Сад Вия - Наталья Способина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ева снова заправила прядь волос за ухо и все-таки решилась. Ну не обязательно же замуж выходить, так? Зато она поможет. Наверное.
Придумав этот заранее не одобряемый даже ею самой план, Ева быстро склонилась к лицу парня и легонько чмокнула его в щеку, а потом отскочила от гроба и, зажмурившись до кругов перед глазами, принялась вслушиваться в происходящее. Но сердце колотилось так громко, что услышать она толком ничего не могла.
Приоткрыв один глаз, она поняла, что ничего не изменилось. Спящий красавец по-прежнему признаков жизни не подавал.
– Ну ладно, – сердито прошептала Ева и, склонившись к гробу во второй раз, быстро чмокнула юношу в губы.
Отскакивать не стала, потому что испугалась так, что у нее едва ноги не отнялись. Его губы были теплыми. У человека в хрустальном гробу! Еву окатило таким ужасом от осознания, что он правда живой, словно она всерьез предпочла бы видеть здесь труп. За несколько панических секунд она успела в красках представить, как он откроет глаза и спросит: «Кто ты и что тебе нужно?» А у нее даже ответов нет.
Вот бы Валерку сюда. Он-то наверняка знал пару-тройку легенд на тему поцелуев со спящими.
К счастью, не случилось ровным счетом ничего. Парень не вскочил, вопросами ее не засыпал, жениться не потащил. Ева отступила на пару шагов от гроба и обессиленно опустилась на холодную ступеньку. Рядом с ней что-то звякнуло, и она, вздрогнув, посмотрела вниз. На ступени лежал массивный металлический браслет. Ева коснулась его, жалея, что тут нет Лики. Браслет был самым обычным. Разве что крепился к тяжелой цепи, тянувшейся к стене. Встав, она несколько секунд разглядывала стену, чувствуя непонятную тревогу. Что-то здесь было неправильное и… очень знакомое. Сообразив, что она почти в музее, а в музеях иногда нужно оценивать произведения искусства с определенного расстояния, Ева решила отойти подальше. Для этого пришлось обойти гроб.
Смотреть на юношу после нелепого поцелуя было жутко стыдно, поэтому она лишь скользнула по нему быстрым взглядом, чтобы удостовериться, что чуда действительно не случилось.
Отойдя от гроба на пару шагов и убедившись, что неосторожным движением не снесет очередное произведение искусства, Ева принялась изучать дальнюю стену. Это место годилось для трона. Их ведь обычно ставили на возвышении. Во всяком случае, в фильмах именно так и было. У Вия трон, кажется, тоже стоял на небольшом помосте. В замке Кощея тронного зала Ева не видела и почему-то не была уверена, существует ли он вообще. Ей это казалось каким-то позерством. Вряд ли Кощей принимает делегации заграничных послов по несколько раз в неделю. А для чего можно использовать трон в условиях уединения от мира, кроме как для повышения собственной значимости? Кощей, как ей казалось, был лишен подобных слабостей. Почему она думала о Кощее, стоя в этой пещере и глядя на место, которое хорошо бы подошло для трона, но, очевидно, предназначалось для чего-то другого? Ева вглядывалась в цепи и браслеты-кандалы и гнала от себя мысли об их назначении, но они возвращались снова и снова.
Кажется, целую вечность назад они с друзьями стояли в тесном дворике у начала волшебного горного маршрута и разглядывали деревянную фигуру Кощея, подвешенного на цепях. Еще тогда Лика возмутилась, каким изможденным он изображен, а Валера сказал, что, по легенде, его когда-то пленили и он вполне мог выглядеть именно так.
«В саду у Вия давно готово место», – сказал вчера Горыня.
Ева огляделась. Неспроста, войдя сюда, она подумала, что оказалась в оранжерее. А хозяин подземного мира считал эту пещеру садом и уготовил в нем место для собственного брата.
Ева шагнула прочь от стены и гроба, не в силах уложить реальность в голове. Получалось, что от нее в какой-то мере зависит спасение Кощея. От ее действий или бездействия. Сделав еще один шаг назад не глядя, она во что-то врезалась, и тут же по пещере пошел едва слышный звон. В панике оглянувшись, она попыталась отыскать источник звука, но казалось, что звон раздается сразу отовсюду. Позади нее стояла скульптура, изображавшая волка, готовящегося к прыжку. Оскаленная пасть была прямо напротив ее лица. Это было настолько жутко, что Ева попятилась, хоть и понимала, что зверь перед ней каменный. Боковым зрением она заметила, как что-то неподалеку засияло алым, и повернулась туда. Невысокий, ростом с нее, куст расцвел алыми цветами, и что-то в этих цветах Еве ох как не понравилось. Глядя на них, она почувствовала себя прямо как в избушке Бабы-яги. Дышать вдруг стало трудно, и она закашлялась. Лунный свет начал тускнеть на глазах. Удивиться Ева не успела, отчего-то сразу поняв, что с лунным светом все в порядке, – дело в ней. Она просто вот-вот потеряет сознание.
Пещера из уставленной скульптурами оранжереи вмиг превратилась в ловушку. Ева бросилась к выходу, петляя между кустарниками и фигурами и стараясь ничего не коснуться, но почти сразу поняла, что не знает, куда бежать. Блуждая здесь, как в зале музея, она совсем не отмечала, в какую сторону идет.
Скульптура с изображением то ли эльфа, то ли еще кого-то невысокого и тонкого указывала рукой направление, и Ева вдруг с облегчением поняла, что скульптура врет: ей точно нужно в другую сторону. «Спасибо, Кощей, за твой бесценный дар! За который, по словам Блуда, придется платить…»
Впрочем, она уже заплатила тем, что пришла сюда.
Ева рванула мимо эльфа-неэльфа в строго противоположном направлении. Чем дальше оставался куст с цветами-убийцами, тем легче давался каждый вдох. Только оказалось, что обрадовалась она рано. Силы ее заканчивались ненормально быстро. Мимо кентавра Ева уже не бежала, а шла. Рядом с полуволком покачнулась и оперлась рукой о его холодный каменный бок. Тут же еще один куст рядом с ней расцвел кроваво-красными цветами.
«Это волчья ягода. Запомни: ее нельзя есть», – сказал ей Кощей десять лет назад. А вот так волчья ягода цвела в волшебном царстве. Теперь Ева знала. И кажется, это знание станет последним, полученным ею в жизни.
Глава 18. Страшная правда
Ева сделала еще несколько нетвердых шагов, и в поле ее зрения появился фонтан с русалкой, по ладоням которой стекал лунный свет. В затухающем сознании будто включилась лампочка: нужно во что бы то ни стало дойти до русалки и коснуться ее руки. Каждый шаг давался с невероятным трудом. Ей казалось, что ноги весят по тонне каждая, но, сцепив зубы, Ева упрямо шла вперед, хотя сил становилось все меньше. А когда их совсем не осталось и она опустилась на землю, услышала вдруг в голове голос Кощея: «Беги, дитя».
Бежать Ева не могла, разве что ползти на коленях, слепо шаря перед собой руками. Она почти ничего не видела: глаза слезились, и их пришлось закрыть. За сомкнутыми веками плясали огни, а еще среди них почему-то угадывался Женька, и Еве было очень стыдно за то, что она его подвела и пропала, и за то, что обманула маму, пообещав не отходить от учителей и сбежав при этом в Тридевятое царство.
В выставленные вперед ладони вдруг уперся холодный камень, и Ева распахнула все еще слезившиеся глаза. Она по-прежнему толком не видела, но по отсветам поняла, что все-таки умудрилась добраться до фонтана. Не размениваясь на попытки отыскать ладони русалки, Ева из последних сил качнулась вперед и, навалившись грудью на край чаши фонтана, опустила руку. Пальцы коснулись бестелесного и в то же время теплого лунного света. Мир так резко обрел черты и краски, что Ева уселась на пол, больно вывернув до сих пор перекинутую через бортик руку. Ей стало настолько хорошо, что она рассмеялась от облегчения. Пещера выглядела так же, как в тот момент, когда Ева в нее
