После долгой зимы - Мар Лиса
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда капельница заканчивается, приходит доктор и сообщает, что у меня выявили сотрясение мозга и перелом носа, так что какое-то время я проведу здесь. Медсестра кладет на нос мешочек со льдом. Криво усмехаюсь. Как можно было умудриться сломать нос и заработать сотрясение об подушку безопасности — история умалчивает. Зато в остальном весь целый, после такого-то столкновения. Моя ласточка, наверное, разбита в хлам. Суки. Им не то что не удалось меня запугать, они еще и подстегнули копать под них еще усерднее. В мои планы не входило торчать тут. Напрягаюсь, пытаясь вспомнить хоть малейшие зацепки о той машине, отбиваю ответное сообщение Виктору с данными и прошу забрать мой видеорегистратор, если он уцелел.
А дальше в палату врывается ураган по имени моя мама. Голова от нее начинает болеть еще сильнее. Конечно же, для мамы я просто не справился с управлением по такой дороге и попал в аварию, не к чему ей знать все остальное. Была б моя воля, она бы даже не узнала, что я в больнице. К счастью, медсестра осаждает возмутительницу спокойствия и вскоре просит ее удалиться.
— Мам, — зову я ее на выходе из палаты. Мой голос звучит гнусаво из-за проблем с носом. — Не забудь про мою просьбу.
Она недовольно поджимает губы, но все же кивает. Ну в самом деле, не думает же она, что Ада виновата в этой аварии?
В реанимации я провожу два дня, а потом меня переводят в обычную палату. Там уже меня посещает Паша, которого пришлось вызвать из столицы, чтобы порулил, пока я не в состоянии, Макс, Саня и другие ребята из сервиса. Мои царапины на лице от разбившегося лобового стекла понемногу заживают, синяки под глазами и вокруг носа желтеют, а от количества цитрусовых, по ходу, скоро разовьется аллергия. В общей сложности я провожу в больнице семь дней. Головокружения и головные боли еще иногда беспокоят, но со зрением порядок, меня проверили, больше бездельничать я не могу себе позволить.
Но, к сожалению, как бы мне не хотелось, после выписки сначала я еду не к Аде, а на собрание в кабинет Валерия Николаевича. Паша одалживает мне свой Вольво до вечера. Здесь уже все собрались, хозяин кабинета, Виктор и их общий друг из следственного комитета. Из хороших новостей: они считают, что вышли на правильный след в распутывании этого клубка, чем и спровоцировали действия, направленные на меня. И этим наши оппоненты еще больше спалились. Только вот мне порадовать их нечем. Из-за практически нулевой видимости номер машины я не увидел, стекла у нее были затонированы наглухо, мой видеорегистратор тоже бесполезен, т. к. внедорожник все время находился сзади. О чем и сообщаю разношерстной компании. Но, в отличие от меня, среди них настроение не такое упадническое.
— Мы запросили данные со спутников, — с легкой улыбкой отвечает Валерий Николаевич. — Вот ждем разрешения. И я почти уверен, что мы его получим. Многих заинтересовала возможность разоблачения шайки бандитов, которая терроризирует несколько городов уже больше двадцати лет.
— Мы провели экспертизу твоей машины, — обращается ко мне Леонид Игнатьевич. — Кто-то аккуратно поработал над твоими тормозами, причем уже довольно давно. Пока ты ехал по городу, вся тормозная жидкость вытекла.
— Как она? — севшим голосом спрашиваю я.
Все в комнате понимают, что я спрашиваю о состоянии своей машины. И в их молчаливых взглядах я ясно читаю ответ. Надежды нет.
— Нафига я им вообще сдался? — бушую я.
— Свидетеля возможного убрать, который может опознать их ребят, вероятно, — разводит руками Валерий Николаевич. — Будем разбираться.
— На связи, как всегда, — кивает мне Виктор. — Отдыхай пока.
Но покой нам только снится, так что я выхожу, прыгаю в машину и держу курс к даче. Наконец-то.
Ада
Егор снова куда-то пропадает на неделю. Нет, он много пишет мне, за исключением одного дня, ссылается на то, что много работы. Но наши сообщения пропитаны нежностью, легким подтруниванием и флиртом. Он обещает, что очень скоро сможет вырваться ко мне и просит подождать, а я не выпускаю телефон из рук и засыпаю с ним. Где-то посреди недели курьер привозит мне от него букет — великолепные разноцветные пионы. Я и по праздникам цветами не избалована, а уж без повода для меня сродни волшебству. Так что, в целом, настроение вполне оптимистичное, я осознаю, как много Егор для меня делает, и обижаться в такой ситуации я просто не имею права.
Становится мягко говоря не по себе, когда в один из дней до меня по видеосвязи пытается дозвониться контакт с именем Пылаева Инесса Тимофеевна. Я, конечно, сразу понимаю, кто это. Это Егор выполняет свое обещание. Во рту мгновенно пересыхает, сердце колотится на вылет, пытаюсь пригладить выбившиеся из косы прядки и смахиваю с кофты несуществующие соринки. Как будто мне это поможет. Дрожащей рукой тянусь к мышке и нажимаю на зеленую кнопку. На моем экране возникает ухоженная женщина среднего возраста с собранными в аккуратный пучок темными волосами. Программа плохо передает цвет глаз, но я не вижу в них той пронзительности, с которой на меня смотрят глаза Егора, и делаю вывод, что они ему достались по наследству от другого родственника. Женщина не спешит начать разговор, тоже изучая меня.
— Добрый день, меня зовут Ада, — неловко представляюсь я.
Мама Егора поджимает губы, и я сразу все понимаю. О, увы, мне слишком хорошо знакома эта эмоция, я видела это движение всю свою жизнь. Я определенно точно-точно ей не нравлюсь. Не знаю, должно так быть или нет, но меня это очень задевает. Но Инесса Тимофеевна оказывается настоящим профессионалом своего дела и быстро берет себя в руки. Не задав мне ни одного личного вопроса, определяет для себя только уровень моих знаний. Качает головой. Я и сама знаю, что это тяжелый случай, но во мне с лихвой хватает желания узнавать новое и через край бьет эйфория от новых недоступных мне ранее возможностей. Я буду прилежной ученицей. О чем и сообщаю
