Анклав - Энн Агирре

– А я… я почему-то думала, что я нормальный гражданин и у меня всегда будет, куда пойти и с кем поговорить…

И эта мысль причинила мне почти физическую боль. Я никогда не забуду Камня и Наперсток. И всегда буду по ним скучать. Я буду переживать за Шнурка и думать, как там мелкие. В особенности Девочка 26. Но оказалось, мне там не место. И я это теперь точно знала. Я принесла себя в жертву не только из-за жалости к Камню.

– Ну а сейчас?

Я не сумела соврать:

– Я же там родилась. И думала, что там и умру. И если бы не ушла, прожила бы спокойную, довольную жизнь. Я ведь верила во все, что они рассказывали про Поверхность. Когда мы полезли наверх в тот день, я думала, что помру со страху.

– Нет. Ты бы не умерла от страха, – возразил он. – Ты никогда не знала поражений. И была полна решимости доказать всем, что достойна стать Охотницей. А между тем никому это и не нужно было доказывать. Ты самой себе хотела это доказать.

Я несказанно удивилась:

– В смысле?

– Ты же была лучшей из лучших. Кран – он ведь просто сильный, очень сильный. А так – мы бы с тобой вышли в финал. Но я думаю, что ты так сомневалась, потому что с самого начала не было в тебе той твердости, что нужна Охотнику. Для тебя все это было… нелегко.

– Да, – тихо согласилась я, вспоминая того слепого мелкого.

Мы ведь его так и не спасли.

– Так, значит, вот почему я…

Но договорить я не успела. К нам подбежала Теган:

– Ах вот где вы прячетесь!

Момент был упущен, я встала и пошла в комнату с диванами – туда, где осталась банка с вишнями. Я отдала Теган открытую консерву:

– Вот, попробуй.

– Ой, что-то оно… – тут она осторожно попробовала сок, ахнула и запустила в банку пальцы.

И тут я поняла, почему Невидимке нравилось смотреть, как я ем. Теган радовалась вкусной еде, и ее удовольствие передалось мне, и я почти против воли расплылась в улыбке. Пусть доедает, чего уж. Пусть в ее жизни случится хоть что-то приятное.

– У меня тут еще имеется парочка банок. Запри дверь, пожалуйста.

И пока Невидимка задвигал засов, я порылась в сумке и извлекла консервы:

– Ну-ка, давайте посмотрим, что у нас на ужин…

Мы вскрыли первую банку, и оттуда пахнуло рыбой. Но не тухлой – я это могла сказать наверняка. Годы прибавили опыта, и я стала прекрасно разбираться в еде – что можно есть, а что уже испортилось. Судя по цвету и плотности, это и впрямь была рыба. Мы ее тут же поделили на троих. Нам нужно было подкрепиться – неизвестно, когда еще представится возможность так сытно поесть. Еще у меня нашлась банка с надписью «Овощное ассорти». Разноцветная смесь, конечно, оказалась не такой вкусной, но была мягкой, как каша, и мы основательно набили животы.

– Спасибо, что позволили идти с вами, – вдруг сказала Теган.

Невидимка вздохнул:

– Не спеши благодарить нас. Мы идем на север. Кто знает, может, в конце пути ты пожалеешь, что не осталась с Волками. Мы не знаем, что ждет нас в будущем.

– А я бы хотела пойти и узнать.

Во взгляде ее отразился голод – но не животный. Ей была нужна не еда. Так смотрит человек, который жаждет узнать правду. И я очень хорошо ее понимала. Мне стало ясно – нашим мелким я уже ничего рассказать не смогу. Они не узнают, как оно все на самом деле. Но меня распирало от желания понять, как так получилось, что кто-то живет под землей, ну как мы в анклаве, откуда берутся Уроды, кто такие Норные и почему кто-то остался на Поверхности и превратился в чудище почище тех, что водятся в туннелях.

– Книга все еще у тебя? – вдруг спросил Невидимка.

Я молча нащупала ее в сумке и передала ему. Из далекого окна падало достаточно света, чтобы разобрать буквы. Не спрашивая, хотим мы слушать или нет, он открыл книгу и принялся читать. Я слушала и слушала, а потом веки отяжелели, и я прилегла, устроив голову у него на коленях. И мне снились юноши, чья кожа отливала огненным золотом, и девушки, по лицам которых бежала тень.

Перл

Мы два дня бродили среди развалин, пока отыскали место, где раньше жил друг отца Невидимки. Шли мы ночью, чтобы ненароком не нарваться на бандитов. Конечно, знаки на стенах зданий помогали избегать опасных участков – мы держались подальше от мест, где все было размалевано. Но это изрядно замедляло продвижение по городу.

Здесь воздух пах по-другому – острее, насыщеннее. Втянешь его ртом – и на языке останется солоноватый привкус консервированной рыбы. Теган это тоже заметила: задрала голову вверх – и как рванула вперед. Невидимка принялся звать ее – какое! Она бежала, не обращая внимания на его оклики! И я следом – мне тоже хотелось знать, откуда взялся этот новый запах. Мы бежали, бежали – и вдруг остановились как вкопанные. Потому что мир… кончился. То есть земля перед нами круто обрывалась вниз, потом шла осыпь, а потом – вода. Я никогда не видела ничего подобного. Даже представить не могла, что такое существует. Оно было как небо – огромное, и вдалеке они соединялись в поцелуе – там посверкивало синее, а потом синее переходило в черное, и отраженные звезды дрожали на безмерной глади. Я потрясенно ахнула.

– Ты видел такое раньше? – прошептала я Невидимке.

– Один раз. Но я не был уверен, что правильно запомнил то, что видел. Иногда мне казалось, что оно мне приснилось.

И я представила себе: вот Невидимка, еще малыш, в половину его нынешнего роста, стоит, вцепившись в отцовскую руку, и смотрит, как вода с шумом бьется в скалы. Я смотрела и думала: конца-краю этому не видно, но, возможно, это не конец, а как раз начало. А может, я ошибаюсь, и вот это вот и есть предел мира, конец и граница всего живого. Да, скорее всего, все-таки это предел, за который не перейдешь. Я смотрела, а вокруг стояла напряженная, до боли, тишина. И мне хотелось оплакать судьбу мелких анклава, которые никогда не увидят такой красоты, но я сдержала слезы.

И тут из вод поднялось солнце – оно показалось, а потом постепенно полностью вышло из-за края неба. И оно встало, и на воде изогнулась сияющая дорожка отраженного света – и подобралась прямо ко мне. Я не знаю, сколько мы так простояли, завороженные невиданным зрелищем. А потом Невидимка подергал меня за ладонь. Я даже не заметила, что он держит меня за руку. Пальцы его были сильными и уверенными. Теган выглядела сонной – наверное, очень устала.

– Надеюсь, из-за нашей беготни ты не заблудился, – сказала она.

Невидимка помотал головой:

– Нет, я помню это место.

«Это место» оказалось странным зданием – вокруг него обвивалась дорожка, причем, похоже, из сгнившего дерева, давно просевшего и торчащего щепой. Невидимка пошел от него на север – вдоль кромки воды. Потом мы пришли к низенькому красному дому. На нем кто-то намалевал несколько букв, но краска облупилась, и на стене читались лишь отдельные знаки, они складывались в загадочное послание: «Олеа Л у ж»[5]. Я не знала, что это значило, но Невидимка, судя по всему, прекрасно ориентировался. Он зашел с той стороны здания, где вниз, к двери, уходили ступени. Окна все, как одно, были забраны черными тяжелыми решетками.

Он громко, настойчиво постучал. Над нами разгорался день. Я до сих пор так и не привыкла к солнцу и потому вытащила и надела темные очки. Воздух теплел, и вскоре я почувствовала, как кожу пощипывает от солнечного жара. Невидимка все колотил и колотил в дверь, а потом принялся дергать за свисающую сверху веревочку. А мы стояли и ждали.

– Пошел прочь! – заорал из-за двери женский голос.

– Перл?

В двери приоткрылась крохотная щелка – оттуда на нас настороженно смотрели:

– Вы кто?

– Мой отец знал твоего. Ты же дочка Осло? Мы пришли к тебе за помощью.

И она сказала что-то такое, что я не расслышала из-за грохота металлической двери. До нас донеслись щелчки и звон многих засовов и цепочек, и наконец дверь открылась – широко.

– Заходите. Быстрее!

Мы, не теряя времени, просочились внутрь.

Она повела нас вниз по бесконечной лестнице к другой двери – тоже железной и весьма надежной. Открыла ее, мы зашли – и я аж вытаращилась от удивления. Тут было чисто! Ни пылинки, ни соринки! И все новое! У нее тут реликвии прошлого, которые выглядели, словно их только вчера сделали! Я некоторые даже опознала: диван, кресло, стол. А вот вид остальных поставил меня в тупик. А еще у нее отдельная комната была отведена под припасы.

– Давно не виделись, – сказал Невидимка. – Ты изменилась.

В его улыбке проглянуло что-то такое, что мне совсем не понравилось. Ну да, естественно, Перл изменилась. Он же ее лет шесть – как минимум – не видел. Она была одного возраста с Невидимкой, а может, и постарше, и красивая-прекрасивая. И вся такая чистая-чистая. Со светлыми волосами, которые блестели, как звезды, и зелеными глазами – прямо как огромная вода, которую мы только что видели. А кожа… О, кожа ее не страдала болезненной бледностью, выдающей долгое пребывание под землей, как у меня. Она нежно просвечивала и казалась теплой-теплой.