Обернись моим счастьем (СИ) - Тур Тереза

Арктур присмотрелся к синим огонькам, что тонко пищали прямо над ухом, и писк этот превращался как будто в его собственные мысли. Он слышит какой-то диалог, но не может понять — что к чему. У этих…бабочек есть тельце — ручки, ножки, вытянутые заостренные уши и раскосые глаза. Удивительно…

— Ари — действительно спит! Ее подсознание осознает, что видит сон! Поэтому она оборачивается — она верит, что во сне можно все!

— Но ведь он — тоже спит!

— Не совсем. Ральф в забытьи. И он… Он совсем меня не помнит….

Маленькое насекомое, кажется, заплакало…

— Эй… Не плачь! — хрипло прошептал оборотень — Ты…козявка?

— Вспомни! Вспомни меня, Ральф! Помоги!

…

Дождь. Дождь тихонько барабанит по крыше особняка и в дверь спальни. Нет. В дверь стучит не дождь. Это слуга. Он что — уснул? Предки, уже утро!

— Ваша светлость?

— Да.

— Вам письмо.

Арктур взял конверт. Письмо было от Моэра. Они с Алексом Марлоу едут в Ригвелл… Какой еще Ригвелл?! Вакцина… Так. Он пришлет за ним кэб…

— Когда это принесли, Даррэл? — зарычал оборотень.

— Вчера ночью, ваша светлость.

— Почему вы докладываете об этом только сейчас?

— Вчера я пытался… — бумага с хрустом исчезла в кулаке рассерженного хозяина, взгляд его тоже не предвещал ничего хорошего, однако дворецкий не чувствовал за собой вины — если что, он может поклясться этой самой Льяррой, о которой столько слышал, что сделал все, что мог. — Заварить вам успокаивающего чаю, ваша светлость? — обиженно поинтересовался Даррэл.

— Кофе! Крепкий кофе, плотный завтрак, дорожный саквояж! Кэб еще ждет меня?

— С пяти утра, ваша светлость.

— Отлично. Пошевеливайся, Даррэл, у меня мало времени!

Алекс.

Ночь. Я иду в темноте, обхватив себя руками. Холодно. Платье совсем изорвалось — остались какие-то лохмотья, каждый шаг дается с трудом — я поднимаюсь в гору, туда, где под звездным небом стоят двое. Их волосы треплет ветер. Женское платье. Мужской костюм. Траур. Они одинаковые. Бледные. Брат и сестра. Мальчик и девочка. Они с грустью и тоской смотрят мне в глаза, а я заливаюсь слезами, потому что знаю — они должны меня убить…

Они должны меня убить, но я все равно иду им навстречу — все ближе и ближе. И вот они уже хватают меня за руки и тянут к краю скалы, чтобы бросить в пропасть! Мне бы закричать, попытаться вырваться, но…зачем? Все равно кто-то должен умереть. Один из нас должен умереть. Пусть умру я. Та, что связывает близнецов воедино, та, что играет всю свою жизнь обе роли! Маски выросли, окрепли и уничтожили ту, что все это время вдыхала в них жизнь. Поочередно. Больше они не хотят с этим мириться! Они хотят жить всегда!

— Мы хотим тебя уничтожить! — шипит глина под черной вуалью.

— Прощай! — улыбается мой бледный двойник.

Я не сопротивляюсь. Я лечу. Вниз. В бездну, в самое сердце кипящего вулкана! Бурлящая лава спасет волков. Я это знаю.

Знаю!

Мягкий, теплый песок. Надо же… Я что — жива? Солнце — огромный, кровавый диск, садится за горизонт, а прямо передо мной — золотой лев! Огромный. Красивый… Его рык — раскаты грома! Грива — огненное пламя кипящей лавы!

А это — кто? Маленькие синенькие огоньки…

— Помоги нам! Алекс! Помоги Ральфу!

…

— Ральф! Раааальф!

— Алекс! Алекс, проснись!

Встревоженное лицо Ари. Что-то очень холодное на лбу. Очень… холодное. И мокрое.

— Что это? — горло саднит, будто я сорвала голос.

— Замороженный бифштекс.

— Ари! Фуууууу! — я села, отодвинув руку сестры. — Что… что ты придумала?!

— Ты вся горишь! Кричишь во сне…

— Где ты взяла эту гадость?

— У мадам Клай. И вовсе это не гадость. Мама всегда так делала, когда у меня был жар.

— Ну да. У вас, у львов — свои причуды. Убери, пожалуйста, со мной все в порядке, ладно?

Я вскочила и стала одеваться, кидая в сумку все, что попадалось под руку.

— Сколько времени?

— Пять, — Ари смотрела на меня очень внимательно.

— Пять утра?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Да.

— Хорошо, — выдохнула я, перестав суетиться. — Значит, время еще есть…

— Конечно, есть! Тем более что твои вещи внизу. Вчера ты все собрала. И вещи, и саквояж. Забыла?

— Да, — рассеянно пробормотала я, все еще пытаясь придти в себя и восстановить дыхание. — Забыла.

— Тебе снился Ральф? — глаза сестры сверлили насквозь.

Ох… Знаю я этот ее взгляд. От него практически невозможно улизнуть, — но я должна! Ну не рассказывать же ей, что…

СТОП! Откуда она знает?!

— С чего ты взяла? — как можно более безразличным тоном поинтересовалась я у львицы.

— Ты звала его во сне.

— Я?!

— Ты, Алекс! Не я, — львица склонила голову на бок.

— Ой…. Ой, Ари! Ммммммммммм… Ты чувствуешь? Чувствуешь, а? Как пахнет! Булочки? С корицей! Так есть хочется… Пойдем вниз, а?

— Ты еще всплесни руками, — фыркнула оборотень (ну точь-в-точь как кошка!), — и удивленно так закричи: «Неужели мадам Клай печет к завтраку свежие булочки? Не может быть!».

— Ха-ха-ха-ха-ха… Ари! Прекрати! У меня от смеха живот сводит…

— От голода его у тебя сводит! Вы до ночи сидели с доктором в подвале — ты так и не поела. Мадам Клай и так печет свои булочки последнее время чуть ли не каждое утро, а уж перед вашей поездкой в Ригвелл… Неужели ты думаешь, она вас отпустит без корзины с провизией?

— Ну да. Минимум годовой запас там у нее — не иначе.

— Пойдем — отдадим еще вот это, — и оборотень помахала замороженным куском мяса прямо перед моим носом.

Так или иначе — от серьезного разговора отвлечь сестру удалось. Пока. Дальше — видно будет. Конечно, она не забудет! Адвокат Рендберг не забывает ничего и никогда — очень полезное качество для самого адвоката, конечно, но уж очень не удобное для тех, кто имеет дело с Ариандной.

Завтракали мы все вместе. Доктор Моэр уже сидел за столом, когда мы с сестрой вошли в столовую. Запахи щекотали ноздри, но доктор Моэр к еде практически не притронулся. Я же уплетала за обе щеки.

— Я еще раз проверил нашу работу, — доктор сделал маленький глоток кофе. — Могу вас похвалить, юный Марлоу! Все же вчера мы с вами устали. Однако каменный куб, вырезанный из «Слезы моря» — совершенен! И это не смотря на то, что работать с подобным материалом невероятно трудно, — доктор обвел всех присутствующих победоносным взглядом. — Какая точность… Мастерски сработано, мой мальчик! Однако мы не подготовили глину, а времени у нас…

— Готовить не надо, — я улыбнулась мадам Клай, кивая — да, да, я буду добавки! — Глина сама примет нужную форму.

— Алекс, — вступил в разговор Морган, — я положил дополнительный запас зелий. Пойдем — покажу.

— Просто скажи — где, — пожала я плечами.

— Пойдем — покажу!

Я проглотила последний кусок второй порции омлета и только тогда поняла, что Моргану нужно мне что-то сказать. Мы поднялись наверх.

— Алекс! Первое — что сделает глина — твоего двойника!

— Но…почему?

— Потому что помнит. Ты должна сделать двойника и только потом попросить его принять ту форму, что тебе нужна. Обратно — так же.

— Откуда ты это знаешь?

— Питер как-то обмолвился.

— Что ж он мне-то об этом «как-то не обмолвился», а?

— Не знаю, — дворецкий пожал плечами. — Наверное, не зачем было. Главное — не делай с глиной никаких операций в присутствии доктора!

— Будет сложно, но я постараюсь. В крайнем случае — выкручусь. Он же ничего о живой глине не знает — так?

— Не знаю. Не уверен. Он — тоже артефактор…

— Алекс! Нам пора! Кэб подъехал! — раздался снизу голос Моэра.

Дождь барабанил по крыше кэба тоскливо и жалобно, как будто боялся чего-то. Мы с Моэром молчали. Оба думали об одном и том же — получится ли вакцина. За окном мелькали холмы, дорога уже стала красной от глины — значит, Регвелл близко.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})