Я всемогущий - Дмитрий Карманов

Президент доброжелательно смотрел на меня. Я молчал.

— Но вы ввязывались, — продолжил он, — ввязывались в эти проекты. И каждый раз выигрывали. Каждый раз. Сто из ста. Потребители, как крысы из той сказки о дудочке и крысолове, зачарованно шли к вам. Ничем другим, кроме как невероятным везением, мне это объяснить не смогли. Вы удачливы, Платон Сергеевич, удачливы настолько, что это граничит с чудом.

В горле пересохло.

Он попал в самую точку. В последнее время я постоянно был на виду — и, как оказалось, не так уж и сложно было оценить мои действия и понять, что главная их компонента — необычайное, необъяснимое везение. И разгадал это не кто-нибудь, а один из самых могущественных людей в стране. Чего же он теперь от меня хочет?

Президент внимательно наблюдал за мной. Казалось, что за прошедшие мгновения он отследил всю последовательность мыслей, рождавшихся у меня в голове. Увидев во взгляде немой вопрос, он всплеснул руками и сказал:

— Хотите я расскажу вам старинную легенду?

Его улыбка слегка расслабила меня. Я поёрзал в кресле, устраиваясь поудобнее, и произнёс:

— Расскажите.

Шевелёв снял очки, не спеша протёр их и вновь водрузил на переносицу.

— Давным-давно в одной стране на краю света существовал странный обычай. Раз в несколько лет все мужчины этой земли — от правителя до последнего бедняка, ныряли в море за жемчужными раковинами, коих водилось близ побережья бесчисленное множество. Каждый выныривал с раковиной, раскрывал её и находил жемчужину — кто-то крупнее, кто-то мельче. Выловленную добычу сравнивали между собой, и тот, кому посчастливилось вытащить самую крупную, самую красивую жемчужину, становился правителем этой страны.

— Была какая-то хитрость? — спросил я.

— Никакой хитрости, всё без обмана. Фактически, они бросали жребий — и тот, кому больше всех повезло, оставался править страной следующие несколько лет, а предыдущий правитель уходил в почётную отставку.

Шевелёв открыл бутылку минеральной воды, жестом предложил мне, я отказался. Он наполнил стакан, сделал несколько глотков и продолжил:

— На первый взгляд кажется, что это абсурд — выбирать правителя с помощью жребия. Однако жители той страны полагали, что тот, кто вытащит самую большую жемчужину, — любимец бога удачи. А раз так, то этому человеку должно часто везти, и те решения, которые он примет на посту, тоже будут удачливыми. Весь этот странный обряд был направлен на то, чтобы выявлять людей с повышенной везучестью.

Я понемногу стал понимать, к чему он клонит.

Президент отставил в сторону стакан и выпрямился в кресле, глядя мне прямо в глаза. От него снова повеяло волнами усталости. Я вдруг проникся смесью жалости и огромного уважения к этому маленькому стареющему человеку, сгибающемуся под тяжестью навалившейся на него ответственности, но безропотно и изо всех сил тянущему свою ношу.

— Сейчас много говорят о том, что я ищу преемника, — сказал он негромко. — И это действительно так. Мой срок на исходе, и хотя рейтинг у меня достаточно высок, я твёрдо решил, что пора уходить. Я перебрал множество кандидатов. Ознакомился с информацией об этих людях. Кого-то я знаю очень хорошо, мы вместе много проработали. С кем-то даже дружим. Но я далёк от того, чтобы выбирать себе преемника исходя только из личной приязни. Мне нужен человек, который принесёт максимум пользы России.

Последняя фраза звучала несколько напыщенно, однако тон Шевелёва не оставлял сомнений в том, что он говорит искренне.

— Я считаю, что вы, Платон Сергеевич, идеальный кандидат на эту должность. Вы — самый успешный бизнесмен в стране, вы сумели создать огромную компанию без использования естественных монополий, без выкачивания ресурсов из недр, буквально из ничего — из снега зимой. А для этого нужен ум, нужно умение углядеть перспективу там, где, казалось бы, ловить уже нечего. И что очень важно, — президент улыбнулся, — для этого нужна удача.

Он откинулся в кресле, опустив руки на подлокотники. В такой позе Шевелёв был похож на старого индейского вождя, передающего свой томагавк молодому воину.

— Вы первый, кому я делаю такое предложение, — медленно проговорил он. — И если согласитесь, буду считать, что поиски завершены, и я нашёл достойнейшего.

Я задумался. В моей жизни намечался крутой поворот. Конечно, я сам ждал и жаждал его, однако одно дело — говорить об этом теоретически на кухне с Солодовниковым, и совсем другое — сидеть здесь, напротив президента России и принимать уже не абстрактное, а вполне конкретное решение. Всё это казалось нереальным. Бойтесь своих желаний.

Впрочем, даже если я соглашусь, это вовсе не означает, что я автоматически стану президентом. Института всеобщих демократических выборов в стране ещё никто не отменял. Шевелёв может публично выразить мне поддержку, однако выберет ли меня народ — это ещё вопрос. В конце концов, рейтинг нынешнего президента не настолько зашкаливает, чтобы избиратели безропотно отдали голоса тому, на кого он укажет.

Хотя… Что-то мне подсказывало, что главное здесь — моё собственное желание, а удача будет, как обычно, на моей стороне.

Негромко тикали часы. Президент ждал моего ответа.

— Я подумаю, — наконец сказал я.

В иллюминаторе медленно разворачивалась Москва. Самолёт лёг на курс, заглотил крылом огромное колесо городских огней — и стало темно, лишь разбегались в разные стороны светящиеся нитки шоссе.

Стать президентом страны! Уже весной следующего года я смогу принести присягу на Конституции и вступить в должность. И миллионы людей будут ждать моих слов, действий, поступков. Будут надеяться на перемены к лучшему в их собственных жизнях. Кто-то явно, веруя в очередного доброго царя. А кто-то — тайно и смутно, ожидая чуда и пряча надежду глубоко в душе.

Дело даже не в том, смогу ли я стать президентом. Это задача, которая, как и прочие, имеет своё решение. Тем более что удача в виде предложения нынешнего главы государства меня уже посетила. Нет, сомневался я не в своей способности выиграть эту гонку. Совсем не в ней.

Знаю ли я, как сделать так, чтобы всё было правильно — вот основной вопрос, мучавший меня. Как накормить стариков в стремительно стареющей стране? Как избавить армию от проклятия, заставляющего её пожирать и калечить молодых ребят? Как сделать из неё реальную силу, быть сопричастным которой — почётно? Как предотвратить бегство русского населения из районов Дальнего Востока и Сибири, куда идёт беспрерывная миграция китайцев? Как снять страну с иглы энергетического допинга — и начать развивать производство и высокие технологии? Как остановить коррупцию, ржавчиной разъедающую власть? Много-много таких «как», ответа на которые не нашли все те неглупые люди, что стояли у руля в последние годы. Решений нет и у меня — так стоит ли идти в президенты? Президентство — это не приз в большой гонке, не конечная цель, а всего лишь начало большого и трудного пути. И усталый взгляд Шевелёва — лучшее тому свидетельство. Под силу ли мне пройти этот путь так, чтобы люди в моей стране стали счастливее?

Самолёт заходил на посадку, приветственно покачивая крыльями блистающему огнями аэропорту. Менее чем за час полёта из Москвы в Петербург я понял, что мне нужно сделать в первую очередь.

Погружённый в размышления, я едва не пропустил собственного шофёра, ожидающего на выходе из зала прилёта. Ему пришлось схватить меня за руку. Позже, глядя на пролетающий мимо каскад торговых комплексов Пулковского шоссе, я удерживал себя от мучительного желания немедленно взять в руки лист бумаги и карандаш.

Дома я был уже далеко за полночь. Разделся, достал из холодильника ледяную бутылку минеральной воды, с наслаждением выдул её и, наконец, сел за стол, положив перед собой чистый лист бумаги. Собрав в кучку разбежавшиеся мысли, я достал карандаш и аккуратно вывел сверху: «Программа действий». Затем разделил лист жирной чертой пополам — вертикально. Получилось два столбика. Один из них я озаглавил «Проблемы», второй — «Решения».

Первым делом я взялся за самую близкую и, как мне казалось, главную тему — экономику. Вдоволь натренировавшись на зарабатывании денег для корпорации «Снег», я с ходу придумал более десятка способов наполнения государственного бюджета. Я покрывал пространство листа мелкими строчками, записывая самые удачные идеи, и чувствовал себя читером, который накручивает деньги своей стороне в какой-нибудь стратегической компьютерной игре типа «Цивилизации». Обладая невероятной удачей, я враз становился финансовым гением.

Сотворение экономического чуда в рамках всей страны автоматически тянуло за собой полное или частичное решение многих других проблем. Я мысленно перебирал их и откидывал одну за другой — деньги делали государство сильным. Споткнулся я на армии.