Дети утренней звезды - Алексей Олейников

– Нет смысла грозить, – ответил Марко. – Никто не знает, как убрать связь между химерой и хозяином, кроме меня. Поможешь – и я дам тебе это средство. Дженни его достанет.

– Ты и ее в это втравил? – с отвращением спросил Калеб. – Иногда я не знаю, кто из вас хуже – ты или Фреймус. – Юноша махнул рукой. – Зайдем с северного выхода.

Он зашел за дуб, окунулся в туман – и тут же из-за дерева вырвалась и понеслась над полем фигура на широких крыльях.

– А потом он будет говорить, что нас заждался, – заметил Марко. – Что за дети, одно расстройство от них.

– Дженни достанет алкагест? Раньше ты говорил об этом более уверенно, – заметил Людвиг. – Что-то случилось?

Марко с неохотой ответил:

– Обстоятельства изменились. Она связалась со мной на Дороге Снов. Фреймус каким-то образом добыл одну вещь, которой не должно существовать. Ей надо срочно уходить, а вот нам надо поспешить, Людвиг. Дьявол, я еще не готов!

Страж ждал, но Марко не стал продолжать, пошел вперед.

Глава двадцатая

Арвет проснулся оттого, что кто-то сжал и осторожно держал его руку, с одной и той же силой, не усиливая, но и не ослабляя хватки. Он открыл глаза.

Роджер.

– Вставай, – хмуро велел он. – Твой черед ничего не делать.

Арвет поднялся, посидел немного, размял лицо руками. Сон никак не желал уходить, оставался в теле, застоялся темной водой. Странно, он не мог вспомнить, что ему снилось – какой-то грохочущий хаос.

Прошел в холл. На пустом столе стояли три пустые пивные бутылки, две пустые грязные чашки из-под кофе, переполненная пепельница и чашка с водой.

– Свиньи вы, господа циркачи, – сказал Арвет. – Силы для битвы бережете? А кто посуду мыть будет?

– Вот ты и помоешь, – зевнул Роджер. – Только чашку с водой не трогай.

Рука Арвета замерла – а он как раз хотел отхлебнуть, аж губы свело.

– Лапы от «сигналки» убери, – посоветовал дрессировщик. – а то козленочком станешь.

– Ка-каким козленочком? – Арвет опустился на стул, все-таки он еще не проснулся.

– С рожками, беленьким. Иголку видишь?

Юноша присмотрелся. На поверхности воды медленно крутилась игла – сверкающая, стальная, острая.

– Это же компас! – опознал старинное устройство Арвет.

– Сечешь, – одобрил Брэдли. – Только он указывает не на север, а на ближайший источник с Той стороны. Сейчас поблизости никого из первых нет, поэтому «сигналка» крутится. А вот если она остановится и куда-то укажет, так сразу буди всех, бей в барабаны и выступай в поход. Понял?

Арвет кивнул. Он вообще понятливый, мистер Брэдли, одного только не понимает – почему у некоторых членов Магуса ночное дежурство ассоциируется с употреблением пива в количествах совершенно непристойных.

– Поговори мне, салага, – нестрашно погрозил рыжим кулаком Брэдли и ушел спать – моряцкой походкой, слегка враскачку. Арвет вытянул ноги и поморщился, когда по полу покатились бутылки.

– Сколько же ты выпил, бочка!

Он поглядел на иглу – та лениво крутилась – и принялся за уборку. Если и случится в его смену прорыв, то это будет прорыв канализации, определенно. Не более.

«Что я здесь забыл? – бутылки улетели в мусорное ведро, чашки зазвенели в раковине. – Ладно бы рядом с Дженни, но здесь, с ними… я же просто путаюсь под ногами».

Шорох, тихий звон дверного колокольчика, холодок по спине. Арвет обернулся, прикрыл кран – шум воды сбивал с толку. Нет ничего глупее, чем оглядывать пустой полутемный холл и спрашивать «кто здесь?». Он же все-таки шаман – ясный взор показывал, что никого нет.

Но что за странное чувство, будто его касаются ледяные пальцы – мгновенные уколы холода? Пальцы прохватывали даже сквозь одежду, и от их хватки кожа немела. Что за фантомные звуки наплывают и тают, едва он пытается их различить, – шепоты, шелесты, шорохи?

Что за неуловимые сквозняки ходят вокруг?

Арвет подошел к столу. Игла вращалась все так же спокойно, как и прежде… Но он не успел успокоиться, как она дрогнула, и на глазах начала ускоряться. Все быстрее она вертелась в чашке, потом начала судорожно менять направление, рыскать то по часовой, то против часовой так быстро, что глаз не успел различить перемену положения.

Колокольчик на двери звенел не переставая, Арвета бросало то в жар, то в холод, его пронизывали порывы сквозняка, и ледяные пальцы-невидимки гуляли по телу. Чашка начала подрыгивать и дребезжать, свет настенных бра угасал, тени заполняли холл.

Он не помнил, что закричал, бросился в спальню, проламывая густеющий темнотой воздух, он колотился в двери, но никто не откликался, Эдвард, Эвелина, Германика, зверодушцы, молчали все, он пролетел по коридору, ежась от приступов холода, вломился в номер к Роджеру, который не закрыл дверь, и принялся трясти его за плечо.

Дрессировщик не откликался, Арвет рывком развернул его – шибануло пивным перегаром, – ударил наотмашь по щеке. Брэдли поднялся, распахнул глаза: белесые, жуткие, зрачки будто затянуты паутиной, и упал обратно.

Арвет отшатнулся. Сквозняки, сквозняки бродили по отелю, хлопали дверями и ставнями, затекали в замочные скважины и дверные щели, приникали к спящим невидимыми губами…

…Он встретил рассвет в холле, у окна, вздрагивал, когда чуял лопатками, как за спиной проходил очередной завиток холода. Следил, как медленно светлеет небо, как все четче проступают контуры предметов на улице.

Первые лучи солнца ударили в стекло, длинные тени протянулись через комнату, и Арвет не сдержал радостного крика. Он никогда так не радовался восходу.

– Вставайте! – Он пробежал по комнатам, распахнул все двери – ночью ему пришлось их ломать, чтобы добраться до соратников, но все без толку. Но сейчас утро, солнце, новый день, этот морок наверняка спал.

– Поднимайтесь! Германика! Жозеф! Эвелина! Дьюла!

Никто не просыпался. Арвет кричал, бил их по лицу, тер уши, поливал водой, и даже колол ножом – ни один из отряда не открыл глаз. А когда Арвет разжал веки Дьюле, то увидел то же самое – затянутые молочной паутиной зрачки.

…Он сидел за столом, машинально сжимая в руках остывшую чашку кофе – ему показалось, что так будет лучше думаться, но кофе его не спас. В голове было пусто. Что он может сделать? Обратиться в полицию? Вызвать «Скорую»?

Нет связи с Авалоном. Нет связи с остальными Магусами. Он не знает, как разбудить ребят, чем помочь и что вообще происходит. А еще прорыв с Той стороны назревает!

Арвет бессмысленно стучал ложечкой, ждал гениальных мыслей – и услышал шаги. Вскинул глаза – радостно, не веря, – и побледнел.

– Доброе утро, молодой человек, – сказал Ансельм Перье, хозяин пансионата «Джулия», и Арвету почудилось, что в его зрачках колышутся едва заметные паутинки. – Кто будет платить за сломанные двери?

Глава двадцать первая

Дженни была не в духе. В основном из-за того, что страшно хотела есть. После утренней лекции Беренгара у них было около получаса свободного времени до начала семинара по гербологии[22], спаригии и зельеварению профессора Катарины фон Клеттенберг. Вся толпа студиозусов ломанулась на ланч, как стадо слонов на водопой – с каждым днем они становились все прожорливей, не люди, а какие-то жующие автоматы. Виолетта обычно набирала целую гору салатиков на вечер, парни тоннами поглощали булочки, а Мэй постоянно хрустела морковными чипсами. Сил уже нет!

Дженни была на голодном пайке. Она уже выгребла все шоколадки, чипсы и напитки из торгового автомата в столовой, а персонал пополнять запасы не спешил. Замороженное мясо, которое она закупила для Ласа, тоже подошло к концу. «Может, завтра или послезавтра завезут продукты, – гадала Дженни, ерзая во время лекции Беренгара. – Должны завезти, не звери же они. На самом деле…».

От Хеннига Бранда доносился неудержимый запах солянки: не человек, а ходячее меню – достаточно встать в нескольких метрах, как ты тут же будешь извещен о пищевых пристрастиях лидера пятерки «Бета» и его сегодняшнем рационе. Для Дженни, которая со вчерашнего дня питалась одной водичкой, натопленной из талого снега, соседство Хеннига было как нож острый.

«Ничего, – думала она, пытаясь сосредоточиться на голосе Беренгара и думать о фазах трансмутации свинца в процессе сотворения малого магистериума, «также Белым Львом именуемого». – Ничего, Лас ушел на охоту, он наверняка что-нибудь раздобудет. Всего-то продержаться немного!»

И едва профессор отпустил студентов, все бросились, сбивая друг друга с ног, к выходу – проголодались за три часа, бедняжки. А она по стеночке, мимо камер, за угол – и руку в карман. А там жаба-светоед. Едва Дженни сжала ее теплое тельце, как тут же сорвала надоевшую серьгу Арлекина. Чертов артефакт истерзал все ухо, там, наверное, уже незаживающая язва. Дженни, забывшись, сунулась к зеркалу в туалете и в досаде стукнула невидимым кулаком по раковине. Вот же она глупая! Чтобы посмотреть на себя настоящую, без серьги, ей надо выпустить жабу. А это значит – она неминуемо попадет под камеры, и тогда прощай конспирация, а тихая секретная операция реактивно перейдет в эвакуацию с элементами вооруженного столкновения.