бельем. Я отчаянно краснею, но Ева приходит в полный восторг от моих талантов, просит снять с нее мерки и сшить ей что-нибудь тоже. Пока мы занимаемся измерениями и заносим все необходимые размеры в блокнот, слышим какие-то громкие вопли со двора. Удивляемся, пожимаем плечами, но не можем прервать процесс, не окончив его. Когда же мы завершаем, снова слышим похожие звуки, только громче, ближе, и еще более дикие. Тут уже не выдерживаем и выбегаем на крыльцо. Выглядываю во двор и сразу же отворачиваюсь: там Егор и Паша в одних маленьких полотенцах на бедрах в тусклом свете фонаря охлаждаются прямо в сугробах. Не могу не отметить: при наличии двух почти обнаженных парней мои глаза в ту небольшую секунду четко сфокусировались только на одном. Да, на том, что сверкнул мне в ответ стальными глазами. Паши будто не существовало там.

— Вы что творите? — строго кричит им Ева. — Всю деревню напугаете!

— А на что это похоже? — отвечает Паша.

— А первые крики раненых бизонов это что было?

— Это Егор сошел с ума и решил меня поджарить в этой адской бане! — жалуется парень.

— Это была месть за тазик, — хохочет ставший таким родным голос.

Разобравшись, мы возвращаемся в дом. Вскоре приходит Егор, а Ева присоединяется к Паше в бане. Ранее на мой вопрос она ответила, что плохо переносит высокие температуры и всегда идет под конец. На встречный вопрос мне приходится ответить, что в принципе не люблю это развлечение. Посвящать в подробности о том, какими адскими температурами и хлесткими вениками меня истязали, считаю излишним.

Мы с Егором находим двадцать минут, чтобы досмотреть фильм. И садимся за стол, когда возвращаются все остальные. Паша наливает Еве белое вино, кивает на другие бутылки и предлагает Егору.

— Нет, спасибо, мне хватило вчера, — ухмыляется тот.

Паша с тоской смотрит на бутылку пива.

— А ты пей, я потом отвезу вас в город, — одобряет Егор.

И это логично, я и не думала, что он останется на еще одну ночь, у него хватает своих дел, среди которых он и так посвятил мне непозволительно много времени. Но все равно становится грустно, когда я слышу подтверждение моих догадок от него самого.

Оказалось, что ребята привезли суши. Смотрю на круглые роллы, чашечку соевого соуса, выглядит красиво, но как это есть? Егор пытается научить меня держать палочки и использовать их. И я правда пытаюсь освоить, но смущаюсь ужасно, и руки не слушаются. Даже несмотря на то, что Паша и Ева тактично увлечены беседой друг с другом и на нас не смотрят.

— Хватай вилку и ешь так, тут стесняться некого, — негромко говорит мне Егор после новой неудачной попытки. — Потом еще вместе поучимся.

Следую его совету. И под напором необычных вкусов и сочетаний инцидент потихоньку забывается.

Вечер заканчивается, и ребята собираются ехать домой. Ева помогает мне убрать со стола, а парни выносят бутылки и прочий мусор. Тепло прощаемся. Потом Егор кивает друзьям:

— Подождите меня в машине.

И мы остаемся наедине.

Я все еще немного непроизвольно вздрагиваю, когда он меня касается, что не укрывается от него.

— Ада…, - начинает Егор, и его голос садится. Прочищает горло и продолжает: — Он не спрашивал твоего согласия?

На меня как будто ушат холодной воды вылился сверху. Я в ту же секунду понимаю, о чем именно он спрашивает. Сам догадался о том, о чем у меня не хватило духу ему рассказать. Цепенею. Кровь шумит в ушах, сердце гулко ухает в груди, глаза бегают, а язык прилипает к небу. Не могу разомкнуть губы. Но Егор снова все понимает правильно, лишь глядя на выражение моего лица.

Несдержанно ругается, сжимает кулаки и разворачивается. Но я успеваю увидеть гримасу на его лице. Непроизвольно охаю, потому что на нем читается желание убивать. Некоторое время смотрю на его напряженную спину и рвано вздымающиеся в такт вздохам плечи. Мне хочется обнять его, чтобы снять это напряжение. Но как я смею? Если это все в очередной раз из-за меня. Ощущаю желание разбежаться на хлипкой деревянной кладке и нырнуть в ледяную воду. И чтобы волны сомкнулись у меня над головой.

— Если бы он был жив, я бы убил его снова, — рычит Егор, подтверждая мои догадки.

Терпеливо жду. Сейчас это только его решение: нужна ли ему такая я после всего, что я позволяла с собой делать.

Наконец он оборачивается, и передо мной будто другой человек. Делает шаг ближе, берет меня за руку и нежно мне улыбается. В глазах — штиль, который предназначается только мне. Только залом между бровями все же выдает напряжение. Прислоняется так, что наши лица близко-близко, и горячо шепчет:

— Клянусь, теперь все будет по-другому, Ада. Я тебя не обижу. Разрешения твоего спрашивать буду, не на каждую мелочь, конечно, а то это дебилизм полный будет, но по важным