Сочинения - Уильям Теккерей

На это мистер Уорингтон мог только поклониться и пробормотать несколько вежливых слов, после чего милорд, сделав вид, будто прекрасно их расслышал, отвесил Гарри еще один глубокий поклон, сказал, что будет иметь честь посетить мистера Уорингтона, и, кивнув молодым людям, покинул залу.

Глава XXVI, в которой мы оказались очень далеко от Окхерста

В пределах владений трактира «Белый Конь», под самым окном большой залы, простиралась лужайка для игры в шары, где стояло несколько столиков, за которыми можно было выпить пуншу или чаю. Когда трое молодых джентльменов почти одновременно кончили обедать, мистер Моррис предложил выйти на лужайку, чтобы в прохладе распить бутылочку.

– Джек Моррис готов отправиться в тартарары, лишь бы придраться к случаю, чтобы еще раз выпить, – заметил милорд.

После чего Джек заявил, что каждый джентльмен идет к погибели своим путем. И он не отрицает, что его слабость – вино.

– Путь лорда Честерфилда устлан зеленым сукном, – отозвался лорд Марч. – Его сиятельство жить не может без карт и костей.

– Милорда Марча одолевает не один бес, а несколько. Он любит карты, он любит скачки, он любит пари, он любит пить, он любит есть, он любит деньги, он любит женщин, – познакомившись с его сиятельством, вы попали в дурное общество, мистер Уорингтон. Он сыграет с вами на каждый акр, который есть у вас в Виргинии.

– С величайшим удовольствием, мистер Уорингтон, – вмешался милорд.

– И на весь ваш табак, и на все ваши пряности, и на всех ваших рабов, и волов, и ослов, и на все, что только у вас есть.

– Не начать ли нам сейчас? Джек, вы никогда не выходите из дома без стаканчика с костями и пробочника. Я сыграю с мистером Уорингтоном, на что он пожелает.

– К сожалению, милорд, табак, рыба и ослы и волы мне не принадлежат. Я только что достиг совершеннолетия, а моя матушка старше меня лет на двадцать, не больше, и, без сомнения, может прожить дольше, чем я.

– Держу пари, что вы ее переживете. Я уплачу вам сейчас, а после ее смерти вы вернете мне эту сумму в четырехкратном размере. И я готов сейчас же поставить хорошие деньги против вашего виргинского поместья, когда оно перейдет к вам после кончины вашей матушки. Как оно называется?

– Каслвуд.

– Говорят, настоящее княжество. Держу пари, что здешние сплетники преувеличили его богатства в десять раз, не меньше. А почему вашему имению дали такое название? Или вы в родстве с лордом Каслвудом? Постойте-постойте, я знаю… миледи ваша матушка – дочь истинного главы рода. В пятнадцатом году он поставил на битую карту. Я десятки раз слышал его историю от моей старушки герцогини. Она знавала вашего деда. Он был приятелем Аддисона, и Стиля, и Попа, и, наверное, Мильтона, и всех прочих умников. Жаль, что он не остался дома и не отправил на плантации младшую ветвь семьи.

– Я только что гостил в Каслвуде у моего кузена, – заметил мистер Уорингтон.

– Гм! А вы с ним играли? Он любит и карты и кости.

– Нет. Только с дамами, по шесть пенсов.

– Тем лучше для вас обоих. Но с Уиллом Эсмондом, если он был дома, вы играли. Ставлю десять против одного, что с Уиллом Эсмондом вы играли!

Гарри покраснел и признался, что по вечерам они с кузеном иногда играли в карты.

– А Том Сэмпсон, их капеллан? – воскликнул Джек. – Он тоже был там? Бьюсь об заклад, что Том был у вас третьим, а если вы играли против Тома и Уилла Эсмонда вместе, то да помилует вас бог!

– По правде говоря, я обыграл их обоих, – сказал мистер Уорингтон.

– И они расплатились? Бывают же в мире чудеса!

– О чудесах я ничего не говорил, – ответил мистер Гарри, улыбнувшись и прихлебывая вино.

– А вы умеете молчать – volto sciolto [299] , э, мистер Уорингтон? – сказал милорд.

– Прошу прощения, – заявил прямолинейный Гарри. – Кроме родного языка, я еще немного знаю французский, и только.

– Лорд Марч изучал итальянский язык в Опере, и уроки обошлись ему недешево, – объяснил Джек Моррис. – Нам надо показать ему Оперу, верно, Марч?

– А надо ли, Моррис? – спросил милорд, словно ему не слишком понравилась такая фамильярность.

На обоих джентльменах были одинаковые маленькие парики без пудры, синие сюртуки с серебряными пуговицами, лосины, сапоги для верховой езды и маленькие шляпы с узким галуном, – ничто не выдавало в них щеголей.

– Опера меня не очень манит, милорд, – сказал Гарри, все больше оживляясь от вина. – Но мне хотелось бы побывать в Ньюмаркете и посмотреть хорошую английскую охоту.

– Мы покажем вам и Ньюмаркет и охоту, сэр. Вы хороший наездник?

– По-моему, недурной, – ответил Гарри. – Кроме того, я неплохо стреляю, и прыгаю тоже.

– А сколько вы весите? Держу цари, что мы весим одинаково или я больше. Держу пари, что Джек Моррис побьет вас в стрельбе по птицам и по мишени с двадцати пяти шагов. Держу пари, что я прыгну дальше вас на ровной земле… вот здесь, на лужайке!

– Я не знаю, как стреляет мистер Моррис – ведь я никогда вас не видел, господа, – но я принимаю ваши пари по вашим ставкам, милорд! – воскликнул Гарри, который к этому времени совсем оживился от бургундского.

– По двадцать пять фунтов каждое! – объявил милорд.

– Идет! – воскликнули оба. Молодой виргинец считал, что ради чести родного края не должен отказываться ни от одного пари, которое ему предлагают.

– Последнее пари мы можем разыграть сейчас же, если вы еще твердо держитесь на ногах, – сказал милорд, вскочил со стула, потянулся и посмотрел на сухую пыльную траву. Он снял сапоги, сбросил сюртук и жилет и, швырнув их на землю, застегнул пояс потуже.

Гарри относился к своей одежде с гораздо большим уважением. На нем был его лучший костюм. Он снял свой бархатный кафтан и камзол, тщательно их сложил и, заметив, что все столики вокруг залиты вином, через открытую дверь вернулся в залу, намереваясь положить свою одежду на чистый стол.

Там уже обедал новый посетитель. Это был не кто иной, как мистер Вулф, перед которым стоял цыпленок с салатом и скромная пинта пива. Гарри был в превосходнейшем расположении духа. Он сообщил полковнику, что держит пари с лордом Марчем – не хочет ли полковник Вулф войти с ним в долю? Полковник Вулф ответил, что он слишком беден, чтобы держать пари. Но, может быть, он выйдет на лужайку и будет свидетелем? С большим удовольствием. И, поставив стакан, полковник Вулф вышел на лужайку вслед за своим юным другом.

– Что это за рыжий мужлан с постной физиономией? – осведомился Джек Моррис, который также испытывал живящее влияние бургундского.

Мистер Уорингтои сообщил, что это полковник двадцатого полка Вулф.

– Ваш покорный слуга, господа, – сказал полковник с сухим военным поклоном.

– Впервые в жизни вижу такую фигуру! – воскликнул Джек Моррис. – А вы, Марч?

– Прошу прощения, вы, кажется, сказали «Марч»? – спросил полковник с очень удивленным видом.

– Я граф Марч, к вашим услугам, полковник Вулф, – сказал молодой вельможа с поклоном. – Мой друг, мистер Моррис, так накоротке со мной, что после обеда мы делаемся точно братья.

«Почему этого не слышит весь Танбридж-Уэлз!» – подумал Моррис и пришел в такое восхищение, что воскликнул:

– Держу два против одного за милорда!

– Идет! – отозвался мистер Уорингтон, и восторженному Джеку пришлось повторить «идет!».

– Примите его пари, полковник, – шепнул Гарри своему другу.

Но полковник ответил, что его средства не позволяют ему проигрывать, а поэтому он не должен рассчитывать и на выигрыш.

– Я вижу, что вы уже выиграли одно из наших пари, мистер Уорингтон, заметил лорд Марч. – Я выше вас дюйма на два, но вы шире в плечах.

– Вздор, милейший Уилл! Готов держать с вами пари, что вы весите вдвое больше него, – воскликнул Джек Моррис.

– Идет, Джек! – со смехом ответил милорд. – Все пари по двадцать пять фунтов. Вы принимаете это его пари, мистер Уорингтон?

– Нет, мой милый… хватит и одного, – сказал Джек.

– Прекрасно, мой милый, – ответил милорд. – А сейчас мы займемся нашим последним пари.

Гарри, облаченный в лучшие свои шелковые чулки, черные атласные штаны и изящные гетры, в отличие от своего противника, не решился спять башмаки, впрочем, тяжелые сапоги со шпорами, которые были на том, меньше всего подходили для состязания в прыжках. Перед ними была ровная полоса дерна ярдов в тридцать в длину, так что места хватало и для разбега и для прыжка. Лужайку окаймляла усыпанная песком дорожка, за которой находилась ограда и ворота с вывеской – на лазурном поле между двумя кеглями ганноверский белый копь в прыжке, а вместо девиза фамилия хозяина и название вышеупомянутого животного.

Друг лорда Марча положил на землю платок, указывавший место, откуда соперники должны были прыгать, а мистер Вулф встал по другую сторону лужайки, чтобы отмечать длину их прыжков.

«Милорд прыгал первым, – сообщил мистер Уорингтон в письме, адресованном миссис Маунтин, Каслвуд, Виргиния, которое сохранилось до наших дней. – Он хотел, чтобы начал я, но я вспомнил историю про сражение при Фантенуа, которую часто рассказывал мой любимый Джордж, и сказал: «Monseigneur le Comte, tirez le premier, s'il voua play [300] . И он прыгнул в одних чулках, а я в честь Старой Виргинии имел удавольстие побить его сиятельство больше, чем на два фута, и имено на два фута девять дюймов, потому, что я прыгнул на двадцать один фут три дюйма по мерке троктирщика, а его сиятельство только на восемнадцать футов шесть дюймов. Я уже до этого выиграл у него парри по поводу нашего веса (я ведь сразу увидел, что он весит меньше). Так что он и мистер Джек заплатили мне свои два проигрыша. Передай матушке мой самый почтительный поклон – она на меня не рассердится, потому что я держал парри ради чести Старого Доминиона, а мой противник был знатный вельможа; у него у самого есть два граффства, а после смерти отца он будет герцогом. Парри тут в большой моде, и все молодые арестакраты и светские люди держат парри с утра до вечера.