Имперская гвардия: Омнибус - Стив Лайонс

Но размышляя над этим, Карифа не покидало чувство, что его опасения по этому поводу сбудутся. Прорезать траншеи в вечной мерзлоте было довольно трудно, но инженеры двенадцатой армии должны были сделать только проходов, сколько могли, работая на жгучем холоде.

— Простите за вторжение, джентльмены. — сказал лейтенант. Отточенным движением он выполнил воинское приветствие и только потом снял шапку и шарф.

Наконец-то настоящий офицер, подумал Кариф. Разница между лейтенантом и Себастевым была разительна. У него было ухоженное лицо, ухоженная благородная борода и усы. Наверняка он закончил академию. Как он выдерживает службу под командованием этого напыщенного брюзги?

Себастев не стал вставать, а только махнул рукой со свой койки:

— Это мой адъютант и связист — лейтенант Олег Курицын. Ритс, это комиссар Дарид Аль Кариф из… Извините, комиссар, я не запомнил откуда вы.

— Потому что я не говорил, капитан. — ответил Кариф.

— Талларн? — предположил Курицын улыбнувшись.

Кариф быстро среагировал, спрятав своё раздражение. Гневная мысль пронеслась в его голове: «Почему все, кого я встречаю, предполагают именно это? Неужели, если у тебя черные волосы и смуглая кожа, то ты должен быть родом из этого жалкого места?»

— Вообще-то ДельтаРадима, — сказал он, возвращая своё самообладание и поспешил слегка поклониться, пожимая руку лейтенанта, — но я учился в Схола Экскубитос на Терраксе.

Посмотрим, что это им даст, подумал он.

Казалось, что угрюмое настроение Себастева совсем не изменилось, они вместе с лейтенантом рассматривали список имён. Самые строгие и воинственные комиссары за всю историю Империума выходили из схолы на Терраксе, это стало позором. Кариф не придавал значения упоминаниям о том, что он один из наиболее терпимых выпускников.

— Простите моё неведение, комиссар, — слегка поклонившись сказал Курицын, — до этого момента я не слышал о Дельта Радим. В любом случае — добро пожаловать в пятую роту.

— Ты что-то хотел сказать мне, Ритц? — перебил Себастев.

— Срочное сообщение из расположения полковника Кабанова, сэр. Он просит всех собраться в тактической комнате.

— В тактической комнате? — переспросил Себастев. — В нашей тактической комнате?

— Это настолько необычно, капитан? — спросил Кафиф.

— Да. — сказал Себастев.

— Полковник Кабанов, — начал объяснять Курицын, — обычно проводит свои совещания в штабе полка, комиссар. Учитывая размер сегодняшних атак он, наверное, понимает, что не стоит оттягивать командиров рот с линии фронта. В любом случае, он выбрал нашу тактическую комнату, а это значит — что-то случилось.

— Есть ли, какой-то повод для оптимизма, джентльмены? — спросил Кариф — До того, как вы вошли, капитан мне рассказывал всякие вещи о плохом снабжении и тому подобное. Свежее пополнение должно стать желанной новость, я полагаю.

— Пополнение? — спросил Себастев.

— Простите, сэр. — сказал Курицын. — Я забыл сказать вам. С комиссаром прибыли салаги.

— Салаги? — спросил Кариф.

— Так точно — ответил Себаств, — новый призыв, только что с конвейера: салаги. Скольких мы получили, Ритс?

— По всему полку? Или только пятая рота?

— Пятая рота конечно.

— Он ждет снаружи, сэр. — говоря это Курицын смотрел в пол.

Кариф подавил усмешку, когда увидел лицо капитана.

— Он? — Себастек сказал это слово так, будто выплюнул его. — Ты хочешь сказать…?

Курицын развернулся, открыл дверь и позвал кого-то снаружи.

В блиндаж вошел востроянец, он был необычайно худым, хлопья снега с его шапки и брони на плечах падали на пол. Лейтенант запечатал за ним дверь и приказал снять шарф.

Солдат был голубоглаз, краснощек и с наивным лицом. В нем было больше от церковного певчего, чем от подготовленного гвардейца. Он выглядел еще совсем подростком, хотя чтобы попасть в полк, ему должно было быть не меньше восемнадцати лет. На его лице на было шрамов, которые большинство призывников получали при прохождении начальной подготовки, а потом гордились ими.

Кариф сразу же узнал мальчика. От города до траншей он ехал в химере с горсткой других людей в задней части машины, однако он не мог вспомнить его имени.

Капитан Себастев уставился на мальчика со смешанными чувствами отвращения и недоверия.

— Кхек, это что еще такое? — проревел Себастев. — Новый ротный талисман на удачу? Он никогда не станет достаточно старым, чтобы пойти на службу. Как твоё имя, солдат? И где твои чертовы усы?

Испытывая жалость к нервничающему мальчику, лейтенант Курицын ответил за него:

— Это Данил Ставин, сэр. В его документах сказано, что ему восемнадцать. Он прибыл на последней лодке с комиссаром и еще примерно тремястами другими. В 68-ой было назначено примерно сорок человек. Мы получили этого.

— Хорошо, — сказал Себастев, — во имя Трона, да он, наверное, что-то вроде космического десантника. Это так, Сталин? Ты космодсантник?

— Ставин, сэр. Через «в», сэр. — сказал мальчик. Его голос звучал подобно нервному шепоту.

«Лодкой», упомянутой лейтенантом Курицыным был Имперский военно-морской крейсер «Честь Гельмунда». В отличие от других полков Имперской гвардии, которые образовывали новые подразделения, Первенцы получали подкрепления прямо на боле боя. Эта особенность диктовалась древним договором, о котором не имели представления большинство ныне живущих. А если знали, то не говорили об этом.

Новички, покинувшие Вострою, уже заняли свои места, когда Кариф ступил на борт в порте Мав. Все те месяцы, что корабль прокладывал курс через варп, Кариф наблюдал за тренировками молодых востроянцев, подготавливавших себя к участию во второй Колдасской войне. Но когда Мир Даника был признан не просто болотом, а чем-то большим в плане тактики, то эти несчастливцы были приписаны в двеннадцатую армию и стрпдали от насмешек остальных. Настоящая слава бала на другой стороне кластера, там, где на Холдасском фронте они сдерживали огромную армаду орков, идущую со звезд Гоул.

По пути на восточный фронт Кариф наслаждался произведенным впечатлением, когда рассказывал истории о своих боевых подвигах. Он рассказывал им об опыте столкновений с неподдающимися пониманию эьдарами. Затаив дыхание, они слушали его истории о наводящих ужас тиранидах. Эго Карифа за время этого полета было удовлетворено. Что с того, что он немного приукрасил свои байки? Вспомнив это, Кариф улыбнулся мальчику, а мальчик широко улыбнулся ему в ответ.

— Ты чего такой счастливый, солдат? — взревел Себастев. — Скоро мороз отобьёт у тебя желание улыбаться.

Щеки Стевина вспыхнули, а взгляд уткнулся в пол.

— Ритс, — сказал Себастев, — кому сегодня досталось больше всех?

— Это четвёртый взвод, сэр, но ненамного сильнее остальных взводов.

— Отлично, Ставин, я назначаю тебя в четвертый взвод. Твой командир — лейтенант Николо. Ясно?

Неожиданно Курицыну стало не по себе:

— Вообще-то, сэр, лейтенант Николо ранен топором орка в плечо. Сейчас он в полевом госпитале.

Себастев изверг такие проклятья, каких Кариф никогда не слышал. Некоторые из них рисовали в голове очень неприятные картины.

— Серьёзное ранение?

— Он потерял руку, сэр. Я бы сказал ему светит полная аугментация от плеча и ниже.

Очевидно встревоженный этой новостью, капитан на секунду замолчал. Потом он заметил оценивающий взгляд Карифа. На его лицо быстро вернулось прежнее выражение:

— Николо крепкий человек. Он в хороших руках. Наши медики самы лучшие в двенадцатой армии, комиссар. — потом он посмотрел на мальчика. — Хорошо, тогда, Ставин, ты пойдёшь к сержанту Брешеку. Он назначит тебя куда-нибудь.

Глядя на мальчика, Кариф подумал, что тот скорее всего не переживет первого своего сражения. Те, кто выживают — рождены бойцами, забияками, убийцами, социопатами. Есть конечно и такие, кто быстро учится. Некоторые из них выживают. Они проходят тяжёлое обучение. Этот мальчик не похож на бойца. Может ему удастся быстро научиться?

— Извините, капитан, — сказал Кариф, — я бы хотел предложить место распределения в отношении солдата Ставина.

— Хорошо, — сказал капитан, — закончим уже с этим.

— Вы согласитесь, что часто, вновь назначенные комиссары испытывают трудности при столкновении разных культур. Это всё усложняет, для каждой заинтересованной стороны. Таким образом, чтобы помочь мне освоится среди востроянцев я бы хотел попросить себе помощника. А так как, по вашим словам, рядовой Ставин салага…

— Я понял куда вы клоните, комиссар, — сказал капитан, — и конечно я не могу назначить вам более опытного человека для полировки ваших сапог. Хорошо. Рядовой Ставин, ты будешь служить адъютантом комиссара. Делай, что он тебе скажет, если я не скажу делать что-то другое. Может ты и помощник комиссара, но командую здесь я. Не забывай это.