Возрождение - Стивен Кинг

— Давайте выйдем, — сказал я. — Найдем скамейку и спокойно в теньке все обсудим.

— А кто вы такой?

Я уже собрался произнести «ассистент мистера Джейкобса», но вовремя понял, что это не самая лучшая идея. И тут годы, проведенные в музыкальном бизнесе, сослужили мне хорошую службу.

— Его агент.

— Да? И вы выплатите мне компенсацию? Потому что она мне нужна. Я на одних адвокатах разорюсь. — Он ткнул пальцем в Джейкобса. — Из-за тебя! Чтоб тебя черти сожрали!

— Я… я понятия не имею… — Чарльз вытер с подбородка обильно заливавшую его кровь. — Понятия не имею, о чем вы говорите, мистер Морс, уверяю вас.

Я уже увел Морса к двери и не хотел терять ни пяди завоеванной территории.

— Обсудим это на свежем воздухе.

Он позволил вывести себя наружу. На углу служебной парковки стояло небольшое кафе, где в тени изодранных зонтов прятались ржавые столики. Я купил большую колу и протянул ее Морсу. Тот сначала пролил немного на стол, а потом осушил половину бумажного стакана в несколько глотков. Затем поставил стакан и потер запястьем лоб.

— Сколько раз говорил себе не пить такую ледяную, — сказал он. — Словно гвоздь в голову вбивает, а?

— Да, — сказал я и вспомнил, как стоял голым в слабом лунном свете и втыкал вилку в раздутое плечо. Что-то случилось. Со мной — и, похоже, с Кэти Морс тоже.

— Расскажите мне, что стряслось.

— Чертов снимок, который он ей дал – вот что стряслось. Она повсюду с ним таскалась. Ее подружки даже начали смеяться над ней из-за этого, но Кэти было все равно. Она всем говорила: «Вот как я выгляжу на самом деле». Как-то вечером я решил выбить эту дурь из ее головы, но мать велела мне прекратить и сказала, что все пройдет само. И оно вроде бы прошло. Два или три дня снимок оставался в ее комнате. Она даже ходила без него в свою парикмахерскую школу. Мы думали, что все кончилось.

Но ничего не кончилось. Три дня назад, седьмого октября, она вошла в ювелирный магазин Дэвида в Броукен-Эрроу, городке к юго-востоку от Талсы. С собой у нее была хозяйственная сумка. Оба продавца узнали девушку, потому что она несколько раз заглядывала к ним после своего звездного часа на представлении Джейкобса. Один из продавцов спросил, чем ей помочь. Кэти, не говоря ни слова, прошла мимо к витрине, где лежали самые дорогие украшения. Она достала из сумки молоток и разнесла витрину вдребезги. Не обращая внимания на вой сигнализации и два пореза, которые пришлось потом зашивать («И от них останутся шрамы», — сокрушался ее отец), она сунула руку внутрь и достала пару бриллиантовых сережек.

— Они мои, — сказала она. — Подходят к моему платью.

Морс уже заканчивал свою историю, когда рядом возникли два здоровяка в черных футболках с надписью «Охрана».

— Какие-то проблемы? — спросил один из них.

— Нет, — сказал я. Так оно и было. То, что он мне все рассказал, окончательно развеяло остатки его ярости — и это было хорошо. Но при этом он словно бы сдулся, и это уже было не так хорошо. — Мистер Морс как раз уходит.

Он поднялся, сжимая в руках стакан с остатками колы. Кровь Чарли Джейкобса на его костяшках уже начинала высыхать. Он смотрел на нее и как будто не понимал, как она там оказалась.

— Науськивать на него копов ведь без толку, верно? — спросил он. — Они скажут, что он всего лишь сделал снимок. Черт, да он даже денег за него не взял.

— Пойдемте, сэр, — сказал один из охранников. — Если вы хотите посетить ярмарку, я с радостью поставлю вам на руку печать.

— Нет, сэр, — ответил Морс. — Моей семье хватило этой ярмарки сполна. Я иду домой.

Он пошел, потом обернулся.

— Такое уже случалось, мистер? Он уже свихнул кому-нибудь мозги так же, как моей Кэти?

«Что-то случилось, — подумал я. — Что-то, что-то, что-то».

— Нет, — сказал я. — Никогда.

— Так вы мне и сказали. Вы же его агент.

Потом он ушел, опустив голову и не оборачиваясь.

Джейкобс уже сменил запачканную кровью футболку и прижимал к распухающей губе кухонное полотенце со льдом. Я пересказал ему историю Морса, он выслушал ее и сказал:

— Повяжи мне галстук заново, пожалуйста. Мы уже опаздываем.

— Так, — сказал я. — Подождите. Вам нужно что-то с ней сделать. Вернуть все на место, как вы сделали со мной. С этими наушниками.

Он посмотрел на меня почти с презрением.

— Думаешь, дорогой папаша даст мне приблизиться к ней хоть на милю? Кроме того, эта проблема… эта ее мания… пройдет сама по себе. С ней все будет в порядке, и любой более или менее приличный адвокат докажет, что она была не в себе. Бедняжка отделается предупреждением.

— Все это для вас не в новинку, верно?

Он пожал плечами, глядя в мою сторону, но избегая смотреть в глаза.

— Иногда случаются побочные эффекты, да, но таких впечатляющих случаев, как с мисс Морс, еще не бывало.

— Вы только учитесь, так? Все ваши клиенты — подопытные кролики. Просто они об этом не знают. Я был подопытным кроликом.

— Тебе сейчас лучше или нет?

— Лучше.

Если не считать ночной сцены с вилкой, конечно.

— Тогда, пожалуйста, повяжи мне галстук.

Я едва не отказался. Но, хотя я на него и злился — особенно на то, что он прокрался через заднюю дверь и вызвал охрану, — я был у него в долгу. Он спас мне жизнь, и это само по себе уже что-то да значило, но главное — теперь эта жизнь была трезвой.

Так что я повязал ему галстук. Мы провели представление — и не одно, а целых шесть. В небо взмыли прощальные ярмарочные фейерверки, и толпа ахнула, но когда Дэн, Молниеносный Портретист, творил свою магию, она ахала куда как громче. И когда девушки под мои гитарные переходы с ля-минора на ми-мажор изумленно-мечтательно смотрели, как их лица появляются на огромной декорации, я гадал, которая из них вскоре обнаружит, что частично лишилась рассудка.

Конверт, подсунутый под мою дверь. Дежа вю, снова и снова, как сказал бы Йоги. Только в этот раз постель я не намочил, нога не болела, грипп меня не мучил, дрожь от жажды немедленно вмазаться меня не колотила. Я наклонился, поднял конверт и открыл его.

Мой пятый персонаж не любил долгих прощаний, что правда – то правда. В конверте лежал другой конверт, с билетом на поезд, к которому был прицеплен листок бумаги. На листке была написана фамилия и адрес в городе Недерленд, штат Колорадо. Ниже Джейкобс нацарапал три фразы: «Этот человек поможет с работой, если она тебе нужна. Он мой должник. Спасибо за галстук. Ч.Д.Дж.»

Я открыл второй конверт и обнаружил там билет в один конец на «Горный экспресс» из Талсы до Денвера. Я долго смотрел на него, раздумывая, не обменять его в кассе на деньги. Или доехать до Денвера и устроиться там в какую-нибудь группу. Только мне понадобилось бы время, чтобы вернуться в форму. Пальцы ослабли, навыки подрастерялись… к тому же нельзя было забывать и про наркоту. Когда ты на гастролях, она окружает тебя со всех сторон. Магия «Молниеносных портретов» рассеивается через пару лет или около того, сказал Джейкобс, и откуда мне было знать, не произойдет ли то же самое и с чудом моего исцеления? Откуда мне было знать, если он сам не знал?

В тот день я взял такси и поехал в автомастерскую, которую он снимал в Западной Талсе. Она была абсолютно пуста, если не считать куска проволоки на грязном от машинного масла полу.

«Вот место, где со мной что-то случилось», — подумал я. Вопрос был в другом: надел бы я наушники, если бы была возможность начать все сначала? Я решил, что надел бы, и каким-то мне самому не до конца понятным образом эта мысль помогла определиться с билетом. Я использовал его по назначению, и когда достиг Денвера, сел на автобус до Недерленда — городка, раскинувшегося высоко на западном склоне Скалистых гор. Там я встретил Хью Йейтса, и моя жизнь началась в третий раз.

7

ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ. РАНЧО «ВОЛЧЬЯ ПАСТЬ». ГОСПОДЬ ИСЦЕЛЯЕТ ПОДОБНО МОЛНИИ. ГЛУХОЙ В ДЕТРОЙТЕ. ПРИЗМАТИКА.

Мой отец умер в 2003 году, пережив жену и двух детей из пяти. Клер Мортон-Овертон не было даже тридцати, когда ее убил бывший муж. И мама, и старший брат умерли в пятьдесят один год.

Вопрос: где твое, смерте, жало?

Ответ: да везде, блядь.

Я вернулся в Харлоу на поминальную службу по отцу. Большинство улиц в городе теперь были заасфальтированы, не только наша и Девятое шоссе. Там, где мы раньше купались, теперь стоял жилой комплекс, а в полумиле от Силомской церкви построили большой универмаг. И все же во многом город остался прежним. Наша церковь все так же стояла рядом с домом Майры Харрингтон (хотя сама Бабуля уже давно отправилась на посиделки к Всевышнему), а качели из покрышки так и висели на заднем дворе нашего дома. Наверное, на них качались дети Терри — хотя сейчас они уже выросли из подобных забав. Веревка истерлась и потемнела от времени.